После коро кого объяснения Первого, пушистый и плодовый миры нервно отступили, а энергетический наоборот — сделал шаг к окну.

— Как это работает? — послышалось в его голосе нездоровое возбуждение, пока он жадно шарил взглядом по механизму.

Не сходя с места, антрацитовый мир выбросил вперед руку, крепко ухватил его за плечо и решительно дернул назад.

— Давай тут без теории, — для верности встряхнул он его напоследок. — Сейчас важно, на что нажимать, чтобы заработало, и куда направлять, чтобы заработало с максимальной отдачей. А как это происходит, будем потом выяснять. Хотя у меня тоже вопрос есть, — повернулся он к Первому.

— Какой? — спросил тот, внимательно разглядывая его.

Похоже, тогда — в самом начале — он все же ошибся в выборе замены своему помощнику. Энтузиазм энергетического мира был хорош в лучшие времена, сейчас же намного надежнее выглядела стоическая непоколебимость антрацитового.

У него мелькнула крайне интригующая мысль.

— Можно будет — когда мы здесь закончим, — облек в слова свой вопрос антрацитовый мир, — сделать с этой штукой небольшой рейд к той башне?

— Зачем? — нахмурился Первый.

Уничтожение башни Второго вовсе не входило в его планы — в отличие от своего антипода, он прекрасно осознавал необходимость баланса всех сил во вселенной.

— Очень хочется, чтобы они узнали, — потяжелел у антрацитового взгляд, — что это такое, когда твое пристанище тебе на голову обрушивается. Прибить их оно не прибьет — но будет им, чем заниматься, разбирая руины. Вместо того, чтобы в наши дела нос совать.

Интригующая мысль обрела совершенно конкретную форму.

Пришедшие миры уже оказали Первому неоценимую помощь — они дали ему шанс.

Определенно единственный.

Возможно, последний.

Он понятия не имел, чем здесь завтра все закончится. Надеяться мог, представлять не решался.

И ему вдруг стало просто физически необходимо навестить свой мир — перед вполне возможным концом всех его надежд.

Он ни секунды не сомневался, что — в крайнем случае — его мир справится и без него.

А его связной всякий раз докладывал, что дела там явно идут на поправку.

Но он просто должен был убедиться в этом своими глазами.

Он должен был увидеть Лилит.

Хотя бы издалека.

Чтобы не дрогнуть.

Времени как раз оставалось достаточно для такого короткого взгляда.

Он открыл пришедшим ему на помощь мирам свой план, особо подчеркнув, что до начала атаки Второго у них еще есть часов десять, но если вдруг тот нападет раньше — он показал антрацитовому, как управлять их последним средством защиты. Только антрацитовому — остальным он велел прикрывать его спину во время нападения и никого не подпускать к механизму до него.

Очень ему не понравилась истеричная реакция его помощника на намерение всего лишь симметрично ответить ударом на удар.

— А что Вам там нужно? — удивленно вскинул брови плодовый мир. — Я же только вчера трижды проверил — все в порядке было.

— Не что, — улыбнулся Первый в предвкушении. — Кто.

Он рассказал им в двух словах о Лилит.

Вернее, он начал в двух словах — потом едва остановился, чтобы драгоценное время впустую не расходовать.

Миры поняли его по-своему. Передать притягательность Лилит словами было крайне проблематично — своеобразие его мира, о котором и так уже легенды ходили, показалось им ближе.

— Если что, — прищурился антрацитовый мир, — заберете нас к себе? Со всеми нашими. У Вас там, похоже, каждому место по душе найдется.

— Сочту за честь, — ответил Первый без тени улыбки. — Но ваши миры мы все равно потом и вернем, и восстановим.

— Тогда идите, — кивнул ему в сторону двери энергетический мир, — готовьте нам тыл. Здесь до Вашего возвращения никто не пройдет.

И через мгновенье Первый был уже в своем мире.

Где он сразу отправился к созданной последним части планеты.

