А когда речь о людях заходила, у него прямо оскал появлялся. Даже мысль мелькнула: у меня по телу эти переростки-сороконожки маршируют от Макса в инвертации или от того, что я слышу?

Иллюзий в отношении людей я по долгу службы никогда не испытывал — все больше человеческими отбросами заниматься приходилось. Марина потому меня так и впечатлила, что особо ярко на их фоне блистала. Но способ эдакого окончательного решения вопроса был самый, что ни есть, темный. Увлечь блестящей приманкой, заморочить голову до потери сознания, полностью подчинить своему влиянию и, в конечном итоге, уничтожить, выжав досуха.

Интересное кино. А ничего, что моего штата на всех замороченных не хватит? И из кого мне его теперь пополнять? Или … Или у нас теперь темная охота на людей в тренде будет, а нам с орлами придется за ней со стороны наблюдать — еще и всецелое одобрение двумя руками демонстрируя? Или, может, нас еще на тех людей натравят, которые сопротивляться будут? А они будут. Марина точно.

Э нет, воевать с землей — до такого только теоретики додуматься могли, весьма примерное представление о ней имеющие. Люди — не ангелы с нашей бесконечностью впереди. У них при малейшей угрозе инстинкт самосохранения взбрыкивает и здравый смысл отключает. А каждому из них внушать — не только моего, всего нашего штата не хватит. Включая темных. И потом — кроме самого сильного, у людей еще и стадный инстинкт не слабо развит. Достаточно, чтобы несколько единиц взвились — за ними тут же толпа увяжется. Которая сметет, просто ногами затопчет и наших резидентов на земле, и мелких. Кого потом направят эту толпу усмирять?

Не будет этого. Для начала не будет этого нового отдела. Татьяне голову уже заморочили — на ней, надо понимать, и начали отрабатывать технологию программирования, но после сегодняшнего глаза у нее должны открыться. А аксакала я прямо сейчас на землю отконвоирую, на необитаемый остров посреди океана — посмотрим, как его там найдут. До того, как я аналитиков на чистую воду выведу. Внедрив к ним Татьяну.

Так я в целом и набросал темному мыслителю, когда вызвал его, чтобы узнать, добралась ли она уже до него.

— Ни в коем случае! — чуть не взвизгнул он. — Благодарю Вас — Вы смогли получить все нужные мне свидетельства. Но о переносе противостояния на землю не может быть и речи — нам нельзя распылять силы.

— Так что с ним делать? — бросил я с досадой.

— Пока ничего, — торопливо ответил он. — Мы ждем вас здесь. И поверьте мне, — добавил он с нажимом, — сопротивление должно быть продуманным и организованным. Иначе оно обречено на провал.

Ну-ка, ну-ка — я тщательно зафиксировал этот момент в памяти. Судя по тону, о своем опыте говорит — хотел бы я перекинуться парой слов с тем, кто звезду темных до провала довел …

Или завлекает? И мне голову морочит? Чтобы я рванул, не разбирая дороги, к их логову?

— Боюсь, быстро не получится, — дал я ему понять, что вижу его насквозь. — Я достаточно высоко ценю свое скромное существование.

— В чем я Вас всецело поддерживаю, — звякнуло мне в ответ коротким смешком. — Не тревожьтесь — наш дорогой Макс Вас проводит.

Вот это другой разговор — если нужно мое участие, меня сначала заинтересовать требуется. Обнаружение прохода в защитных сооружениях темных определенно стоит любых переговоров с ними. Особенно, если речь пойдет об организованном сопротивлении.

Дав мысленную команду своим орлам возвращаться в расположение и оставив троих для охраны аксакала, я вышел с Максом из павильона. Орлы разворчались по поводу противоречивых приказов — преследуют они, понимаешь, оставшиеся стремительно и беспорядочно отступающие хвосты. Я пообещал им отдельный семинар по первым двум пунктам устава, снимающим все вопросы о противоречиях в приказах командира.

Потом я сообщил Максу, что путь свободен, и попросил его перейти в видимость — желание почесать спину становилось уже невыносимым.

