— К ней, конечно, понадобится код доступа, — одобрительно кивнул он. — Знаете, как в ассоциативном мышлении: одно ключевое слово вызывает в памяти весь массив требуемой информации. Со временем, правда, таких точек и ключевых слов к ним может стать слишком много … — Он задумался, сосредоточенно моргая, и тут же просиял. — Ага! Тогда список кодов тоже можно сжать и привязать его, скажем, к некоему образу. Который можно даже анимировать — с тем, чтобы каждое смещение в нем отвечало определенному коду. А их список можно еще и динамическим сделать, — уже совсем загорелся он, — тогда образы будут все время по-разному смещаться и такую систему будет намного сложнее взломать …

Я вспомнил блок родителя юного философа, составленный мной шутки ради из постоянно вращающихся кубических картин — и его лицо, когда этот блок заработал. Уж не с тех ли пор он окончательно умом тронулся? Оставалось только надеяться на мой намного более тренированный самоконтроль.

— Ладно, я еще подумаю над этим, — немного успокоил меня Гений. — Пока ведите себя максимально естественно, чтобы не напроситься на скрытое сканирование.

Я лихорадочно закивал, от всей души надеясь, что его дальнее странствие окажется коротким и успешным и что его новое изобретение останется — за ненадобностью — невостребованным.

— И последнее, — добавил на прощание Гений. — Сейчас Вас уже ждет наш глава. От него Вы наверняка получите и другие инструкции. Ваша задача — оставить впечатление полной готовности их выполнять. Я повторяю, полной — что бы Вы ни услышали. Запомните: в нашей цитадели Вы не можете вступать ни в какие споры. Что же до Ваших действий — я предоставляю Вам неограниченную свободу, но при условии неизменного приоритета интересов свежей крови. При возникновении конфликта последних с интересами нашего течению я снимаю с Вас все обязательства перед оным — и поверьте мне, я имею на это полное право.

В словах Гения прозвучала такая — нигде и никогда прежде не слышанная мной — властность, что отнести их на счет его пресловутой чудаковатости у меня не получилось.

Благодарность за них пришла неожиданно быстро.

Наш глава сообщил мне, что моя кандидатура в новое подразделение утверждена на всех уровнях, вручил мне для ознакомления контракт трудового договора, который мне надлежало в ближайшее время подписать, и немедленно перешел к упомянутым Гением инструкциям.

Мне предписывалось сделать все — не только возможное — для успешной работы моего нового подразделения. Стать образцом трудолюбия и увлеченности порученным делом.

Продемонстрировать неуклонную целеустремленность и непреходящее умение добиваться поставленной цели. В совокупности с исключительной ответственностью, легкостью приобретения новых навыков и готовностью работать в условиях стресса.

Одним словом, проявить лучшие качества любого сторонника нашего течения.

При этом мне надлежало вести себя скромно, не выступать ни с какими инициативами, изъявлять стремление работать в команде и — главное — не вступать ни в конфликты, ни в нерабочие отношения с новыми коллегами.

Одним словом, превратиться в типичного представителя правящего большинства.

О таком конфликте интересов Гений не упоминал. Но я все равно не стал спорить — просто молча выпучил на нашего главу глаза.

— Под конфликтами, — сжал он губы в тонкой усмешке, — подразумеваются весьма вероятные провокации со стороны наших временных партнеров. Для заключения соглашения между нами им пришлось пойти на значительные уступки, и сейчас они вполне могут предпринять все, что угодно, для пересмотра его условий.

Мой ответ идеально подошел под определение демонстрации полной готовности выполнять любые указания руководства. Услышав предложение о скрупулезной хронологии всех высказываний и телодвижений моих новых коллег, наш глава одобрительно закивал.

