И он исчез!

Прямо не сходя с того самого места.

Даже не дождавшись моего ответа.

Даже не поблагодарив за мой слегка запоздалый кивок.

Даже не попрощавшись — опять!

И так и не показав мне обещанного предка!

Всю обратную дорогу Киса благоразумно молчал. К его счастью.

Но только в машине. Дома он принялся топтаться за мной следом, блея что-то про всяких безрассудных, вмешивающихся в эффективное исполнение долга хранителя. Действующего строго по инструкции.

Ну, хоть один не сам ушел, а когда я его послала!

Спать я не легла по совершенно очевидной причине — день выдался слишком насыщенным.

Все равно сейчас не засну — так чего в кровати без толку ворочаться?

И к окну подошла просто для того, чтобы проверить, окончательно ли распогодилось.

Небо было абсолютно ясным, но безлунным — так чего, спрашивается, шторы задергивать?

И в кресло возле окна села, потому что оно там просто стояло — и так весь вечер на ногах провела.

А то, что боком к окну, так у меня кресло всегда так стояло — что, мне его из-за всяких ненормальных разворачивать?

Минут через десять я почувствовала себя знаменитыми тремя девицами под окном, прявшими как раз поздно вечерком — такая трижды идиотка, как я, точно за всех троих сойдет.

А вот и не просто так я здесь сижу, а очень даже в Интернете!

Как и подобает современному человеку.

Вытащив телефон, я принялась просматривать всякие астрономические сайты — на предмет прогноза выпадения метеоритных дождей в различных земных точках.

Так, у нас чисто — да и не было их здесь никогда в это время года. А то я не помню! Я уже в детстве знала, когда ожидать в полном ярких звезд небе …

Голова резко мотнулась влево — к выхваченной краешком глаза огненной дуге за окном.

Она была намного ярче, чем в моей памяти — еще и искрилась по мере продвижения. Явно что-то здоровенное летит — нужно завтра новости почитать, не случилось ли каких разрушений.

Я смотрела туда, пока ее слепящий послеслед в глазах не рассеялся.

Так.

Хорошо.

Ладно.

Похоже, к нам действительно не просто посланца Олимпа занесло, а управляющего стихиями.

Который ураган запросто может вызвать — а значит, и землетрясение под ногами завоевателей и цунами им на голову.

Которому раз плюнуть каменную глыбу из космоса зашвырнуть — а значит, и целый залп осилит, похвастаться он точно не откажется.

Да, такой союзник против небесных захватчиков нам точно не помешает.

И пусть только сунутся — будет у них земля гореть под ногами!

Я совсем легонько и совершенно искренне прикоснулась пальцем к значку поднятого большого пальца на экране своего телефона.

Лилит приняла известие о нежданных соседях спокойно.

Даже дружелюбно.

Даже чрезмерно дружелюбно, с точки зрения Первого.

Его точка зрения оказалась довольно весомой — она буквально придавила его к земле тяжким грузом сомнений.

— Зачем он тебе? — хрипло каркнул он из-под этого груза.

— Причем здесь он? — Лилит глянула на него с таким удивлением, что Первый тут же воспрял духом, небрежно отбросившим все тяжкие сомнения.

Не надолго.

Оказалось, что Лилит просто не терпится познакомиться с Евой.

— Зачем? — ограничился Первый более коротким вопросом — для большей внятности.

Лилит еще выше вскинула брови — уже в полном недоумении — и Первый мысленно похвалил свой воспрявший дух за глубокую проницательность — ну конечно, что еще могло двигать его лучшим творением, как не вечно восхищающее его любопытство?

Очень многое, как выяснилось.

Вот могла бы — как раньше — только вскинутыми бровями и изумленным взглядом ответить.

Но Лилит уже освоила связную речь в присущем ей совершенстве — и Первый преисполнился гордостью за созданный им шедевр.

Пока до него не дошел смысл произносимой шедевром речи.

Первый слишком часто исчезает.

Да, Лилит понимает, что он уходит по делам, но она все время остается одна.

