Ну, на общение это никак не тянет, на этот раз с насмешкой обратился Первый к миру — и немудрено: искру-то сознания Творец в них не вдыхал …

Стоп, резко одернул Первый исследователя в себе — этот момент ни в одном отчете ни под каким видом не вставлять. Если Творец узнает, что экспериментальный мир создал не только не утвержденные, но даже не согласованные с ним подобия первородных …

Это же какой аргумент у Второго появится против волюнтаризма, как он обозвал творческий полет фантазии.

Странно, но среди этого разгула фантазии мира, соображения Второго вызвали у него не так возмущение с пренебрежением, как легкий оттенок понимания.

Ну что же, решил он больше не томить свой мир в ожидании экспертной оценки, для первой пробы пера в целом неплохо. По крайней мере, принцип противоположности выдержан в полной мере. С другой стороны, нельзя не отметить льготные условия, в которых создавался предмет данного рассмотрения — наступление холодного периода эту часть планеты еще не настигло, но опыт ранее завершенных однозначно показал, что крупные особи просто не выживают в условиях более сурового климата.

Короче, прервал он нетипичное для себя многословие, навеянное некстати пришедшим ему на память Вторым, первую стадию разработки этой части планеты можно считать удовлетворительной — с передачей последующих в руки более опытного специалиста.

Одним словом, пора разгрести это нагромождение примеров мании величия во всех ее проявлениях и уложить их в жизнеспособную схему, закончил он в своем самом обычном, рабочем стиле.

Вдобавок, еще неизвестно, какой смысл Лилит на этот раз в свое «недолго» вложила.

Первому уже не терпелось вернуться к ней — а потом опять сюда с ней. И с Малышом, конечно. Для них троих совсем небольшое приспособление для преодоления бескрайних водных просторов потребуется. И не насовсем, конечно — он преподнесет ей это путешествие как отдых от всех перенесенных лишений, но постоянное полное изобилие вовсе не способствует развитию первородных.

Поэтому, пока Лилит — с Малышом, конечно — будут наслаждаться заслуженной передышкой, он быстро приведет в порядок эксцентричное творение мира. С тем, чтобы возвращаться туда на время самой жестокой стужи в их части планеты.

Обратный путь его уже не пугал. Во-первых, это только незнакомая дорога столь бесконечно долгой кажется. А во-вторых, он всегда может остановиться на одном … максимум, двух островах. Чтобы разведать там между делом хотя бы запасы воды.

Останавливаться ему пришлось на всех островах — мир продемонстрировал полную невосприимчивость к понятию объективности и, вновь, по всей видимости, вообразив себя Творцом, ответил на экспертное заключение громами и молниями.

Причем в самом прямом смысле. Ветер поднялся, когда будущее поле деятельности Первого только-только скрылось с глаз. Он подгонял его резкими толчками в спину, но Первый не возражал — если мир гонит его от своего творения, то делает это в нужном направлении и существенно ускоряет процесс. Через какое-то время он даже обнаружил, как помочь миру в этом благородном деле — оказалось, что ветер несет намного быстрее его тело с раскинутыми в стороны руками, чем сложенное в горизонтальную линию.

Мир тоже оценил его открытие и немедленно внес коррективы в действия своих очередных подручных.

Небо потемнело, ветер еще усилился и вдруг начал бросаться на Первого с разных сторон — в результате швыряя его вперед на десять шагов и тут же оттаскивая назад на восемь. Очередная недоработка, крякнул Первый, снова прижимая руки к бокам, нужно было ветра не только на суше гасить.

В голове у него промелькнул образ его кабинета. Вот-вот, там и нужно было все просчитывать, а сейчас не до этого, досадливо отмахнулся он от несвоевременного напоминания о том, чем может обернуться мельчайший недосмотр на проектной стадии. Опасливо покосившись при этом на зловещие черные тучи, клубящиеся уже прямо у него над головой.

И в этот момент они и разверзлись — очевидно, мир счел предыдущее напоминание недостаточно внушительным.

