В мою руку уже вцепились три кисти — и мы тут же оказались на земле.

Прямо перед входом в учебный корпус университета.

Там творилось нечто невообразимое.

Толпа людей наседала на стоящих в ее центре мою дочь и юного стоика.

Люди бросались к ним, что-то отшвыривало их назад, люди снова возвращались — с совершенно обезумевшими лицами, со скрюченными по-звериному пальцами на вытянутых вперед руках, с утробным рычанием, выражающим одно желание: рвать на части.

Точно, как в тех картинах, показанных мне Неприкасаемыми и Гением.

Невидимые руки отбивали их, удерживая вокруг моей дочери и юного стоика полосу пустого пространства — но она то расширялась, то сужалась, и часть рук совершенно потерявших человеческий облик людей все же доставала юного стоика.

Он, казалось, не обращал на них никакого внимания, обхватив своими мою дочь и закрывая ее от жаждущей крови толпы всем своим телом.

Моя дочь вырывалась, бросалась на толпу, невидимые руки оттаскивали ее назад к юному стоику, он снова закрывал ее собой, лишал возможности двигаться в кольце своих рук — она брыкалась, шипела, сверкала на людей горящими животной яростью глазами.

Точно, как в той последней сцене, показанной мне Гением.

И я понял.

Все это заняло какие-то доли секунды — еще никогда в своей долгой жизни я не думал, не анализировал события и не делал выводы с такой скоростью. Это даже мыслями нельзя было назвать — скорее, короткие вспышки молнии, высвечивающие различные этапы плана наших … нет, не оппонентов — врагов.

Полная погруженность подкидыша во все материалы, связанные с юным стоиком — он тщательно изучал его внешность, манеры поведения и ход мыслей.

Отказ от идеи внедрить подкидыша на землю в образе юного стоика — после известия о том, что моя дочь немедленно распознает подмену.

Сосредоточение подкидыша на характеристиках других ангельских детей — с акцентом на тех, кого юный стоик особо выделял.

Появление подкидыша на земле в образе одного из тех, по всей видимости, кого моя дочь с юным стоиком считали близкими себе по духу — я даже думать не хотел, что случилось с оригиналом.

Установление подкидышем теплых, дружеских отношений с людьми, окружающими юного стоика — в противовес вечной отстраненности последнего.

Представление ее, вне всякого сомнения, как презрение к людям заносчивого всезнайки — на которого толпа посредственностей всегда реагирует одинаково агрессивно.

Кукловоды подкидыша планировали вовсе не постепенное устранение юного стоика из руководства нашими потомками — они поставили своей марионетке цель организовать его убийство.

Точно, как в одной из картин, показанных мне Гением.

Но как он и сказал, они сделали выводы из той старой истории — и решили развить ее.

На этот раз они срежиссировали не непреднамеренное убийство из зависти или ревности — оно должно было быть совершено с максимальной, нечеловеческой жестокостью, руками людей и на глазах моей дочери.

Оно должно было возбудить в ней негасимую ненависть к людям.

И с этой ненавистью в душе она должна была возглавить наших потомков, назначенных управлять этими же людьми — с целью, нетрудно догадаться, полного истребления последних.

И я должен был — в качестве ее доверенного советника — поддерживать в ней стремление отомстить за юного стоика.

Я вздрогнул, рывком придя в себя — мне показалось, что от такого бешеного мыслеоборота у меня то ли двоиться, то ли троиться в глазах стало.

Возле меня вдруг оказалось две точные копии юного стоика, все еще стоящего в самом центре свалки. Его копии ринулись туда с двух разных сторон, вопя изо всех сил, размахивая руками и привлекая к себе максимальное внимание.

Толпа заколебалась, потом с готовностью разбилась на три части, пытаясь вцепиться в более близкую цель — я бросился в открывшийся проход к моей дочери …

— Нет! — остановил меня на втором шаге совершенно беспрекословный окрик. — К памятнику! Твое дело — там!

