Да и вряд ли он успел бы столько наваять за ночь и полдня.

В офисе, с ходу нагрузив сотрудников под завязку, чтобы не отвлекали, я заперлась у себя в кабинете и взялась за присланные картинки снова. Уже разглядывая то, что было на них изображено.

С очень разными ощущениями.

На первых определенно просматривались пейзажи то ли Арктики, то ли Антарктиды. Все рисунки были черно-белые, но на этих белизна была прямо слепящей. И хрупкость рисунков очень к месту показалась — возникло чувство, что прикоснись к любому, снег скрипнет под рукой, пробрав до самых костей жгучим холодом.

У меня плечи сами собой передернулись. Северное направление я сама не прорабатывала — сопровождающих группы на разведку отправляла. Туда любители лыжного и альпинистского экстрима предпочитали зимой отправляться, а мне и в наши умеренные холода каждый день тремя казался.

Следующая порция рисунков была явной противоположностью первой. Судя по плавным очертаниям холмов, волнистым, направленным все в одну сторону линиям на земле, нарочито небольшому солнцу высоко в небе и точно такой же безжизненности пейзажа — это была пустыня.

Я снова поморщилась, но уже от воспоминания. В подобные места я таки ездила — чтобы своими глазами оценить их туристическую перспективность, но одного раза мне вполне хватило. Там для обеспеченности хотя бы сносного существования такая экипировка требуется — а у сопровождающих она за счет фирмы — что для сохранения рентабельности пришлось так взвинтить цены, что осталось у нас это направление слабо востребованным.

Потом пошла серия видов джунглей. В целом, весьма похожих на те, которые я только что прочесала. Так что неудивительно, что они мне сразу же чуть ли не роднее показались. Особенно, два из них: один — с явно быстрой рекой, рассекающей их до самого горизонта, а другой — с совсем уж непролазной чащей, обступившей небольшое озеро овальной формы.

И, разумеется, ни на одном из них не было и намека даже на то отдаленное подобие дороги, по которой мы с Кисой так недавно тряслись, усмехнулась я. Так что пусть только попробует художник заговорить о пагубном воздействии человека на природу — я вот точно такую реку и озеро, по-моему, тоже всего пару недель назад своими глазами видела.

Не обошлось, впрочем, и без картинок райских кущей. Такие места мне ни разу за всю мою туристическую карьеру на глаза не попадались: не чаща, но растительность богатая — и листья на деревьях здоровенные, как опахала, и цветы среди них один вычурнее другого, и тут же плоды гроздьями чуть ли не до земли свисают. Причем, на каждом дереве разные — одним словом, чистейшая эклектика, бьющая и по глазам, и по нервам.

Вот в такие места у меня точно отбоя от клиентов не было бы. Хотя почему «бы»? Путешествия у людей всегда рука об руку с торговлей шли, а она точно испокон веков существует — вот древние туристы и объели все это изобилие. И пусть только кто-то попробует их этим попрекнуть — надо было либо людей без потребности в пище создавать, либо дары природы поравномернее на земле разбрасывать.

А потом я добралась до последних фотографий — и всю иронию с меня тем самым бризом и сдуло. Побережья океана я всегда разведывала лично — чуть ли не всех из них и по много раз. Не общеизвестные места ленивого, праздного отдыха со всеми удобствами — на тех направлениях клиентами толпами паслись, но и конкуренция была такая, что прямо зубами приходилось то самое место под солнцем выгрызать.

Нет, мне всегда удавалось найти уголки практически нетронутой природы, еще не причесанной и не залакированной цивилизацией — в которых была только узкая или не очень полоска песчаного берега, с густой или не очень стеной растительности за спиной и бескрайним простором воды и воздуха перед глазами, где океан встречается на горизонте с небом.

Ну, и с небольшой деревушкой неподалёку, конечно — еду же надо где-то брать. И на ночлег устраиваться.

Я возвращалась к этим последним рисункам снова и снова — даже дома, после работы. На них никаких деревушек, понятное дело, не было, а оттого они казались мне еще привлекательнее. Вот уж где точно можно не опасаться ангельских пронырливых глаз — за отсутствием объектов внушения. Может, туда съездить — отдохнуть от них всех? Раз уж за что я ни возьмусь — сразу картина апокалипсиса рисуется.

