— Потом! — ничуть не сбавил он напор.

Фух, этот мысленный обмен на экране не отразился! А почему? Ангельская техника деликатнее земной, что ли — только на прямое обращение отзывается?

Косясь краем глаза на экран, я бросила в сторону несколько мысленных замечаний по поводу диктаторских замашек Стаса. Ангельский ноутбук вежливо пропустил их мимо ушей.

Я отвесила — но в ту же сторону — самый цветистый комплимент его светским манерам. Он встретил его с невозмутимой скромностью.

Отлично! Я чуть в ладоши не захлопала. Как только они все вернутся, мы все-таки проведем наше первое производственное совещание. С обсуждением не только обязанностей, но и прав сотрудников. Теперь они и присутствием Тени не прикроются — мысленный канал у меня и с моим ангелом, и со Стасом настроен — главное, их только случайно друг на друга не замкнуть, как тогда в павильоне Стаса сразу после …

— Немедленно поставь блок! — снова наотмашь хлестнуло меня из одного из упомянутых каналов, и резкость удара не оставила сомнений, из какого именно.

— Да что происходит-то? — возмутилась я этой бесцеремонностью — особенно разительной на фоне непоколебимой сдержанности технического канала мысленной связи.

— Потом, я сказал! — усилил контраст Стас. — И держи его до нашего прихода!

В последней фразе прозвучала чрезмерная даже для Стаса агрессивность. Да и сама эта фраза показалась мне излишней. В конце концов, если этот ангельский считыватель мыслей только прикидывается таким обходительным, можно просто его крышку закрыть — Стас ведь сам ко мне мысленно обратился, пока я ее еще не подняла …

И тут до меня дошло. Он сказал мне тогда о прослушке, и я поняла этот термин в земном смысле. А ангельская, действительно, скорее на мысли будет настроена — особенно если усыпить бдительность думающего машинкой, сунутой ему прямо под нос и любезно следующей его пожеланиям в выборе этих мыслей. В то время, как все остальные беспрепятственно записываются скрытым «жучком» …

Включая наши переговоры с Винни.

Включая его миссию к главе всего ангельского сообщества.

Включая планы нашей подпольной деятельности.

Включая возможность — несмотря на все запреты — нашего общения с землей.

Включая наше с моим ангелом совсем немногословное, но горячо красноречивое общение за пределами этого офиса?!

Наверно, сказались все те земные воспоминания, которые навеял мне последний — без малейшего участия сознания, я отреагировала на бесцеремонное вторжение в него так, как всегда это делала, еще будучи человеком.

Я никогда не бросалась в бой, не наносила ответный удар — я всегда удирала. Ныряла в глубину себя и там себя и замуровывала, чтобы больше не достали и не причинили боль.

Мой ангел называл меня в таком состоянии сначала улиткой, а потом — когда ему ни разу так и не удалось меня оттуда выковырять — подводной лодкой. Мне же больше нравилось сравнение с батискафом — подводная лодка все время должна куда-то и с какой-то целью перемещаться, а батискаф наблюдает себе подводные окрестности и ждет сигнала наверх подниматься.

Слова Макса о том, что ответственность за прослушивание всех наших мыслей возложили именно на него, таким сигналом мне не показались. В их правдивости я не сомневалась — в конце концов, он мог и не говорить нам, что ему доверили роль того самого «жучка». Но если — несмотря на возврат к открытой враждебности, которую он начал демонстративно проявлять ко всем нам — его начальство все же не забыло, сколько раз он оказывался в одной лодке с нашими светлыми ангелами, то такое поручение вполне могло быть всего лишь еще одним отвлекающим и усыпляющим бдительность маневром. Поддаваться которому я не имела ни малейшего намерения.

Надежность моего батискафа проверку Макса прошла безоговорочно. Его объяснение фильтра сразу показалось мне интуитивно понятным, и я — не без опаски — открыла ему доступ к своему батискафу.

