И в общество карающего меча.
Тот при нашем появлении вновь обрел голос — и присущие ему и переходящие все границы приличия выражения. Не стоит удивляться тому, что Гений не счел для себя возможным выслушивать их и немедленно удалился. Оставив меня, по крайней мере, в полном неведении о том, чем все же закончились переговоры и с кем, в конечном счете, они велись.
Меня это, признаюсь, крайне раздосадовало, но в отличие от своих сослуживцев, в упоении орущих друг на друга, я все еще помнил, что вернулся не только на свое рабочее место, но и к своим должностным обязанностям.
Самое время было восстановить прерванную на время нашего посещения земли трансляцию моему главе — и параллельно подобрать правдоподобную причину перерыва в ней.
Обстановка, сложившаяся в офисе после нашего возвращения, способствовала этому как нельзя лучше. Карающий меч, хамские манеры которого никогда не делали никаких исключений — даже для женщин — с первой же минуты набросился на Татьяну. Ее хранитель, который никогда не мог устоять перед искушением попытаться занять центральное место в любой сцене, вмешался в разговор после его первой же фразы.
После чего мне оставалось всего лишь продемонстрировать моему главе очередной пример совершенно диких нравов, царящих среди светлоликих — благо, карающий меч и горе-хранитель перебрасывались только обрывками фраз. Их совместная история была достаточно богатой для того, чтобы они понимали друг друга с полуслова, а об уважении к собеседнику они наверняка даже не слышали — поэтому постоянно перебивали друг друга, сыпя оскорблениями и, к счастью, не успевая аргументировать ни одно из них.
Пару раз я все же останавливал трансляцию — когда участники, с позволения сказать, дебатов затрагивали темы, непосредственно касающиеся моей дочери и юного стоика. В частности, момент, когда моя дочь узнала о моей природе — когда горе-хранитель не придумал ничего лучшего, чем нокаутировать присутствующего при этом разговоре наблюдателя, после чего светлоликие устроили судилище всем, не разбираясь, участникам. Но главным образом, мне хотелось оставить у моего главы впечатление, что официально озвученный сбой сканеров, давший нам возможность посетить землю, явился частью более глобальных неполадок в мысленной связи — все еще не устраненных и требующих руки настоящего мастера.
Когда же он появился, ни о каких перерывах в трансляции не могло быть и речи — по целому ряду причин.
Во-первых, его изысканные, подчеркнуто предупредительные даже по отношению к светлоликим манеры составили разительный контраст с безграничной грубостью типичных представителей правящего большинства.
Во-вторых, ничуть не хуже меня осознавая крайнюю необходимость осторожности и предусмотрительности, столь свойственных нашему течению, он — без малейшей просьбы с моей стороны — продемонстрировал нашему главе причину сбоя сканеров, с ювелирной точностью отнеся ее на счет бездарности и косорукости карающего меча.
И в-третьих, на этот раз мне была предоставлена честь засвидетельствовать его непревзойденное умение найти подходящие слова для любого собеседника. И тонкую чуткость, которая заставила его подойти ко мне к первому.
— Мой дорогой Макс! — обратился он ко мне мысленно, одновременно задавая негромким голосом какие-то маловажные вопросы по порядку работы на сканере. — Я уверен, что у Вас уже накопилось множество вопросов, но позволю себе попросить еще немного Вашего знаменитого терпения. Есть определенная вероятность того, что у нас появились новые союзники — чтобы удостовериться в этом, мне нужно навести некоторые справки.
Я только кивнул — проявлять настойчивость в таких обстоятельствах было бы верхом неприличия — и принялся раздумывать, о каких союзниках могла идти речь. Так внезапно они могли появиться только на земле и только среди тех, с кем Гений остался там беседовать, удалив хранителей и меня.
Татьяна уже давно вошла в круг избранных им — хотя и совершенно неопределенной величиной.
Моя дочь с юным стоиком также уже определенно примкнули к этому кругу — хотя Гений и не успел провести разговор с ними в полном объеме.
