Для чего нужно было откорректировать составленные им их характеристики.

Недолго думая, Стас ринулся в типичную для себя кавалерийскую атаку.

Чего уж проще — взять и поменять.

Местами.

Достоинства и недостатки.

И снабдить аналитиков легионом подобий бледной немочи?!

Такой примитивный метод замещения покоробил бы даже начинающего психолога.

Нет, нужно делать это тоньше.

Нужно замаскировать, затушевать яркие личности под середняков, а последних …

Я снова замолк.

Опять отвлекли.

Макс.

На сей раз от всего сразу.

На самом деле, он предложил сделать то же самое — наверняка у меня в голове эту мысль выудил.

Но фразы, в которые он эту мысль облек — это был шедевр.

Вот с какой стати у темных в курсе психология глубже изучается?

Впрочем, я никогда не считал зазорным отдать должное удачным завершающим штрихам, если они делали мою мысль чуть более впечатляющей.

И вносили в нашу работу слаженность.

И приближали момент ее окончания.

Чтобы я мог на новом проекте сосредоточиться.

Татьяна, как и следовало ожидать, горячо поддержала меня.

Вообще-то — честность моя вторая натура — должен признать, что хотя все мои усилия по сглаживанию персонала приносили вполне очевидные плоды, результаты хранения Татьяны превзошли даже мои ожидания.

Она не просто вспомнила начало нашей совместной жизни — она вернулась в него.

Всей душой и телом, всеми помыслами и чаяниями.

Она снова стала моей тихой, нежной, задумчивой Татьяной.

Она снова стала самой собой.

Некоторую роль в этом сыграл и рабочий зал — который до известной степени напоминал ее земной офис.

И наш отдельный кабинет — в котором мы быстро восстановили атмосферу нашего первого … нет, второго, у реки, земного дома.

И даже грубость Стаса и язвительность Макса — качества, от которых она и на земле старалась держаться подальше.

Но главным, несомненно, был мой возврат к роли ее хранителя и на первое место в списке ее приоритетов.

И, конечно же, она с легкостью отбросила мишуру всех тех не к месту прорвавшихся способностей, которые только привлекали к ней столь ненавистное ей постороннее внимание.

И отвлекали от нее меня — на соответствие ее талантам.

Нет, свое извечное любопытство она отнюдь не потеряла — я не раз видел, как она оглядывалась по сторонам, фиксируя все происходящее, и уходила потом в глубокую задумчивость, которая всегда так меня к ней привлекала.

В самом деле, созерцание и размышление всегда были и ее любимым делом, и самыми сильными сторонами. Сейчас, под прочной сенью моих крыльев, у нее больше не было надобности ни рваться куда-то вперед, ни стремиться непонятно к каким высотам, ни фонтанировать постоянно кипящей активностью, как … нет, не буду имя называть.

Еще, упаси Всевышний, отзовется.

И переименовав всех участников событий для моего земного резюме, Татьяну я бы назвал … ближайшим соратником.

Чуть не сказал — заместителем.

Нет, для заместителя еще рановато.

Оставалось у нее одно слабое место.

Игорь, естественно.

Но здесь я тоже стал насмерть.

В вопросах как приоритетов, так и влияния.

Когда Татьяна назвала наш отдельный кабинет залом свиданий, я с готовностью встал, отложив телефон.

— С Игорем, — отступила она от меня.

— И с ним тоже, — твердо настоял я на своей первоочередности.

Все разговоры с ним тоже я большей частью вел. Нет, я в нем практически не сомневался — даже того недолгого периода потери Татьяной памяти хватило, чтобы наставить нашего парня на путь истинный и привить ему систему истинных же ценностей.

Угадайте с трех раз: что сделала Татьяна, как только я вернул ей память?

Правильно, хватит одного: принялась причитать над ним, как над младенцем.

На я уже тогда противодействие нашел — отобрал телефон.

А сейчас просто сразу не дал.

