… ему не удастся спровоцировать меня …

… иначе некому будет помочь и Лилит, и миру …

… я просто быстрее найду способ вернуться к ним …

— Лазутчика отдай! — процедил Первый сквозь зубы, глядя Второму прямо в глаза.

— Да-да, конечно! — разочарованно отвел тот взгляд, и кивнул стражникам на выход на лестницу.

Как только они вернулись с плодовым, дверь наружу распахнулась. Плодовый стоял перед ней, словно не веря своим глазам — стражники чуть подтолкнули его, и он вышел. Деревянными шагами и все также даже не покосившись по сторонам.

Первый поднялся и пошел за ним.

— Ах да, чуть не забыл еще кое-что сказать, — донеслось до него из-за спины, когда он уже переступал порог. — У лазутчика в сознании обнаружились некие странности, и исследуя их, наши сотрудники проявили слегка чрезмерное усердие. Надеюсь, ты не будешь в обиде — сам ведь знаешь, как легко бывает увлечься в порыве энтузиазма.

Первый глянул вслед плодовому — тот шагал вперед, как заведенный автомат — потом резко обернулся ко Второму — тот уставился на него с видом охотника, у которого из-под носа ускользает последний шанс загнать желанную добычу.

— Маятник пошел назад, — бросил ему Первый, отчетливо выговаривая каждое слово, и вышел.

Плодового он догнал быстро — тот двигался, не ускоряя и не замедляя шаг — и с ходу попытался вызвать его. Не получив ни мысленного, ни словесного ответа.

Он делал это еще много-много раз — прежде чем собрался с духом, чтобы заглянуть в его сознание. И тут же отшатнулся — там не было ничего. Там все было выжжено, как в его мире после извержения.

Он принялся посылать туда образ за образом — самые яркие: и счастливые, и трагичные — чтобы вызвать хоть какую-то реакцию. Пусть хоть вспышку раздражения, гнева, ярости, как это случилось с Лилит. Ничего. Рядом с ним шагала пустая оболочка.

Он принялся тормошить ее — она продолжала двигаться, даже не пытаясь уклониться от толчков и ударов. Она послушно реагировала только на прямые приказы, причем самые короткие: «Стоять», «Направо», «Налево», «Вперед» …

Когда они добрались до защитной полосы, Первый понял, что не пройдет ее с этим манекеном. Больше того, он понял, что не должен приводить его в башню. Второй вернул его не в обмен на носитель воспоминаний — тот, скорее, пошел вдобавок. Оставив у себя изувеченного животного, Второй послал в их башню такого же … нет, еще более пугающего уродца — в назидание и устрашение.

Так не бывать этому!

Башня не увидите его таким.

Его миры не увидят его таким.

Больше никто не увидит его таким.

Дав оболочке плодового команду стоять на месте, он максимально быстро прошел защитную полосу, влетел в башню, скатился вниз по лестнице и ворвался в кабинет своего бывшего помощника.

— Где аннигилятор? — почти прорычал он, тяжело дыша.

— Зачем он Вам? — вцепился руками в стол хозяин кабинета.

— Чтобы освободить плодового! — вдруг вырвались из Первого самые точные слова.

— Успокойтесь! — видимо расслабился его бывший помощник. — С ним все будет в порядке. У меня есть договоренность …

— Что у тебя есть? — внезапно охрип Первый.

— Вас заметили, — заерзал тот в своем кресле. — Когда вы поднимались по лестнице. К выходу в макет животного мира. Через который туда ушел плодовый. Мне доложили. Я понял, что Вы задумали. Нам не нужны никакие осложнения — сейчас, когда все начало, наконец, налаживаться. Я сообщил Второму — в обмен на твердое обещание, что плодовый задержат до совершения преступления и после завершения всех процессуальных мероприятий вернут нам. Он находится в юрисдикции нашей башни — и мы будем решать, что с ним делать.

— Вернут? — тихо спросил Первый, и вдруг сорвался на крик: — Вернут?!

В два широких шага он подскочил к столу, схватил своего бывшего помощника за шиворот и поволок его к выходу.

— Что Вы делаете?! — полузадушенно взвизгнул тот.