— Здесь, у нас, Ваша инициатива неизменно приветствуется! — с чувством добавил он. — Круглосуточную трансляцию вести незачем, но и выпадами против себя лично не ограничивайтесь. Нас интересуют любые шероховатости между светлыми исполнителями проекта. В еще большей степени это касается включенного в него исполина — наблюдение за ним должно быть особо пристальным и абсолютно недоказуемым. Выводы в отношении этого феномена Вы будете составлять сами — только здесь и только в рукописном виде — в Ваш контракт внесен пункт о наших с Вами регулярных контактах для передачи Вам данных об исполинах, полученных нашей стороной.

Следуя вышестоящим указаниям, я снова уставился на него с немым вопросом в глазах.

— В первую очередь, я хочу подчеркнуть, — принял он торжественную позу, — что отныне Вы входите в весьма узкий круг лиц, которым доверено будущее всего нашего течения.

Я выслушал его без единого слова возражения. Как и в первый раз, когда говорил подкидыш. Тогда мой язык сковало омерзение, сейчас — данное Гению обещание.

Дальше молчать стало сложнее — мой собеседник перешел к причинам, побудившим наше руководство принять предложение светлых.

Как выяснилось, после длительных переговоров они пришли к соглашению о разделе сфер влияния: светлых полностью сосредотачиваются на ангельских потомках, оставив людей нам. Всех без исключения. Прекратив любые попытки помешать нашему воздействию на них.

— И Вы им верите? — не сдержался наконец я.

— Ни в коем случае! — скривил губы в презрительной усмешке наш глава. — Но шанс восстановить свои права и возродить свое значение упускать нельзя. При отсутствии назойливого противодействия внешней охраны мы очень быстро увеличим свой штат до размеров, с которыми им просто придется считаться. Устранив само понятие второго шанса, мы также радикально повысим энергоотдачу земли — из-за которой наши оппоненты, как я понял, вызывают все большее недовольство. — Он вскинул на мгновение глаза вверх. — А значит, сможем потребовать своего участия в энергораспределении. А там — с нашим отточенным по необходимости искусством маневра — и в других сферах их подвинем.

— В каких? — Я решил, что в такой короткий вопрос даже намек на возражение не уместится.

— Во всех! — Наш глава вздернул верхнюю губу, обнажив на мгновение зубы. — Они слишком долго доминировали и уже забыли, что однажды завоеванную власть нужно отстаивать ежедневно. Сейчас они уже до того обленились, что создают себе наместников на земле — что на данном этапе нас вполне устраивает. Подчинив себе людей, мы затем займемся и ими.

Спорить Гений мне запретил. Но потом дал мне полную свободу действий. А еще он велел мне вести себя естественно.

— А Вы не предполагаете возможность дифференцированного подхода к исполинам? — Ничего более естественного, чем этот вопрос, сейчас прозвучать не могло. — Далеко не все из них слепо следуют светлой доктрине.

— Не предполагаем, — ответил мне наш глава, — а очень на это надеемся. И именно поэтому при обсуждении кандидатуры нашего представителя в проекте наш выбор пал на Вас.

На этот раз никакие инструкции мне не понадобились — я молчал сознательно. И изображать заинтересованность мне не пришлось.

— Насколько мне известно, Ваша дочь разделяет Ваши взгляды? — еще сильнее заострил он мое внимание.

— Вне всякого сомнения! — решительно уверил его я.

— И она тесно общается с тем исполином, к которому проявляют особый интерес наши партнеры? — продолжил он.

— Они с детства знакомы, — уклончиво ответил я.

— Но ведь в последнее время они еще больше сблизились, — произнес он отнюдь не вопросительным тоном. — И Вы имели возможность наблюдать за обоими — он действительно изменился?

— Он бесспорно стал более самостоятельным в суждениях, — признал я очевидный факт. — Но мне показалось, что это связано с отсутствием давления со стороны его светлого родителя.

— И он все также популярен среди других исполинов? — прищурился наш глава.

— Я не придавал этому особого значения, — медленно проговорил я, изображая поиски в памяти, — но по-моему, они оба пользуются широкой популярностью.