Нечего мне крушить плоды трудов хранителя, отца и психолога в одном лице.

Кроме того, я не забыл, как она в павильоне Стаса не стала меня развязывать, чтобы во время всего разговора с Игорем телефон в своих руках держать.

Я всегда был милосерднее.

Ладно, это я сам отвлекся.

Вдобавок к моему благотворному влиянию, мой сын все также не умел врать, получил наконец-то серьезную работу и избавился от пагубного воздействия темной принцессы — что, в некоторой степени, поддерживало мою уверенность в том, что он все еще находится на истинном пути.

Но последние три пункта я все же проверил — угораздило же однажды пошутить, что ложь через экран не ощущается!

Я несколько раз изменил формулировку своих вопросов о его жизни и, главное, делах — он всякий раз отвечал на них четко и без малейшей запинки.

В чем Татьяна тут же усмотрела что-то неладное.

Ну, понятно — если ее сын не заикается на каждом слове, значит, с ним что-то не так.

Пришлось напомнить ей, что ее сын является также и моим — значит, ему было хоть от кого-то перенять стройное мышление.

И умение облекать мысли в слова.

И верность своему слову.

Последнее он сам ей продемонстрировал — самостоятельно, без малейшего наводящего вопроса с моей стороны — сообщив нам, что ему предоставили охрану.

Мог бы Стас и побыстрее пошевелиться!

Татьяна опять за сердце схватилась — ребенку грозит опасность! — я же напомнил ребенку, что охрана является всего лишь подтверждением важности возложенных на него обязанностей.

Даже не глянув на Татьяну, он уверил меня с самым серьезным видом, что от возложенных на него обязанностей его не может отвлечь абсолютно ничто и никто.

Так, мне, что, теперь еще и собственному ребенку соответствовать?

Но добил он меня, сообщив — так же прямо и откровенно — о возобновлении общения с темной принцессой.

Я растерялся — левая половина лица просияла от гордости за его чистосердечие, правую перекосило от мрачных предчувствий.

Пришлось лицо прятать. И открывать только тогда, когда правая его половина присоединилась к левой — Игорь доложил, что ему поставлена еще одна задача, а темная принцесса прикомандирована к нему официально и в качестве временного секретаря, чтобы от главной слишком много его времени не отнимать.

Вырос сын, подумал я тогда, научился блеск мишуры не замечать.

Лучше бы, подумал я потом, левая половина лица догнала правую.

Потому что потом все рухнуло.

Нет, не рухнуло, конечно — этот пафос вовсе не в моем стиле.

А если и рухнуло, то туда, куда нужно.

Согласно моему закону надобности.

Где я получил неопровержимые доказательства своего истинного предназначения.

Невзирая на происки отцов-архангелов.

И темных сил.

Теперь я точно верю, что они объединились.

Но куда Всевышний смотрел?!

Теперь понятно, почему темный интриган меня к нему не пустил.

Когда вскрылась вся картина подрывной деятельности Игоря, я сразу увидел, кто за ней стоит.

Мой сын был тверд, как скала, прочно и нерушимо стоящая на истинном пути — пока к нему не подослали темную принцессу.

Один плутовской взгляд, одна коварная усмешка — и скала рассыпалась в горстку безвольного под ее пальцами песка.

Мой сын!

Врал все это время, даже бровью не ведя.

И не надо мне здесь, что через экран — я же сказал, что шучу!

Вступил в сговор с костоломами Стаса.

И не надо мне здесь, что я с ними тоже на связи — я их обучал, а не вовлекал в преступную группировку!

Заманил в нее ребенка и человека.

И не надо мне здесь, что я Татьяне тоже открылся — во-первых, она уже совершеннолетняя была, а во-вторых, врасплох меня застала!

И самое страшное — заключил союз с Ма … именем, которое я не буду называть.

Хотя уже поздно — накликал.

И не надо мне здесь, что я сам к ней обращался в трудной ситуации — кто меня, спрашивается, туда вечно загонял?