Одни произносили их название с изрядной долей презрения — словно упоминали изгоев, одно только прикосновение к которым было зазорным; другие — существенно меньшая часть — с легким налетом восхищения перед сумевшими поставить себя выше любого закона и оказавшимися неподвластными ему.

Никто не знал место их расположения в нашей цитадели — они попадались кому-либо на глаза крайне редко и всегда абсолютно неожиданно, как будто конденсируясь из воздуха — можно было бы предположить, что они перемещаются в нашей цитадели в инвертации, если бы эта мысль не была запредельно абсурдной.

Еще большей тайной был покрыт род их деятельности — ходили слухи, что они занимаются первичными изысканиями на земле, являясь тем самым ситом, через которое просеиваются бесчисленные толпы людей для обнаружения среди них редчайших самородков, которые могут обладать мировоззрением, близким нашему течению. Возможно, именно этим объяснялись столь длительные периоды их отсутствия в нашей цитадели, и поскольку ни сам факт существования таких аутсайдеров, ни стиль их времяпрепровождения очевидно не вызывали у нашего главы ни малейших возражений, лично мне такая версия казалась вполне правдоподобной.

Единственное, что было достоверно известно о них — это то, что в бесконечно древние времена они принадлежали к той кучке умалишенных, которые бросили открытый вызов правящему большинству. Прямое выступление против существенно превосходящих нас сил светлоликих само по себе было верхом безумия, но оно еще и оказалось совершенно любительским по уровню как подготовки, так и организации — и вполне ожидаемо потерпев поражение, оно чуть было не утянуло за собой и все наше течение. Большая часть поверженных дилетантов предсказуемо разбежалась, оставив нашу цитадель исправлять последствия их безумного шага — и, признаюсь, мне было не совсем понятно, по какой причине были оставлены в ней эти трое. Единственным разумным объяснением могло послужить предположение, что они в самый последний момент одумались и предупредили нашего главу — так, что он успел организовать успешную оборону нашей цитадели.

Еще меньше я понимал, как они оказались в апартаментах Гения.

— Извините, я, похоже, ошибся, — шагнул я назад к выходу из них.

— Нет, не ошиблись, — негромко пророкотал стоящий ближе всех ко мне, — мы Вас ждем.

У него, по крайней мере, внешность вполне соответствовала образу бунтаря-анархиста. Лицом значительно темнее остальных, а телом — выше и крепче, он стоял перед ними, словно вызывая удар на себя. Двое других расположились у него за спиной — в ряд, плечом к плечу — но отнюдь не спокойно и расслабленно. Один чуть подался вперед — в позе гибкого и готового к прыжку зверя, другой слегка покачивался с пятки на носок, подрагивая от напряжения и стреляя по сторонам молниеносными взглядами.

— Зачем вы меня ждете? — напустил я на себя озадаченный вид — это все еще могло быть досадным стечением обстоятельств или даже ловушкой. — И почему вы ждете меня в чужих апартаментах?

— Он велел нам показать Вам некоторые материалы, — ответил мне лидер группы, ощупывая мое лицо испытывающим взглядом.

— Кто — он? — все еще сомневался я.

— Хозяин … апартаментов, — фыркнул он.

— Вы имеете в виду Гения? — потребовал я полной ясности.

— Можно и так сказать, — сверкнул он белозубой усмешкой.

— Что за материалы? — не добившись искомого, зашел я с другой стороны.

— Давно и благополучно всеми забытые, — закрылся он и там завесой таинственности.

— Следует ли мне понимать, — вдруг снизошло на меня озарение, — что вы подвергаете меня некой проверке?

— Конечно! — и глазом не моргнул он. — Если он считает, что круг замкнулся и дает нам шанс выйти на новый виток, мы ему доверяем. Вопрос в том, достойны ли Вы его доверия.

— Мне не пристало отвечать на такой вопрос, — удалось ему задеть меня. — Но позволю себе заметить, что Гений направил меня на встречу с вами — вам достаточно такого ответа?