Что автоматически оставляло для рассмотрения только сводную сестру моей дочери и людей — и ни один из предполагаемых кандидатов не казался мне достойным хоть мало-мальского внимания.
Сводная сестра моей дочери унаследовала от обоих своих родителей и светлоликую узколобость, и человеческую серость.
Как Света, так и ее сын никогда не блистали хоть в чем-то выдающимися талантами.
Что же до Марины, то она обладала, пожалуй, даже их избытком — и чтобы направить их на благое дело, зачастую едва хватало не только диктаторских замашек карающего меча, но и всего моего опыта общения с самыми яркими и независимыми личностями.
Размышляя над тем, кто из них — и, главное, чем — мог вызвать интерес Гения, я то и дело поглядывал на него краем глаза, не переставая восхищаться искусным мастерством, с которым он подходил к каждому из присутствующих в офисе. С удовольствием делясь с моим главой очередным свидетельством неизменно высоких стандартов нашего течения.
Подкидыша — с учетом его еще не обширного опыта — Гений мягко пожурил и даже не счел для себя зазорным собственноручно показать ему более подходящее расположение сканера.
Татьяне он задал всего один вопрос — и в ответ на ее испуганный взгляд и нервозно зазвеневший голос, только вздохнул и молча вернул ее сканер к жизни, не вдаваясь в излишние и явно недоступные ей объяснения.
Над горе-хранителем он простоял дольше — зловеще нависнув над ним и явно устроив ему выволочку — но провел разговор едва слышно, чтобы не унижать его в присутствии Татьяны.
Затем наступил черед карающего меча — и это был истинный шедевр, который я передал моему главе во всех подробностях.
Карающий меч не нашел ничего лучшего, чем самому начать разговор с Гением — с Гением! — с ультимативного тона, который прозвучал особо кричащим диссонансом на фоне сдержанности и воспитанности его собеседника. У которого затем хватило выдержки пойти еще дважды на повторение этой отвратительной сцены, прежде чем утвердиться в своем вердикте. После чего он в совершенно недвусмысленных выражениях объявил карающему мечу — и мне, и всем присутствующим, и нашему главе — что столь хамское обращение не выдерживает даже техника. Что уже говорить о живых существах — деликатно оставил он в подтексте своих слов.
Более того, поставив карающий меч на место, он не удалился немедленно по своим, вне всякого сомнения, неотложным делам, а устроился за пустующим прежде столом со сканером — создав в офисе атмосферу сосредоточенности и углубленности в работу одним своим присутствием.
Расположился он прямо напротив меня, и его сканер, в который он полностью, казалось, погрузился, оказался передо мной, как на ладони. По его экрану неслись линии — размашистые, с острыми выбросами вверх и вниз, как будто он торопился занести туда накатывающие одна за другой мысли — но с такой скоростью, что через несколько минут наблюдения за ними у меня в глазах зарябило.
Я предположил, что он уже взялся за наведение упомянутых чуть ранее справок, но терялся в догадках, куда он мог обратиться за ними.
В подписанном всеми нами контракте содержался пункт, в котором было указано, что вновь созданный офис находится в прямом взаимодействии и непосредственном подчинении аналитического отдела светлоликих — из чего следовало заключить, что все наши сканеры были подключены к этому отделу, и только к нему. Подтверждением тому служил и тот факт, что и карающий меч, и горе-хранитель, и я сам отправлялись за информацией в свои отделы лично — в то время, как подкидыш, отвечающий за контакты с вышеупомянутым отделом, оставался все время в офисе.
В аналитическом отделе концентрировались сведения по всем ангельским детям — там Гений мог найти данные сводной сестры моей дочери. С другой стороны, мы все — вместе с юным стоиком — принимали самое активное участие в модерировании тех досье, которые вызвали интерес аналитического отдела. И я с полной уверенностью и без малейшего удивления мог засвидетельствовать, что среди них ни разу не промелькнуло ее имя.
