Ну вот, с удовлетворением отметил Первый неизменную точность своей интуиции, значит, и другой перебежчик шпионом Второго оказался.

И тут до него дошел смысл только что услышанного.

— Что вы сделали? — переспросил он, переведя тяжелый взгляд на своего помощника.

— Мы воспользовались Вашей идеей, — и глазом не моргнул тот, — и ее блестящим воплощением в Вашем мире.

Это что — теперь те головастики по всей вселенной шастать будут? — чуть не схватился за голову Первый.

— Вы хотите сказать, — медленно проговорил он, сдерживаясь из последних сил, — что взяли мои наброски, чтобы внести несанкционированные изменения в полностью завершенные и одобренные Творцом проекты?

— Мы взяли все наши наброски для каждого конкретного мира, — ни мало не смутившись, отверг его помощник обвинение в плагиате, — чтобы создать схему наиболее безболезненного внедрения владельцев в ним.

Разумеется, Первый клюнул на эту удочку — у него самого изредка мелькали в голове смутные соображения, как бы это организовать. Но он их всегда добропорядочно отбрасывал — и предмета для размышлений пока еще не было, и своих забот хватало.

— Владелец принимает облик, — правильно истолковал помощник его молчание, — либо самого мощного животного в своем мире, либо некоего гибрида его обитателей и фауны — или даже флоры. В таком виде он является своему миру в качестве высшей власти в нем — каковой, собственно, он и является. Для передачи его распоряжений обитателям мира вовсе необязательно внушать им всем — достаточно выбрать для этого только одного их представителя и объявить его посредником между миром и его владельцем и глашатаем воли последнего. Вы себе даже не представляете, насколько результативной оказалась эта схема, — гордо закончил он.

Это Первый уже как раз себе представил — и очень ярко …

Идея действительно блестящая — и прямой контакт с мирами можно даже еще минимизировать …

Даже избранному не обязательно все время внушать …

Достаточно выбрать наиболее наблюдательного и натренировать его, чтобы он правильно трактовал знаки — причем, абсолютно материальные — подаваемые ему владельцем мира …

Первый почувствовал знакомый творческий подъем. У него уже руки зачесались набросать содержание тестов для определения уровня наблюдательности, и список максимально коротких команд, на которые должен быть натренирован избранный, и систему стимулирования его, чтобы достичь устойчивого рефлекса …

… но сделает он все это дома. Когда завершит свои важные дела.

— Ну что же, признаю эксперимент крайне любопытным, — немедленно приступил он к закруглению дискуссии, приподнимаясь, чтобы отпустить ее участников, — но боюсь, пока вам придется прекратить его. Если такова воля Творца, — добавил он неоспоримый аргумент.

Участники дискуссии обменялись короткими, но многозначительными взглядами.

— А вот в этом мы как раз и не уверены, — медленно, с расстановкой проговорил его помощник.

От неожиданности Первый плюхнулся назад в свое кресло.

— Это вы о чем? — нахмурился он, обводя присутствующих озадаченным взглядом.

Они словно ждали момента для выступления единым фронтом — по опыту прошлых встреч с ним — и ответы посыпались на него со всех сторон:

— Все распоряжения пришли за подписью Второго!

— И все они содержат не только запрет на модификацию миров!

— И в каждом указано, что наше право на владение миром временно приостановлено!

— До выяснения причин необходимости их модификации!

— Мы всей группой попросились на прием к Творцу!

— Чтобы озвучить ему эти причины — лично, без бюрократии!

— Нам сообщили — тот же Второй — что Творец временно отсутствует!

— С инспекцией всех проблемных миров!

— На неопределенный срок!

Сознание Первого фиксировало лишь самые значимые линии этого хора.

Это что же получается — Второй не образ самого ревностного приверженца Творца из себя лепит, а вообще его роль узурпировал?

Поупражнялся на Адаме и Еве, затем свою башню вымуштровал, а теперь и всех остальных к новому порядку приучает?

Включая башню самого Первого?

Создавая попутно невообразимый прежде прецедент изъятия миров у их законных владельцев?

Чтобы затем перевести прецедент в ранг регламента?

Согласно которого и у самого Первого его мир отобрать?

И что теперь со всем этим делать?

Как выяснилось, как минимум последний вопрос он задал вслух.

Ответил ему вновь рупор делегации несправедливо репрессированных владельцев миров.

— Мы отказываемся признавать юрисдикцию Второго, — решительно сверкнул он глазами. — Мы намерены выйти из сферы влияния той башни и создать новое объединение миров. В котором мы все будем равны и свободны в выборе принципов управления ими — под Вашим руководством, — торжественно закончил он, и все остальные согласно закивали.

Ну что же, пронеслось в голове Первого, вот и подвела его безупречная прежде проницательность.

Один из перебежчиков из Башни Второго оказался не только его шпионом, но еще и провокатором.

Сейчас совсем недавно прозвучавшие слова Второго о распространении мутных волн хаоса приобрели совершенно иной смысл.

В самом деле, если доказательства преступных намерений Первого никак не удается обнаружить — значит, их нужно просто создать.

Как раз во время отлучки Творца из своего стана — звучащей вполне правдоподобно, Первому и самому частенько приходилось так делать.

Во время которой никакой провокации не грозило немедленное разоблачение.

А после которой Творцу можно было преподнести ее результаты — под самым острым углом и в самой убедительной интерпретации.

Чтобы порядок одержал победу над хаосом.

Вот только вопросы их диалектического единства и неразрывности Творец явно обсуждал только с тем собеседником, который был в состоянии их понять.

— Значит, так, — поднялся он с кресла, уперев кулаки в стол и пригвоздив каждого потенциального бунтаря к месту пронизывающим взглядом, — к вопросу о моем руководстве. Я запрещаю — повторяю еще раз и по слогам: запрещаю! — любые виды деятельности, направленные против той башни. Любые — прямые, косвенные, обходные, пробные, экспериментальные — любые. До возвращения Творца. После чего мы обратимся лично к нему со всей необходимой аргументацией — займитесь ее подготовкой. И предупреждаю вас открытым текстом, здесь и сейчас: какова бы ни была его воля, я против нее не пойду. И никому из вас не позволю. Творец — источник, основа и причина самого нашего существования: вашего, моего, наших миров — и выступление против него разнозначно бунту против самих себя.

После чего он исчез прямо у них на глазах — уже не убегая от разговора, а ставя в нем финальную точку.

Ну, хоть не зря пришлось ждать всем важным делам в его мире — узнав, на какую низость оказался способен Второй, он заодно выбил себе время, чтобы пресечь на корню саму возможность следующей.

Оба выхода их тупика оставались столь же неприемлемыми, и подкоп не удался — значит, нужно делать то, что Первый уже освоил мастерски: лететь.

Но вернувшись к теплому водоему, он первым делом пресек все вопросы, куда он подевался — объявив Лилит, что она уже давно заслужила отпуск и прямо сейчас отправляется с ним путешествовать, а всему их потомству, что им предоставляется шанс доказать, что они уже достаточно взрослые, чтобы самостоятельно поддерживать безупречные порядок, установленный Лилит.

Ответом ему послужило полное, обескураженное молчание — все они, казалось, искали причины столь радикальных перемен в обычном укладе жизни.

Первым подал голос скакун — не вдаваясь в философские размышления, он поддержал предложение Первого немедленно двинуться в путь коротким торжествующим воплем и затанцевал на месте, вскидывая поочередно то передние, то задние ноги.

Его энтузиазм передался его подруге, а потом и Лилит, у которой, наконец, загорелись глаза столь знакомым Первому огоньком любопытства.