Но сразу ставить идеальному кандидату задачу — дурное дело. Это он разоряться о высоких материях горазд, а как до практики — отопрется, отболтается и отвизжится. Значит, сначала нужно жертву к цели подвести — и еще и привязать ее там, чтобы до акта агрессии деру не дала.

Не вопрос — включился во все его сольные выступления в переговорке. Обстановка располагала — как там титан аксакалу язык развязал! Ну, так и я не просто так сиднем при этом сидел — пустил сейчас в дело все его подходцы, раз за разом вытаскивая из оратора высокопарные разглагольствования о том, как должно поступать настоящему ангелу. Чтобы все их потом ему и вернуть — с такой кучей свидетелей уже не отопрется.

Не успел.

В тот вечер, когда аксакал выполз, как обычно, на своих снарядах качаться, мы снова сцепились по новой порции материалов, присланных мелким.

Макс с какого-то перепуга оказался не в ударе по их переделке, балабол заверещал, что хватит кормить аналитиков реальными данными — я твердо стоял на том, что перебор с дезинформацией подозрения поднимет.

Сошлись на половинчатом варианте. Как раз примерно половину отчетов мелкого кое-как переписали — графоман на каждое предложение со своими комментариями выскакивал — другую решили бросить, как есть.

— Хватит на сегодня! — подхватился графоман. — Все очень даже правдоподобно получилось — а ненормированный рабочий день лично у меня в контракте прописан не был!

Нормально? Он и на земле, что ли, по часам работал? Это поэтому у него там Татьяна в аварию сиганула?

Глянув на нее, я увидел, что она вдруг резко дернула головой в сторону окна — и тут же снова повернулась назад. С совершенно круглыми глазами.

— А где Тень? — медленно проговорила она, переводя взгляд со своего балабола на меня и потом на Макса.

Я рванул к двери — аксакала на снарядах не было.

И нигде рядом с ними.

Рейд вокруг ставки дал тот же результат.

Вернулся я в нее, уже включившись в режим ЧП.

— Стас, у меня просто нет слов! — на голубом глазу соврал, как всегда, балабол. — Как тебе это удалось?

— Что ему удалось? — прищурился Макс.

— Были соображения сдать его целителям, — с важным видом сообщил ему балабол, и снова повернулся ко мне с заговорщической ухмылкой. — А как им удалось к нему подобраться? Или они его из запретной зоны выманили?

Сомнительно — плюнь целители на формальности, должны были предупредить. Но возможно — к силовым структурам они только приближены, и дисциплина у них, как у всех гражданских, на обе ноги хромает.

Вызвал их главу, выслушал ее короткий ответ, велел немедленно переходить в режим повышенной готовности и без дальнейших объяснений отключился.

— Его у них нет, — поставил я в известность ставку.

— Может, он сбежал? — снова выскочил балабол. — Он в последнее время какой-то нервный был.

На слезу прошибло — не на одного меня, значит, всевидящее око титана резкость наводило. Но тоже вариант возможный — даже самый лучший из всех возможных.

Вызвал орлов, послал всех находящихся в расположении — в полном составе — прочесать местность между штаб-квартирой и ставкой. Объект — самый борзый из Татьяниной группы при прохождении курса молодого бойца в нашем павильоне. Особая бдительность — способен сливаться с местностью и нападать из-за угла. При обнаружении подставиться под нападение — потом вязать — потом снять побои у пострадавших — потом объект и протокол с побоями к целителям.

В ожидании доклада глянул на Макса.

— Связь есть? — У него наверняка самый прямой контакт с титаном.

Он покачал головой, сжав губы в тонкую линию.

— Уже проверил, — неосознанно смахнул он пот со лба.

— Продолжай вызывать, — скомандовал я — и обомлел: он только кивнул.

Орлы доложили часа через два — объект не обнаружен.

— Под каждый куст заглянули? — прижал я их для порядка.

— Обижаете, командир! — засопели они хором.