Промок Первый мгновенно и насквозь, но то и дело смахивая потоки воды с лица, он вдруг обнаружил, что она вполне пригодна для питья. Интересно-интересно, тут же заработала единственная еще не промокшая полностью часть его тела — значит, в бескрайних, но неподходящих для утоления жажды просторах запасы питьевой воды можно не только на островах пополнять. А значит, размеры приспособления для путешествия в их с Лилит … и Малышом, конечно, будущий зимний оазис вполне можно снова уменьшить …

Перед глазами у него снова замаячил его кабинет. Ну да, конечно, снова фыркнул Первый, там хорошо расчеты производить, вот только промахи в них намного лучше здесь ощущаются — на практике и на собственной шкуре.

Которая уже давала ему о них знать совершенно недвусмысленно. Мечущийся, как обезумевший ушастый, ветер был сам по себе довольно дискомфортен. Но в сочетании с бесконечными потоками воды с небес он сделался пронизывающим до самых костей.

Первыми из них у него застучали зубы. Остальные подключились чуть позже — то попадая зубам в такт, то нет. Так его не трясло даже в первые дни наступления замороженной пустыни. Даже когда он лед на реке голыми руками обламывал. Даже когда ему пришлось в преображенных белоснежных окрестностях без покровов охотиться.

Мир учел его соображения и пошел им навстречу.

Сначала Первый услышал странное шипение у себя над головой. Затем его ослепило ярким светом и по одному боку пробежала легкая волна тепла. Он отчаянно заморгал, пытаясь восстановить зрение — и тут же лишился слуха. С таким грохотом у него даже самые крупные деревья не падали, когда он из них помост для спуска по реке мастерил.

В чувство его привел очередной поток воды. Который двигался почему-то не в том направлении, окатив его с ног до пояса. Рефлекторно глянув вниз, он увидел громадные волны, вздымающиеся к небу — причем ближайшая явно намеревалась накрыть его с головой. Пришлось взлетать повыше — навстречу шипящим и слепящим молниям. Вопреки всем соображениям здравомыслия и самосохранения, которые только в его кабинете казались столь убедительными.

Странно — эти молнии должны были, казалось, вызвать у него ассоциацию с кабинетом Творца, а не с его собственным.

Поразмыслить об этом загадочном явлении он мог бы на островах, но там стихия почему-то мгновенно утихала — а он просто лежал на благословенно неподвижной земле и дышал, глядя на все еще мрачное, но уже не беснующееся небо. Но стоило ему двинуться дальше, как стихия — тоже, видимо, восстановив силы — снова бралась за свое, и ему вновь приходилось метаться из стороны в сторону, уворачиваясь то от раскаленных стрел молний, то от леденящих фонтанов воды. И при этом как-то двигаться вперед.

Последняя молния нагнала его, когда он все же добрался до своего конца бескрайних водных просторов и рухнул без сил среди уже изломанных ветром деревьев на берегу. Одно из которых и приняло на себя удар, направленный на его уже не способное даже откатиться в сторону туловище.

Он не смог открыть глаза, даже услышав треск над головой. Даже заметив свет через налитые свинцом веки. Даже почувствовав тепло, обволакивающее все его измочаленное тело.

Первым в нем очнулся исследователь. Тепло определенно усиливалось. Свет и треск тоже. Причем определенно не похоже ни на молнии, ни на гром.

Открыв глаза, он увидел над собой полыхающий ярким пламенем огонь. Тот самый огонь, с которым — согласно проекту — его первородным полагалось встретиться еще очень и очень нескоро. После многократных и длительных попыток добыть его, натирая один кусок дерева о другой.

Причем такой огонь должен был появляться в виде крохотного язычка, который следовало усердно раздувать и подкармливать, чтобы он наконец разросся до имеющих хоть какое-то практическое значение размеров. Этот же охватил все дерево и исходил треском, искрами и иссушающим жаром.

Ну-ну, усмехнулся Первый очередному проявлению гигантомании его мира, из большого маленькое сделать несложно.