Слава Всевышнему, только в невидимость — перевел я дух, ощутив не удар космического холода, а легкое дуновение свежести.

Я с удовольствием подставил под него лицо, зажмурился, вдохнул полной грудью, открыл глаза …

Нет!!!

Только не это!

Нет, отцы-архангелы, я сказал!

И нечего мне здесь напоминать, что я сам говорил о безвыходных ситуациях — я не безысходные имел в виду!

— Испугался? — расплылось в довольной ухмылке обращенное ко мне лицо. — Опять сбежал!

Ты смотри, точно — в невидимость забросило.

По привычке.

До чего довели — свои собственные рефлексы уже не контролирую!

Но я же ни словом, ни духом!

Отцы-архангелы, вы, что, правила поменяли?

Если является без упоминания, то, может, при упоминании исчезнет?

Марина …

Понятно, если и поменяли, то только вторую часть — тогда исчезну я.

Я приподнялся со стула и мелкими шажками, бесшумно двинулся к выходу.

— А в прошлый раз только в невидимость сбежал! — пришло в бурный восторг кошмарное видение.

Откуда она знает, что я делаю?

Откуда она вообще здесь взялась?

Даже если она устроила себе несчастный случай, как во всех тех отчетах, ее должны были в учебное здание отправить.

А перед этим вообще в распределительный центр.

Отцы-архангелы, заберите ее куда-нибудь!

Видение исчезло.

Фу, допросился наконец-то!

Но с такими шуточками, отцы-архангелы, вполне можно без ценного … нет, бесценного, не имеющего себе равных специалиста остаться.

В полном изнеможении я снова опустился на стул и закинул голову, делая глубокие вдохи и закрыв глаза.

Открывал я их по одному и по чуть-чуть.

Татьяна.

Вот странно — тоже, вроде, не звал, а сама вернулась.

Глядя на меня с торжествующим видом.

И сияя, как … целая горсть новых монет.

— Ты поверил! — вскинула она вверх указательный палец, словно призывая в свидетели …

Нет, спасибо, не надо.

Никого не надо.

— Это ты была? — решил уточнить я для верности.

— Да! — гордо закивала она.

— Ты перевоплотилась?

— Да! — нетерпеливо кивнула она.

— Только что?

— Да, — появилась в ее взгляде легкая озабоченность.

— Прямо у меня на глазах?

— Да … — глянула она на меня с уже явной тревогой.

— И ты не нашла ничего лучшего, чем облик …! — дал я себе, наконец, волю, но в последний момент все же сдержался.

Проверять, изменили ли отцы-архангелы и первую часть своих правил, я буду в следующей жизни.

Когда эта — вечная — закончится.

— Так в том-то же и дело! — с видимым облегчением рассмеялась Татьяна. — Если что-то воображать, то легко можно запутаться. Нужно, наоборот, представить себе хорошо знакомый образ — настолько знакомый, что воспроизведешь его, не задумываясь. Или, — вдруг снова замерла она, округлив глаза, — тот, что произвел на тебя очень сильное впечатление, прямо в память врезался … А ну, подожди.

Она снова исчезла.

На этот раз я был готов.

Как мне казалось.

То, что предстало передо мной, действительно запоминалось сразу.

Вот прямо с самого первого раза.

Чтобы во второй встречаться не пришлось.

Один из тех самых всадников, которых Татьяна так некстати вспомнила.

Причем — судя по мрачно горящим глазам — как раз последний из них.

На этот раз я не то, что пошевелиться, я даже глаз отвести не мог — пронизывающий взгляд обездвижил меня, как кролика загипнотизированного.

Не в силах оторваться от него, я только мельком еще что-то заметил.

Головы на две выше меня.

Крепкая, мускулистая фигура — застывшая, словно в ожидании броска.

Грозно насупленные над глазами брови.

Сильный подбородок, слегка выступающий вперед.

Сжатые в прямую линию губы под хищным носом.

Похожим на мощный клюв хищной птицы …

Фигура исчезла.

Оставив на своем месте Татьяну.

— Что это было? — хрипло выдохнул я — пришлось горло прочистить.

