Он вернул мне список с таким видом, что у меня не нашлось ни единого контраргумента.

Мне ли было не знать, что для хранителя — любого уровня — интересы подопечных превыше всего.

Понятно, отцам-архангелам ситуация показалась недостаточно сложной, и они решили довести ее до моего экспертного уровня.

Мне, что, до конца вечности над собой расти?!

А вот и нет — здесь решение поближе есть.

Выйдя из кабинета моего бывшего руководителя, я пошел по коридору, приоткрывая все двери подряд.

Да где ее носит?!

Как не нужна, так постоянно перед носом мельтешит, а как — в редчайшем случае — понадобилась …

А, вот она!

— Слушай, — скороговоркой обратился я к Анабель, — я тут немного у главы задержался, а мне еще в архиве пару документов нужно найти. Сможешь помочь? Только если у тебя время, конечно, есть — я не настаиваю.

Понятное дело, у нее полно свободного времени — пока Франсуа обучение не закончит!

— Только ты там сама, ладно? — поблагодарив Анабель, добавил я. — А то я в прошлый раз заметил, что у них у всех работы — выше крыши. Не хотелось бы кого-то под разнос подвести.

Ну вот, отцы-архангелы, сколько раз уже повторять можно, что нет для меня безвыходных ситуаций!

Еле дожил до следующего визита в административное здание.

Вот как, спрашивается, работать, если по пять раз в день экран замирает и в голове, как заигранная пластинка, один и тот же вопрос звучит?

У меня от постоянных повторов: «Я работаю над этим» мозоль на языке образовалась!

И не надо мне здесь, что я эту фразу не вслух произносил — мозоль в мозгах лучше, что ли?

Анабель ждала меня прямо у двери кабинета моего бывшего руководителя.

С пачкой документов в руках.

И поджатыми губами.

А нельзя было потерпеть, пока я с руководством переговорю?

Мне теперь к нему с этой пачкой в руках вваливаться?

После того, как он категорически запретил мне даже прикасаться к ним?

— Ты не сказал мне, — медленно проговорила Анабель, не сводя с меня пристального взгляда, — что все это — материалы по одному и тому же человеку. Зачем они тебе?

— Так я же монографию пишу, — широко раскрыл глаза я, — по сравнительной характеристике стилей работы, принятых в нашем отделе. Ты не знала?

— Ты также забыл упомянуть, — продолжила она так, словно я и звука не издал, — что в силу нынешнего положения этого человека, никакие материалы по нему не могут находиться в открытом доступе.

— Никаких проблем! — пожал я плечами. — Я не буду их цитировать, я не буду на них ссылаться, я даже упоминать их не буду. Они лично мне нужны — для полной картины.

Некоторое время Анабель смотрела на меня, словно взвешивая каждое мое слово.

— Ну что же, тебе полная картина, пожалуй, не помешает, — приняла она, наконец, решение. — Я дам тебе их просмотреть — только здесь, только при мне и никаких заметок.

Я согласно кивнул и отошел за ней к окну, вызвав на ходу темного гения.

— Нашел, — коротко бросил я ему. — Пока только часть.

— Давай чуть позже, — отозвался он с досадой и как будто издалека.

— Нет, — резко оборвал я его — то каждый час пристает, а то попозже! — Мне их не дают, только ознакомиться разрешили. Так что — или сейчас, или никогда. Принимай.

Я действительно лишь пробегал глазами каждый отчет — но так, чтобы в нем каждая запятая оттранслировалась.

Вчитываться мне было некогда.

— Узнал? — снова уставилась на меня Анабель, когда я вернул ей последний лист.

Я вопросительно вскинул бровь.

Общего во всех этих отчетах было только то, что человек в каждом из них был крайне проблемный, и хранителю, в конечном счете, приходилось от него отказываться.

Иногда до, а иногда и после срока пребывания человека на земле.

И окончание этого срока во многих случаях было неестественным.

— Марина, — снова подала голос Анабель.

Отцы-архангелы, это не я произнес! — чуть не расхохотался я.