Его реакция меня, признаюсь, задела — ну, понятно, сама я только инвертацию пробить смогла, а как защищаться — так меня обязательно научить кто-то должен был. Причем, исключительно темный. И самый гениальный среди них — для остальных, надо понимать, я туповата.

Когда же Макс заговорил об отличии фильтра от блока, я даже усмехнулась — а то я не помню, что на земле тоже нужно было видимость обычного поведения поддерживать. Чтобы никто не вздумал поглубже вторгнуться.

Ничего естественнее мыслей о сыне у меня просто быть не могло. И мне не представляло ни малейшего труда перебирать их одну за одной на самом краю затаившегося сознания — как напоминание о самой главной цели всех моих и прошлых, земных, и нынешних действий.

И удерживать мой батискаф под контролем оказалось на удивление легко — в конце концов, я столько лет на земле практиковалась в этом умении, что сейчас вернулась к нему без какого бы то ни было сознательного усилия. Правда, когда Максу тоже не удалось взломать мою защиту, на меня накатила волна уже давно не испытываемого оптимизма — в разрушении защитных барьеров сознания темные по определению превосходили моего ангела, а Макс и среди них слыл одним из самых сильных.

Вот и получилось, что моя новая небесная жизнь в звании уже полноценного ангела началась с возврата к земным привычная и навыкам.

И на одном из них не остановилась.

Никакие знания из ангельского курса обучения — так обычного, так и продвинутого — мне в ней не понадобились.

Никаким новым умениям — и тем, что сами на меня свалились, и тем, что я на пределе всех сил приобрела — не нашлось в ней применения.

И даже все мои величайшие открытия — о которых мне еще совсем недавно и мой ангел, и Стас, и Винни все уши прожужжали — оказались в этом офисе совершенно бесполезными.

Находиться в нем не то, что в инвертации, а даже в невидимости не было ни малейшей надобности.

Посторонним вход на всю близлежащую территорию был строго запрещен — вон даже доставка мебели, заказанной Стасом, просто физически не смогла ее границу переступить.

Возможность внушения, которую я с таким трудом у хранителей одолела, была на корню пресечена фильтрами — столкнувшись с моим, Макс и всех остальных наверняка на не менее непроницаемые выдрессировал.

Освоенное у целителей умение разговорить собеседника, увести от навязчивой идеи, вырвать из порочного круга недоверия и подозрительности, я сама отбросила — если подслушивают в офисе темные, то они уж точно все мои слова наизнанку вывернут.

Способ трансляции происходящего вокруг меня, на который меня Винни натолкнул, да еще и по нескольким каналам одновременно, тоже остался невостребованным — некому мне было что бы то ни было транслировать.

Мне даже обучать всем этим приемам — единственное, что у меня действительно хорошо в павильоне Стаса получалось — здесь было некого: мой ангел, Стас и Макс их уже давно освоили, а Тень тут же аналитикам о наших тактических преимуществах донесет.

В конечном счете оказалось, что на этой новой, перспективной, многообещающей работе от меня требуется лишь одно умение — содержать документацию в идеальном порядке. Которое отметили в своем отчете … вы не поверите! … администраторы. Причем, я его у них даже не приобрела, а просто вспомнила из своей все той же земной жизни: если Сан Саныч требовалась справка по любой позиции из наших каталогов, промедления он не терпел.

Сначала я отнеслась к таким своим обязанностям с пониманием. Действительно, до создания полностью надежных фильтров допускать Стаса и моего ангела к считывающим мысли устройствам было неразумно. Моего ангела особенно — Стас на технику просто наорет, и она, в худшем случае, просто работать перестанет, а мой ангел же на ней свои психологические приемы отрабатывать начнет, и кто знает, что он на нее выплеснет!

Но наконец-то их обоих допустили к ангельским ноутбукам, и тут выяснилось, что им положено вводить туда только краткую выжимку из принесенных из их бывших отделов отчетов. После чего последние снова оказывались передо мной. Для переноса на мою панель в полном объеме. Предварительно структурированном по датам, целям, результатам и объектам наблюдения. И продублированном по всем вышеуказанным категориям. Сведенным в единый каталог.