— Это Винни, — ответила Татьяна, тоже слегка отдуваясь. — Только не Винни. Это он на земле такой.

Что-то я не помню ничего подобного во время нашей короткой вылазки на землю.

Когда это он успел другое обличье ей продемонстрировать?

Макс, правда, говорил, что они облики, как перчатки, меняют …

И почему только ей?

Макс еще говорил, что они облики под потребности людей подбирают …

Ему, что, новой мишени мало — он и старую решил все также под прицелом держать?

Оказалось, все это я не только подумал.

— Да он мне уже давно обещал свой земной образ показать, — затарахтела Татьяна еще быстрее. — Тот, в котором он тогда, в самом начале, на ней был. Чтобы я ему имя придумала. Он говорит, что это он такой настоящий.

— Придумала? — непонятно откуда выскочил абсолютно неважный сейчас вопрос.

— Люк, — неловко пожала плечами Татьяна. — Только я не придумала — мне это имя как-то сразу на ум пришло, словно мне его кто-то подсказал.

Я догадываюсь, кто.

Вот только не надо мне здесь, отцы-архангелы, уже не на вестника, а на самого, что ни есть, предвестника апокалипсиса намекать!

Я уже и так впечатлился.

Так, ни на одной разминке я больше против него не выхожу.

Если он меня в тонкий блин раскатал со своими короткими руками-ногами и внушительным пузом, то что будет, если он случайно свою истинную личину явит?

Или не случайно.

А вот на такой поединок со Стасом вместо меня и один на один я бы с удовольствием посмотрел.

Только не из резерва, а с галерки.

Минуточку! — с трудом оторвался я от упоительного зрелища, с таким перевоплощением я же вполне могу попробовать …

— А я тебе о чем уже столько времени твержу? — подхватила мою мысль Татьяна. — У них же там явно камеры стоят — фиксируют лица и сопоставляют их с черным списком. А если ты им не свое, а другое предъявишь — как они узнают, что это ты? Хорошо еще, что они до отпечатков пальцев не додумались, — хитро усмехнулась она, — тут никакая иллюзия не помогла бы.

— Давай, рассказывай, как ты это делаешь, — мгновенно настроился я на деловой лад.

Но сколько ни объясняла мне Татьяна, что нужно представить себе искомый образ, как в зеркале, и просто убедить себя, что видишь свое собственное отражение в нем, пришлось признать, что … нет, не Макс, а я был прав — в том, что воображение у меня явно уступило пальму первенства находчивости.

Всякий раз я автоматически начинал следовать инструкции Макса о последовательном копировании отдельных фрагментов воображаемой внешности — чтоб его все собратья побрали за такую детальную инструкцию!

В результате у меня постоянно получался некий гибрид — в котором все еще отчетливо просматривались мои черты.

— Я ничего не понимаю! — топнула, наконец, ногой Татьяна. — Ты же сам мне говорил, что в невидимости представляешь себя прозрачным стеклом, а в инвертации сворачиваешь его в шар. Так вообрази, что нужный образ нарисован точно на таком же стекле, и оберни его вокруг себя, как … я не знаю, маску или костюм маскировочный!

А раньше нельзя было так сказать?

Методы маскировки я на земле освоил, когда ее там еще и в проекте не было — они уже моей второй натурой стали!

Первой у меня получилась Татьяна.

Еще бы — ее облик я знал лучше любого другого, и он до сих пор не переставал меня впечатлять.

Оригинал тщательно осмотрел мое творение — со всех сторон и скептически морща нос — и, наконец, кивнул, признав результат осмотра удовлетворительным.

Можно подумать, она лучше меня знает, как выглядит.

Особенно, после перехода с земли.

Затем я попробовал себя на Тоше — на ком еще совершенствоваться, как не на собственном подмастерье!

С ним я, конечно, уже давно не виделся, но забыть эту нахальную рыжую физиономию, вечно приклеенную к экрану компьютера, было просто невозможно.

Мне даже зеркало представлять не понадобилось — я просто вспомнил наши видео-сессии уже отсюда.