— Возможно, — пожал плечами он. — Мы это очень скоро узнаем. Имейте в виду — некоторые знания являются очень тяжелой ношей, посмотрим, как Вы сможете ее нести и, главное, куда.

Он сделал шаг в сторону, оставшись, тем не менее, на расстоянии вытянутой руки от своих спутников. Они тоже расступились, и я увидел — между и за ними — … сканер. У меня заныло сознание, решительно противясь выделению еще одной его части для анализа очередных графических ребусов перед глазами.

К счастью, это оказался не привычный мне сканер, а, скорее, ретранслятор мысленных образов. Тех самых других миров, обещанных мне Гением.

На фоне моей обычной среды обитания на земле — в большом городе, со всеми благами цивилизации и комфортом, где наиболее реальной опасностью является получение штрафа за превышение скорости — эти миры показались мне почти дикими и определенно первобытными.

Необузданная природа в них явно превалировала над результатами человеческой деятельности. В одном буйствовала непроходимая лесная чаща, в другом вся жизнь сосредоточилась под землей среди неприступных скал, и только в двух следующих можно было заметить следы пребывания людей: в виде неких подобий мельниц на реках в одном и бескрайних плантаций, слишком правильной формы, чтобы быть естественными, в другом.

При всем этом люди там везде были — охотились в лесу, вытаскивали на поверхность земли куски какой-то породы, суетились вокруг мельниц и копошились на плантациях. И хотя вся их жизнь, казалось, была сосредоточена вокруг одних и тех же действий, она оставляла впечатление умиротворения, покоя и полного довольства жителей.

— Насколько я понимаю, — уточнил я, когда экран сканера вернулся к незамутненной прозрачности, — это одни из первых созданных нами миров?

Неприкасаемые молча смотрели на меня.

— Тогда хорошо, что потом мы перешли к большему разнообразию, — счел я их молчание утвердительным. — Я бы сказал, что в этих просматривается некая однобокость в плане выбора видов деятельности. Должно быть, это делало их довольно уязвимыми.

— Да, — хрипло каркнул их лидер, — в конечном счете они действительно оказались уязвимыми, только по иной причине. Вторая серия.

Она оказалась существенно короче первой — у меня даже возникла мысль, что Неприкасаемые сознательно прибегли к стандартному приему манипуляции сознанием: сначала зрителю демонстрируется долгая история мирной и счастливой жизни, чтобы он успел почувствовать свою сопричастность, а затем следует короткая сцена смертоносной катастрофы, чтобы удар показался еще более жестоким.

После этого никаких других мыслей у меня не возникло — зрелище на экране сканера было поистине ужасающим. Людей там расстреливали, как мишени в тире, и хотя некоторые из них пытались сопротивляться, стрелки явно превосходили их и числом, и умением.

— Что там произошло? — сглотнул я подступающую к горлу тошноту.

— Их убили, — коротко ответил мне лидер.

— За что? — помотал я головой. — Я не понимаю — насколько мне известно, мы создавали миры для правящего течения. Кому могла понадобиться их гибель?

— Правящее течение, — выплюнул лидер официальное название светлоликих, — вполне устраивала однобокость, — последовал еще один плевок, уже в мой адрес, — миров. Пока те не решили выйти из-под их власти.

Я подозрительно прищурился. Речь явно зашла о той неудачной попытке бунта, но при чем здесь какие-то древние люди?

— Откуда у вас эти материалы? — не стал я скрывать свои сомнения.

— Вы знаете, кто мы, — ответил мне лидер такой же прямотой. — Расправиться с нами возможности не было — аннигилятор тогда еще не был создан — поэтому они просто уничтожили наши миры.

— Светлые?! — не поверил я своим ушам.

— Как видите, — процедил он сквозь зубы, — они не всегда такими были.

До меня вдруг дошло окончание его предыдущей фразы.

— Подождите, — остановил я его поднятой рукой. — Миры создавались для светлых. Только они могли управлять ими. Вы сказали, что это были ваши миры …