Только лишь увидев его лицо, я понял, что сговор аналитиков с темными привел к расколу не только на нашей стороне от линии разграничения. Неужто дожил я до дня, когда один из несомненных асов противника не просто сотрудничать с нами — в самых крайних случаях — начнет, а еще и против своих выступит?

— Ты чего? — с надеждой обратился я к нему.

— Я всегда знал, что рано или поздно светлоликие покажут свое истинное нутро, — развеял он мои надежды, затянув — сквозь зубы — свою старую песню.

— Пошли давай, — досадливо поморщился я. — Разбираться, что это за нутро, и какого оно оттенка.

Координаты прохода зафиксировать мне не удалось. Макс просто — не произнеся больше ни слова — схватил меня за руку … и мы очутились в каком-то помещении. В котором находились темный мыслитель и Татьяна с Анатолием. У кого-то еще есть сомнения, откуда у этого красавца умение с места на место скакать взялось?

Я сел от него подальше. От греха. И тут же заметил, что и Татьяна расположилась в самом дальнем от него углу. С настороженным, почти враждебным выражением на лице. Понятно — заморочили ее, конечно, знатно, но и болтуна ее опять, похоже, язык подвел. По полной подвел — он его вообще как будто проглотил.

Я темного мыслителя тоже молча слушал — сравнивая его изложение ситуации со своими предположениями. В общем и целом ход наших мыслей совпал — вплоть до того, откуда ветер дует. Неплохо, подумал я, раскол у темных нам на руку играет — заполучить их мозговой центр на нашу сторону поважнее прохода в их оборонительных сооружениях будет.

С выводами этого центра мне тоже согласиться пришлось. Сейчас, когда он расставил по местам все разрозненные факты, лично у меня уже не было ни малейшего сомнения в отношении созревшего в верхах заговора. Но ведь общественность даже о возможности такой ни сном, ни духом! Умозаключений темного — да еще и супер-темного — для таких обвинений не хватит. Для таких обвинений даже моего авторитета на хватит — железобетонные доказательства потребуются.

Из чего следовало, что Татьяне действительно нужно возвращаться — и не на землю. Заманчиво было, конечно, внедрить ее прямо к аналитикам, но где гарантия, что ее сразу к жизненно важной информации допустят? А новый отдел явно конкретно на мелких заточен. И контакт я с ней как-нибудь восстановлю. Она в этот отдел рвалась — получит, что хотела, и сразу отойдет, по Марине помню.

Аксакала тоже придется вернуть, и так, чтобы у аналитиков создалось впечатление, что — после досадного недоразумения — все идет согласно их плана. Я просканировал в уме его допрос — вот как чуял: вопросы задавал официальным, нейтральным тоном, ответы не комментировал, не говоря уже о давлении на задержанного. В голове автоматически начала складываться схема рапорта о событиях в учебке. Нет, только возле нее.

Предложение ввести в штат Макса меня тоже не удивило. Даже почти обнадежило — если темным там свои глаза и уши нужны, значит, на Татьяну они больше не рассчитывают. Надо понимать, темный мыслитель тоже увидел, что не удалось его фавориту вернуть ее во вменяемое состояние.

А вот с какого это перепуга он в отношении нашего вечно самого узкого звена опять слабину дал, я не понял. Я же с места в карьер сказал, что в таком серьезном деле нам никакие факторы риска не нужны! Я уже даже прикинул, куда его пристроить — не пропадать же идее с необитаемым островом. Или еще лучше — сначала к Марине, с первыми вводными по ситуации. Потом он на этот остров сам рванет. И с ней, когда она пар выпустит, по существу проще беседовать будет — мои орлы соврать не дадут.

Наш герой предложил рвануть сразу — и, не размениваясь на мелочи, сразу к Верховному. Сама эта идея темного мыслителя у меня большие сомнения вызвала. Если бы Верховного наши дела интересовали, он бы к нам почаще наведывался. У него, надо понимать, уже другие приоритеты появились. По себе знаю — если кто из моих орлов уходил, я, само собой, проверял, как он там устроился, но недолго, у меня мой отряд всегда на первом месте стоял.

Но если наш гонец скроется в неизвестной бесконечности, пока мы здесь порядок наведем, то кто же против?