Пискнул телефон.

В пришедшем сообщении не было ничего, кроме пяти вопросительных знаков.

Ага, значит, одну кнопку мудрейший из мудрейших уже освоил.

За четверо суток.

Еще немного — и до уровня Анатолия дотянется.

А вот звонить я не буду!

Хватит уже, не выдержала — теперь его очередь.

Я послала ответное сообщение — с пятью восклицательными знаками.

Дошло.

— Следует ли понимать это, — жизнерадостно загудела трубка мне в ухо, — как знак неожиданно высокой оценки моего скромного творчества?

— Частично, — охладила я его пыл.

— Значит, что-то все-таки не оставило тебя равнодушной! — словно и не заметил он моей попытки. — Сгораю от нетерпения узнать, что!

Так, в следующий раз сразу отвечать не буду — может, совсем сгорит.

Или еще пару кнопок освоит.

— Для начала скажу, что я не любитель крайностей, — из чисто человеческого сострадания опрокинула я на страдальца еще один ушат холодной воды. — Особенно абсолютно безжизненных. Они, случайно, не специально были созданы? Чтобы людей кучно в других местах собрать — и следить за ними со всеми удобствами?

— А остальные эскизы? — Что-то, похоже, мой ушат не с водой, а с бензином оказался. — Как мне представляется, жизни там хватает — хотя бы растительной.

— Джунгли хороши, — справедливости ради признала я. — И сразу замечу, что они совсем не изменились — я даже узнала некоторые места.

— А последние? — умудрился он вложить в этот короткий вопрос уже совсем термоядерную вспышку.

— Последние … просто слов нет! — оказался заразным ее жар. — Такие места я тоже знаю, и они точно также почти в первозданном виде сохранились. Я только в них и жалею, что директором стала — туда бы я по сей день сама группы возила, одну за другой, без перерыва.

— Но ведь там же людей нет! — сгладила мой забурливший энтузиазм довольная насмешка в его голосе.

— Во-первых, уже есть! — вспыхнула я по собственной инициативе. — А главное — вас там нет! Это прямо в воздухе ощущается — дышится там легко, свободно!

— А ты никогда не задумывалась, почему путешествиями занялась? — снова выстрелило в меня из трубки острым любопытством.

— А чего тут думать? — пожав плечами, принялась я озвучивать свершено очевидные причины. — Во-первых, это интересно — как охота за сокровищами: в неизвестном месте всегда чуда ожидаешь, и даже если его не случилось, можно дальше за ним двинуться. А во-вторых, интересно это не только мне — а значит, туризм всегда хорошим бизнесом будет. А вот, кстати, — вспомнила я несколько фоток, — можешь мне поточнее координаты того фруктового рая дать? Который ты перед океаном прислал — я бы его в работу взяла.

— А-а, не получится! — рассмеялся он. — Это одни из самых первых эскизов — еще до поворота оси планеты. Потом жизнь на ней, конечно, разнообразилась, но в ущерб зонам непрерывного плодоношения.

— До чего?! — опешила я, и тут же меня озарило: — Так вот куда ты мотался! В библиотеку!

— В какую библиотеку? — эхом отозвался он.

— В земную — в какую! — торжествующе хлопнула я рукой по колену. — Где книги о нашей солнечной системе хранятся!

— Вот мне даже где-то немного обидно, — сдержанно заметил он. — Позволю себе заметить, что даже если бы я решился на не до конца подготовленное возвращение, то уж наверняка бы тебя навестил. Чтобы показать тебе настоящие эскизы, а не их бледные копии. И кроме этого, зачем мне пересказ создания этого мира — не удивлюсь, если весьма поверхностный — когда у меня на руках оригинальные материалы по всем этапам процесса?

Вот эти материалы на меня на следующий день и обрушились — почуял он, похоже, каким-то образом, что на слово я ему не поверила. Их я перестала подробно рассматривать, когда даже до десятка дело не дошло — там были одни сплошные чертежи, испещренные расчетами. На которые я могла с равным успехом смотреть хоть прямо, хоть вверх ногами — образование у меня, извините, лингвистическое. Только и поняла, что вариантов сдвига земной оси там было несколько — каждый из которых сопровождался изображением розы ветров с кучей карт с разными горными массивами.