Да, конечно, у нее тоже много, что делать, но с Малышом и их зверьками особенно не поговоришь и помощи от них ждать особенно не приходится.

Да, вне всякого сомнения, когда Первый возвращается, он очень старается ей помочь — но он всегда такой уставший, что за ним все, как правило, приходится переделывать, и времени не остается, чтобы хоть парой слов перекинуться.

Нет, Лилит вовсе не жалуется, но ей бы хотелось — хоть изредка — общаться с кем-то, кто знает толк в заботах по хозяйству и с кем можно обсудить их без многословных обсуждений, о чем идет речь.

И потом, Лилит никогда его раньше ни о чем не просила, так что один раз — сейчас — вполне может это сделать.

С последним утверждением Первый готов был поспорить — даже очень горячо — но в целом, возразить ему было нечего.

Пришлось собираться в дорогу.

Долго и тщательно.

В конце концов, путь предстоял не близкий — нужно было уговорить скакуна и его подругу повезти их.

И ледяная пустыня хоть и ослабила уже свой напор, но совсем еще не отступила — нужно было позаботиться о меховых покровах.

И помочь Лилит выбрать самые пушистые и привлекательные из них — чтобы с первого взгляда произвести на новых соседей самое благоприятное впечатление.

И облачить в такие же Малыша — совершенно не привыкшего к ним и оттого брыкающегося изо всех сил.

И настойчиво интересоваться мнением Лилит по каждому пункту приготовлений — чтобы показать ей, что заговори она об этом раньше, недостаток общения можно было давно восполнить.

А вовсе не потому, что Первый просто затягивал сборы — идея тесных контактов с изгнанными из макета ему все еще категорически не нравилась.

И как же он оказался прав!

В комфорте их новой среды обитания у теплого водоема Лилит снова поправилась, похорошела и засветилась каким-то внутренним светом — но укутанная в кучу меховых покровов, да еще и с Малышом впридачу, смогла взобраться на подругу скакуна только с помощью Первого, да и то не с первого раза.

Под двойным весом подруга скакуна наотрез отказалась перемещаться быстрее, чем мерным шагом, скакун тут же усмирил и свою прыть — в результате, путь занял у них куда больше времени, чем если бы Первый проделал его сам.

Даже пешком, а не на скакуне.

Не говоря уже о полете.

Он бы только обрадовался этому обстоятельству, если бы Лилит не ерзала всю дорогу, пытаясь найти более удобное положение и постоянно спрашивая Первого, сколько им еще осталось.

Когда Первый, наконец, указал ей на проступившую в уже посеревшей белизне ледяной пустыни растительность имитации макета, Лилит перекинула ногу через спину подруги скакуна и неловко сползла с нее на землю.

— Дальше ногами, а то я их уже не чувствую, — решительно заявила она в ответ на удивленное восклицание Первого.

Скакуна с его подругой пришлось там и оставить — на онемевших ногах Лилит могла оступиться или поскользнуться, и Первому нужно было страховать каждый ее шаг.

Их последние полсотни по уже подтаявшему и вязкому снежному настилу дались Лилит ничуть не легче — но даже запыхавшись и спотыкаясь, она только крепче прижимала к себе Малыша и категорически отказывалась дать Первому понести его.

И зачем было только что говорить ему об отсутствии помощи в его стороны?

Когда они зашли в имитацию макета, стало проще — но не намного. Земля там была, конечно, понадежнее, но Лилит вовсе перестала смотреть под ноги, вертя головой во все стороны и разглядывая — с легкой улыбкой узнавания — старые места.

Как будто что-то могло измениться в имитации созданного Первым и утвержденного Творцом макета.

Наконец, они добрались до его центральной поляны, и Первый даже головой потряс — на мгновение ему показалось, что они с Лилит каким-то образом очутились в самом макете, а не в его подобии.

На земле, у водоема, возлежал в своей обычной позе Адам, и рядом с ним на коленях стояла Ева, протягивая ему небольшую горку плодов, которую он рассматривал со скептической гримасой на физиономии.