— И зачем это делать? — снова учуял я темный подвох.

— Мечта — это опасная штука, — усмехнулся он чему-то, стоящему за этой короткой фразой. — Она ломает повиновение, заставляет забыть о себе и — главное — может заразить других. Поэтому, чтобы нивелировать ее притяжение, нужно либо устранить ее источник, либо представить ее саму в виде абсолютно деструктивного явления. В первом случае, на место красоты ставится уродство, любовь, преданность, самопожертвование заменяются самыми противоестественными извращениями, взгляд в будущее ограничивается ближайшим днем, а смыслом жизни объявляется материальный комфорт. Что же до второго случая, то в Вашем исследовании человеческих открытий масса тому примеров.

Ну, это я и без него заметил, но мне все равно кажется, что дискредитация мечты, лежащей в основе каждого из них, является следствием несовершенства самих людей.

— Люди являются частью мира, в котором Вы находитесь, — ответил он на мое невысказанной замечание, — и с совершенством которого Вам еще удастся познакомиться. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Но мы с Вами в самом начале согласились, что все процессы в этом мире регулируются нами, и давайте ответим себе честно: насколько успешно могут люди сопротивляться нашим — без разделения на течения — методам внушения, сканирования, модерации памяти и расстановки приоритетов?

— Но все же сопротивляются! — вновь нащупал я железный аргумент. — Иначе моего отдела просто не существовало бы! Да и ваши своих кандидатов на земле находят.

— И много? — мгновенно отозвался он. — В безудержно растущем океане всех оттенков серого? Я помню, что у Вас сейчас нет доступа к материалам вашего отдела, но подумайте о его штате: увеличился ли он хоть немного за все то время, что Вы в нем работаете? Что же касается нашей башни, которая также интересуется яркими — пусть иначе — личностями, то уверяю Вас с полной ответственностью: их становится все меньше и меньше — проверьте мои слова у нашего дорогого Макса.

Можно подумать, Макс хоть слово скажет в подтверждение того, что дела у темных идут совсем не так блестяще, как они обычно изображают. Даже — нет, особенно — если это будет чистейшей правдой.

— Но зачем нам — без разделения на течения, — ввернул я темному предводителю его же фразу, — превращать людей в эту серую, бездумную и бездуховную массу?

— А вот это как раз еще одна задачка для Вас! — с нескрываемым удовольствием объявил он. — Подумайте, зачем нашему сообществу — и на сей раз подчеркну: руководимому вашим течением — превращать неотъемлемую часть определенного мира в нечто, совершенно ему чуждое? В ущерб своим, казалось бы, собственным интересам.

Самое неприятное в его вопросе было то, что он задел меня лично — я только не сразу это понял.

Сначала я вернулся к своему анализу — материалы же прямо под рукой были — и таблица его основных характеристик вдруг начала генерировать все новые и новые вопросы.

Прав был темный предводитель: все человеческие открытия родились из мечты, совершенно безумной в то время. Мечтателей безумцами и считали — над ими насмехались, им тыкали в нос их бесполезность, их травили, и во многих случаях умирали они совсем не естественной смертью, что автоматически отправляло их на очередной жизненный цикл. Который, по всем нашим законам, назначался для исправления ошибок в прежнем и избавления от его недостатков.

Получается, мечты оценивались у нас как нечто, требующее искоренения? Но ведь по тем же самым законам именно люди, поднявшиеся над рутиной и вырвавшиеся из единообразия социума, считаются наиболее подходящими кандидатами для вступления в наше сообщество, и как раз с ними наш отдел работает. Куда смотрели хранители мечтателей? Нет, для начала — были ли они у них?

Я выписал с десяток самых ярких имен, чтобы проверить потом по нашей базе данных. Ох ты, так я же забыл темного предводителя попросить повлиять на моего наставника и Стаса!