Ну вот, все стало на свои места — чья еще земная летопись могла интересовать темного рыцаря?

— А теперь объясни мне, — все не унималась Анабель, и голос ее приобрел давно знакомую мне отрывистость, — зачем ты это делаешь? Я знаю, на земле вы не ладили, но зачем здесь все ваши мелкие дрязги на белый свет вытаскивать?

О, можно — для разнообразия — рубануть правду-матушку прямо с плеча.

— Я даю тебе честное слово, — торжественно и совершенно искренне прижал я руку к груди, — что это имя не будет здесь упоминаться ни в устной, ни в письменной форме. Я же сказал — эти материалы нужны были лично мне.

— И я надеюсь, ты понял, — сделала Анабель выжидательную паузу, — о чем они свидетельствуют?

— О постоянных конфликтах с хранителями и финальном бунте против каждого из них, — не задумываясь, ответил я.

Покачав головой, Анабель окинула меня сочувствующим взглядом и — не издав больше ни звука — развернулась и ушла.

Крепко, двумя руками, прижимая к себе летопись своей единомышленницы по моим кошмарам.

В кабинете своего бывшего руководителя я только забрал новую порцию отчетов по ангельским детям — неудобно было задерживаться, и так прилично позже назначенного срока явившись.

— Сегодня дополнительных пожеланий не будет? — спросил он меня напоследок с вежливым удивлением.

Отлично — похоже, Анабель действительно решила не привлекать абсолютно ничье внимание к неупоминаемому имени.

— Нет, спасибо, спешу вернуться к своей трилогии, — торопливо ответил я, пятясь к двери. — Даже не предполагал, что ее написание таким увлекательным делом окажется — оторваться не могу!

На самом деле мне не терпелось вернуться к темному маньяку.

С вопросом, поставленным ребром.

Нет — в присущем ему стиле — с несколькими вопросами, поставленными ребром.

Я открыл ему наглухо заколоченный — существенную часть вечности назад — доступ в центральный офис нашего течения?

Я провел его — почти партизанскими тропами — в наши скрытые под семью печатями святая святых?

Я добыл для него — чуть ли не кровью — почти все, если не опускаться до педантичного пересчитывания, интересующие его материалы?

Я рисковал при этом если не жизнью своей, то положением и уж точно здравым рассудком — что в лабиринте центрального архива, что при контакте с Анабель?

Все.

На этом мы ставим точку.

Окончательную.

И если он думает, что найдет способ и дальше …

— Спасибо тебе большое! — зазвенело у меня в голове чистейшее торжество. — В дополнительных документах больше нет надобности. Последняя деталь загадки вопрос явила и ответ. — Он помолчал, и добавил совершенно другим, деловым тоном: — Я вас тут оставлю ненадолго — постарайтесь дожить до моего возвращения. В полном составе.

Свобода! — отдалось ответным звоном в воцарившейся в моей голове тишине.

Пусть не навсегда.

Пусть на самое неопределенное время.

Но разве много мне его нужно, чтобы снести ко всем темным разделяющую нас с Татьяной преграду?

Опять не успел.

Татьяна сама из-за нее вышла.

А вот обязательно прокурорским тоном у меня спрашивать, что я от нее скрываю?

Можно подумать, что это я все последнее время в батискафе отсиживался!

Я решил уничтожить его — раз и навсегда — одним ударом.

Без обиняков поставив Татьяну в известность, что наш темный приятель увлекся ее лучшей подругой.

Батискаф устоял — иначе она бы сразу ринулась звонить потенциальной жертве очередного темного интереса.

Одно из двух: либо впечатление от недавней встречи на земле уже смазалось, либо она все еще свято верит в неприступность подруги.

Хотелось бы первое.

Я зашел с другой стороны: рассказал ей о своем новом проекте на земле, величие которого уже начало слегка давить мне на плечи.

Очень хотелось разделить его с кем-то — а с кем же мне еще делиться своими самыми фантастическими планами, как не с ней?