— Если он и сбежал, — довез я их доклад до ставки, — то как только отсюда выполз — и целенаправленно. На нашей территории его нет — значит, уже успел в штаб-квартиру нырнуть.

— А может, его аналитики забрали? — выдал балабол очередную сногсшибательную версию. — Как специалист говорю: он уже вообще в полном неадвекате был — вот они его и вызвали, чтобы в чувство его привести. Через блок-пост он бы без особых указаний не прошел.

Через тот блок-пост — после того, как мои орлы там пошумели — кто угодно прошел бы. Но справки навести можно — совершенно официально: сотрудник особо секретного отдела пропал — докладывать все равно придется. А куда еще докладывать? У всех в ставке доступ только к своим — значит, только внештатникам на блок-посту и передавать рапорт о пропаже. Пусть дальше по инстанции ее ищут.

Или …

И вот тут-то и грянул набат.

— Значит, так, — медленно проговорил я, переводя взгляд с Макса на балабола с Татьяной. — Прямо сейчас набирайте мелких — все ли у них в порядке. Между делом! — быстро добавил я, глядя на их бледнеющие физиономии. — Без объяснений — нам там паника сейчас совсем не в тему.

Макс выхватил телефон из кармана первым.

— Панели! — рявкнула Татьяна, рывком опуская свою.

Дожился — вчерашний курсант вперед меня о безопасности думает!

Убедившись, что связь у всех установилась, вызвал орлов — тех, что охрану мелкого обеспечивали.

— Нет, командир, все штатно, — дружно удивились они. — Даже новые хранители угомонились — в связке работают.

— Никаких других гонцов не мелькало? — переспросил я для верности.

— Так доложили бы, командир! — надулись и эти. — Вокруг объекта уже столько наших крутится, что к нему никто не подкрадется.

Родители мелких уже тоже порозовели — те их уверили, что из необычного у них только сессия на носу.

Я не понял — с какого перепуга набат гремел?

Не понимал я это долго — ставка опять в мертвый штиль вошла. Никакого кипежа по пропаже аксакала не было — орлы держали ухо востро. У целителей он так и не обнаружился — их глава психанула, как будто я его умыкнул. Никаких новых распоряжений никто из нас не получал — допрашивал каждого с пристрастием.

Объяснение могло быть только одно — аксакал таки точно с катушек слетел, и аналитики его от греха убрали, готовя другого засланного казачка — мозгами покрепче.

Использовал это время по полной — в ставке без аксакала посвободней стало. На разминках гонял и Макса, и балабола до седьмого пота. В переговорке заткнул балаболу рот и каждый день проводил инструктаж по тактике скрытного наблюдения. А отправляясь в свой отряд, всякий раз сразу же двигал на самый верх штаб-квартиры в засаду.

Врать не стану — ничего толкового я там не назасадил. Та здоровая, как в бункере, дверь в зал Совета была все время закрыта — кроме одного раза. Дожился — какой-то прилизанный дохляк с выпученными рыбьими глазами врасплох меня застал. Выскочил, как ошпаренный — не успел я за ним внутрь нырнуть.

Ладно, проехали — раз вышел, значит, вводные данные уже доложил, а без них одно только обсуждение совсем не тот вес имеет. Наверняка доклад не последний — мы им новые вводные все время подкидываем — в следующий раз ушами хлопать не буду.

За дохляком, само собой, проследил. Недалеко — как и следовало ожидать, оказался он из аналитиков. Крепко подмывало пробраться к ним, наконец, но рисковать провалом засады, только чтобы потешить свое самолюбие — это не по-моему. До орлов дойдет — конец авторитету.

В переговорке добавил к инструктажу по скрытному наблюдению тактику скрытного проникновения. Слушала меня одна Татьяна. Балабол ее только глаза закатывал — с таким видом, как будто он на земле ужом работал. А Макс вообще в полную прострацию ушел — сверля пространство перед собой глазами и морщась время от времени так, словно у него это сверло там застряло.

А однажды вообще прямо посреди инструктажа телефон вынул и ухом к нему приклеился. Нормально?