— Веду тебя на экскурсию! — рывком оторвал его Первый от двери, за которую тот попытался ухватиться. — Посмотреть, что нам вернули! Давай, ори! Зови свою стражу! Пусть они тоже посмотрят!

Его бывший помощник обмяк и больше не издал ни звука — просто не хочет, чтобы подчиненные его в таком виде увидели, подумал Первый, скрипнув зубами.

Он отпустил его перед самой защитной полосой. По ту сторону которой все также стоял плодовый. Все также замерев в полной неподвижности. Все также глядя перед собой пустыми глазами.

— Что это? — растерянно пробормотал бывший помощник Первого.

— Вот именно — что! — снова резанула его эта картина, словно ножом по живому. — То, что от него осталось! Ему выжгли все сознание, полностью! Там нет ни одной мысли, ни одного чувства, ни одного воспоминания!

— Я не понимаю, — замотал головой его бывший помощник, с ужасом глядя на неподвижную статую на противоположной стороне защитной полосы. — Мне обещали …

— … его вернуть? — выплюнул Первый эти слова ему прямо в лицо. — А в каком виде, не уточняли? Принеси мне аннигилятор — его уже нет, и эта оболочка без него тоже существовать не будет!

— Никто не имеет права уничтожать создание Творца! — вновь зашелся его помощник.

— А что такое — создание Творца? — прищурился Первый со злостью. — Чего стоит это тело без … души? — вдруг пришло к нему название той неуловимой и самой главной части любого существа. — Именно ее вдыхает в него Творец — и именно ее уничтожила та башня. Не особо терзаюсь сомнениями. А без души оболочка не имеет никакого смысла.

— Я не скажу Вам, где находится Ваше устройство! — отступил на шаг его помощник, глядя на него исподлобья.

— Ты еще не забыл, что я его сделал? — ответил ему Первый не менее яростным взглядом. — И могу сделать и другой!

— Я знаю, что Вы все можете, — упрямо сжал тот губы в тонкую полоску. — Но из моих рук орудие уничтожения Вы не получите!

Круто развернувшись, он пошел к входу в башню. Сгорбившись, волоча ноги, но ни разу не обернувшись.

Первый бросил быстрый взгляд на статую плодового.

Пока он новый аннигилятор создаст, может растерять вся решимость.

И вид останков когда-то самого миролюбивого и жизнерадостного его последователя отнюдь не способствовал требуемой концентрации.

И к себе в помещение уйти — не вариант.

Вдруг он вперед шагнет …

Первый замер.

За все это время он ни разу не подумал о мини-аннигиляторах, расставленных по всей полосе вокруг башни. Они всегда ассоциировались в его сознании с охраной и защитой.

Ну что же, сейчас они защитят и сохранят хотя бы память о плодовом.

Он никогда не думал, что это будет так трудно.

Смотреть на живое существо и знать, что через пару мгновений его не станет.

По его приказу.

Его руками.

Которые до сих пор всегда только создавали. Которые были предназначены только для создания.

Набрав побольше воздуха, он помедлил еще пару секунд — голос куда-то пропал — и, найдя его и глядя прямо на плодового, хрипло скомандовал: «Ко мне!».

Тот тут же шагнул вперед.

Забыв выдохнуть, Первый смотрел, как завороженный, как с каждым шагом он становился все ниже — опускаясь к земле на исчезающую под лучами аннигиляторов часть. Которая распадалась на фрагменты, дробилась в мелкие песчинки и рассеивалась в совсем крохотные пылинки, затуманивающие легкие облаком лицо плодового и поднимающиеся тонкими струйками все выше над его головой.

Первый следил за ними, пока все они не растворились где-то там в вышине. Прощай, брат, подумал он, все еще запрокинув вверх голову, мы будем помнить тебя другим. И однажды я снова соберу тебя оттуда, из вселенной, цельным и прежним — и мы обязательно встретимся!

Каким-то образом он оказался у себя. Где сразу увидел, что дверь в помещение миров открыта. В ней стоял антрацитовый, уперевшись в ее косяки обеими руками и закрывая проход всем своим мускулистым телом. За его спиной, в глубине помещения виднелись пушистый и энергетический — бледные, с полусогнутыми коленями, словно к прыжку готовились, и вцепившиеся с двух сторон руками в архив.