Которой там не оказалось.

Когда связной сообщил ему, что в его мире наводнение, он не обратил на это особого внимания — на его планете изначально было больше водных просторов, чем суши.

По сравнению с другими мирами.

Но сейчас воды стало еще больше.

За счет той части суши, над которой единолично потрудился его мир.

Судя по картине, открывшейся взору Первого, она раскололась примерно надвое — и одна ее половина полностью ушла под воду.

Породив, судя по всей видимости, ту гигантскую, смертоносную волну.

Которая двинулась затем во все стороны.

И если достигнув владений Первого, она уже подрастеряла свой напор — все равно круша, ломая, корежа все на своем пути — то на творение его мира она обрушилась со всей своей первозданной мощью.

Сметя с него все живое.

Оставив после себя мертвую пустыню.

Чтобы облететь ее, Первому не потребовалось много времени — там не было абсолютно ничего, хотя в некоторых местах уже начали пробиваться редкие ростки растительности.

Его мир действительно принял на себя самый первый удар Второго — нацеленный не на ресурсы или производимый продукт, а на его главное отличие от других миров: способность творить, развиваться, совершенствоваться …

Прости, брат, — неожиданно для самого себя обратился к нему Первый так же, как и к другим мирам, — я не знал.

Но куда же отправился их плавучий дом? Его связной раз за разом и в полной уверенности докладывал ему, что видел две группы первородных.

Разделенных большими массами воды.

Среди которых на пути к творению мира он сам разместил несколько островов.

И чуть в стороне от прямого пути — значит, волна должна была зацепить их только своим краем.

Первый ринулся назад.

И у самого первого острова сразу увидел останки их плавучего дома.

Должно быть, течение понесло его и швырнуло о каменистый берег.

Он лежал там на боку, полузатопленный, словно огромная пустая скорлупа — все, что было на его поверхности, и большинство перегородок в его чреве были разрушены.

Сам остров действительно оказался почти не тронут волной — растительность на нем почти не отличалась от той, которую видел Первый в свои пролеты над ней, и среди нее то здесь, то там мелькала всякая живность.

Но не было и следа обитателей их плавучего дома.

Неужели они все …?

Отказавшись … Категорически отказавшись додумывать эту мысль, Первый стрелой полетел к следующему острову.

И там, прямо издалека, прямо на песчаном берегу увидел … Малыша, разобрал он, подлетая.

Первый рухнул на него прямо с неба, обхватил его обеими руками и принялся трясти его и раскачивать в обе стороны.

— Вы живы! Вы живы! — бормотал он, уткнувшись Малышу в плечо и задыхаясь.

И тут же задохнулся по-настоящему, получив удар под дых.

Охнув он непроизвольно ослабил свой захват — и Малыш отскочил от него, прижав к груди кулаки в полной готовности к дальнейшему отпору.

— О, это ты? — опустил он руки, разглядев, наконец, кто стоит перед ним. — Ты вернулся!

Настал черед Первого кряхтеть в медвежьем объятии.

— Как вы здесь оказались? — осторожно выдохнул он, проверяя, целы ли ребра, когда они отпустили, наконец, друг друга.

— Когда мы до островов добрались, — никак не мог Малыш согнать с лица широченную улыбку, — моя Стрелка со своими приятелями принесли весть, что то место, куда ты нас отправил, исчезло. Мы решили не рисковать, с первым островом промахнулись — вот здесь к земле пристали.

— А почему обломки там? — ткнул Первый большим пальцем себе за спину.

— А они там? — вскинулся Малыш в радостном удивлении. — Совсем обломки или …?

— Остов сохранился, но остальное … — Первый покачал головой.

— А, — махнул рукой Малыш. — Если есть, что поднять, Крепыш поднимет. Проворонили мы его, — вернулся он к вопросу Первого. — Только всех животных с него вывели и начали пищу перетаскивать, как его течением сносить стало. Мы ничего сделать не успели.