И, кстати, чем Стас в то время занимался? На пару с целителями. Травля любого мечтателя обычно с его непосредственного окружения начиналась — нельзя было меры вовремя принять? До того, как он становился полным изгоем?

А массовые гонения? Взять хотя бы охоту на ведьм, или крестовые походы, или изгнание коренных народов с их земель после появления там исследователей белых пятен на карте. Ведь каждый из этих походов объявлялся благим делом и начинался во имя света и добра — почему мы позволили установиться такому их пониманию?

А в войнах вообще каждая из сторон за добро и правду сражается. Получается, в них добро воюет само с собой и себя же уничтожает? Но нет, в любой битве есть победитель — и именно его правда, в конечном счете, объявляется единственно верной. Получается, добро — это просто то, что сильнее?

А в сказках человеческих — еще одном примере их мечтаний — добро вообще всегда побеждает. Причем, делать ему это приходится снова и снова — такое впечатление, что зло терпит поражение за поражением, но окончательную победу добру одержать так и не удается. А если это отражение ситуации в нашем сообществе, как и практически все на земле? Хотя я здесь, скорее, вижу аргумент в пользу слов темного предводителя о балансе сил в основе мироздания: вот и у нас существуют же до сих пор темные, которых уже давно, я думаю, можно было прихлопнуть — Стас только приказа ждет.

А вот на земле этот баланс уже нарушен — или, вернее, в нем явно просматривается серьезный перекос, снова пришлось мне согласиться с темным предводителем. После еще одного короткого взгляда на сводную таблицу результатов моего анализа. Количество открытий, рожденных из человеческой мечты, не просто катастрофически уменьшилось — оно практически сошло на нет. А все мечты людей — вместо стремления ввысь и вдаль, на поиск справедливости и на помощь другим — свелись к удовольствию и комфорту здесь и сейчас. Любой ценой. Завтра слишком далеко, завтра не интересно, завтра — хоть потоп.

Из чего вытекало два еще более тревожных вопроса. Одно из двух: либо — если земля является нашим отражением — что же происходит у нас, чтобы вызвать такие перемены на ней? Либо — если подобный перекос случился только на ней — как мы допустили, чтобы земля превратилась в наше кривое зеркало?

Это что же получается: мой наставник, вечно мечущийся между взлетами и падениями, которые сам и генерирует, служит земле лучшую службу, чем я, не ищущий на ней ничего, кроме спокойных и комфортных условий работы?

Я всегда воспринимал Галю как неизменную постоянную. Возможно, после бурного начала моего присмотра за ней, когда ее у меня чуть не увели, мне хотелось только одного: чтобы она оставалась такой, как есть. В конце концов, усмотрел же в ней один из наших рекрутеров подходящего нам кандидата — пусть и к администраторам, им тоже новые сотрудники нужны.

Меня вполне устраивала ее приземленность: полностью погружена в дом и семью — значит, темных больше не заинтересует, равнодушна к Интернету — значит, не нахватается там всякой гадости, ничего не читает, а только сериалы дурацкие смотрит — зато у меня под боком и не мешая мне заниматься моим собственным земным увлечением.

У меня и мысли ни разу не возникло расшевелить ее, расширить ее кругозор, показать ей, что мир намного больше того, каким ей кажется. Я думал, что не хотел ее пугать — на самом деле, я сам боялся ее реакции.

Мой наставник оказался менее рассудительным — и Татьяна не только превзошла самые смелые его ожидания — одно ее открытие чего стоит! — но и его заставила постоянно совершенствоваться.

Не испугалась и Анабель — и Франсуа не только относительно спокойно принял ее признание, но и условия работы сделал ей еще более комфортными.

А Света — ничуть не менее приземленный человек, чем моя Галя? Ладно, еле откачали — но откачали же! И после того первого раза на даче продолжила себе крутиться среди ангелов, как ни в чем ни бывало. И еще и Марину уговаривала вести себя с темным предводителем прилично — чтобы землю не позорить.