Я бросил быстрый взгляд по сторонам — толпа еще вовсе не утратила свой пыл, но рассредоточив свои силы, определенно потеряла напор, да и невидимых рук, отбивающих ее от моей дочери с юным стоиком и его копий, совершенно очевидно стало больше. В то время как в стороне, у памятника, находилось нечто, что было по силам только мне …

Я понял, что, лишь только двинувшись в том направлении — за несколько шагов от памятника меня обдало тлетворным зловонием погреба, полного гниющей плоти.

Я еще никогда не встречался с подобным запахом, но такая вонь могла исходить только от существа, насквозь пропитанного ненавистью и злобой.

Подкидыш.

По всей видимости, его кукловоды велели ему держаться в стороне от нападения на юного стоика — и лишь по окончании его подступиться к моей дочери с выражением своего якобы сочувствия, понимания и желания помочь в святом деле отмщения.

Теперь же, когда это нападение явно шло не по плану, он уже наверняка сообщил об этом своим хозяевам — и поскольку ему очевидно не оставили способа самостоятельно ретироваться с земли — чтобы не сбежал — он, как нетрудно догадаться, ждет …

— Стас! — отчаянно воззвал я. — Сейчас сюда твоих пошлют — вели им с места не трогаться!

— А мои все здесь! — отозвался карающий меч с ликующим хохотком. — Замотаются искать!

По всей видимости, именно это и дало нам нужное для нейтрализации толпы время. Однако, у светлоликих кукловодов были и другие псы — и по рассказам карающего меча, куда более ревностные и непробиваемые …

— А внештатники ваши? — напомнил я ему о еще одном козыре в рукаве наших врагов.

— Вот это — да! — почти запел он от восторга. — Давайте нам их сюда — мои орлы уже заждались морду им чистить!

Я ему поверил — конкуренция между подразделениями светлоликих всегда носила совершенно нездоровый характер и активно подстрекалась их властями, исходящими из принципа «Разделяй и властвуй».

Из чего следовало, что группы спасения подкидышу ждать было неоткуда, и мне оставалось лишь захватить его, отвести в укромное место и держать там до появления Гения — не исключено, что он и его имел в виду, говоря, что ему нужны все …

Я снова замер — буквально в шаге от него.

Судя по полной неподвижности, в искусство проникновения в инвертацию его тоже не посвятили.

Но схвати я его, он успеет подать сигнал своим хозяевам.

Участие которых в заговоре против земли все также не подтверждено никакими уликами — карающий меч так и не успел раздобыть их.

Сегодняшний инцидент они легко спишут на эксцесс какого-нибудь исполнителя.

Из чего следовало, что единственное неопровержимое доказательство их преступной деятельности находится в сознании подкидыша.

Которое они предусмотрительно снабдили механизмом самоуничтожения — и при сигнале бедствия с его стороны либо дадут ему приказ активировать детонаторы, либо сделают это сами дистанционно.

Я сделал этот последний шаг к подкидышу и нанес ему резкий удар ребром ладони по шее, отключив его сознание.

Обмякшее у меня в руках тело оставалось невидимым и — судя по бьющему в нос зловонию — инвертированным.

Из чего следовало, что оно все еще контролировалось какой-то частью его сознания.

Которое с равным успехом могло управлять и другими механизмами …

Я вновь склонил голову перед безграничным доверием Гения.

По всей видимости, подкидыша не случайно доверили моим заботам — вряд ли дело было только в моем особо чувствительном носе.

Не случайно Гений намекнул на свою надобность в нем именно мне — вряд ли эту шараду мог разгадать кто-то другой, не сталкивавшийся с ними так часто, как я.

Не случайно в нашей цитадели меня называли мастером работы с сознанием — вряд ли опекун моей дочери, оставшийся невредимым при вторжении в мысли подкидыша, превосходит в этом искусстве меня.

Осторожно, не касаясь его, я бросил короткий взгляд в сознание безвольно лежащего у моих ног тела — и сразу же увидел те крохотные мерцающие точки в нем, о которых говорил опекун моей дочери.