– Вы словно в тюрьме посидели, Вадим Георгиевич, вид у вас… ну ей-богу, в гроб краше кладут.

– Отсидел, – вздохнул Вадим. – От звонка до звонка – и на свободу с чистой совестью. Извините, Алексей Леонидович, жутко устал и хочу спать. Вы занимайтесь своими делами, все вернулось на круги своя, больше не повторится… Но давайте без меня, буду спать, с вашего позволения, целые сутки…

Он так и сделал. Иногда просыпался, снова засыпал. Странная мысль пришла в голову: не сообщи он тогда в шифровке о предполагаемом перевороте, послали бы в Гвадалар «Михаила Глушкова»? Пусть и сомневались, откровенно не верили, и все же чья-то умная голова решила перестраховаться…

Он спал как сурок, потом сомнамбулой блуждал по посольству. Кипела работа, дипломаты возвращались к прерванной трудовой деятельности. Обстановка в столице более-менее нормализовалась. Побитые подразделения путчистов покинули город в северном направлении, видимо, подались в Гондурас. В городе мятежников не осталось. Но аресты проходили – хватали переодевшихся в штатское офицеров, выживших в «варфоломеевскую ночь», других людей, подозреваемых в связях с путчистами. ТАСС издало официальное заявление, что в государстве Гвадалар предотвращена попытка государственного переворота, законно избранный президент продолжает управлять страной, армия и народ едины и лишь теснее сплотились вокруг президента Монтейро и ее единомышленников. Согласно официальной информации, с судна в порту в памятную ночь высадились добровольцы из Гватемалы и Гондураса, возмущенные самоуправством Соединенных Штатов и их клевретов. А все, что по этому поводу сообщают на Западе, – бесстыжая ложь и клевета.

Через день Вадима позвали к телефону.

– Это некая Каталина Наварро, – представился голос в трубке. – Звоню не потому, что соскучилась, хотя и это тоже. Подъезжайте, Вадим Георгиевич, к знакомому вам зданию на Сантьяго-де-Вапа, мы приготовили для вас небольшой подарок.

Буквально через десять минут он остановил машину на указанной улице, зашагал к неприметному зданию. Каталина встретила в прихожей, припала, стала целовать. Сегодня оторваться от него было трудно – чист, приятно пах.

– Ладно, давай к делу. Во-первых, есть информация об одной особе по имени Уолли Кларк. Ей все же удалось сбежать и даже добраться до аэропорта в Гондурасе. В данный момент она находится в безопасности в Доминиканской Республике, обдумывает свои дальнейшие планы.

– Ужасно рад за нее, – ухмыльнулся Вадим. – Но ты же не за этим меня сюда позвала?

– Да, я сказала «во-первых». Теперь «во-вторых». Спустись в подвал, поговори с одним господином. Вчера он пытался на автомобиле покинуть город, но наши люди его вычислили и взяли. Отличился Анхель, он остался жив, можешь такое представить?

В подвале на колченогом табурете сидел американский резидент Гриффин и усиленно делал вид, будто ему все трын-трава. При задержании он оказал сопротивление, и в этой связи выглядел неважно. Гриффин поднял голову, равнодушно посмотрел на Вадима. Ошибка резидента – судьба резидента… В чем-то даже забавно.

– Мое почтение, Ричард. Признаться, удивлен. А с другой стороны – символично. То вы выигрываете, а мы проигрываем, то наоборот… Держите сигареты. – Он положил на стол пачку. – Будем считать, что рассчитались.

– Вы прислали в страну свой спецназ… – хрипло вымолвил резидент и закашлялся.

– От вас ничего не утаишь, – усмехнулся Вадим. – Вы еще скажите, что это подло и не по правилам. Не было никакого спецназа – читайте официальное заявление ТАСС. Поговорим, Ричард?

Разговор продолжался больше часа. Имя крота в советском посольстве американец не выдал, и это было большим удручающим обстоятельством. Пытать и применять химию было опасно: вред от этих действий мог перевесить полученную пользу. Рано или поздно его пришлось бы отпускать (шила в мешке не утаишь, отдельные личности знали, у кого он), а Гриффин, как ни крути, имел реальное дипломатическое прикрытие. Скандал бы разгорелся знатный. И не факт, что упомянутые методы подействуют: агентов такого уровня обучают многим вещам, в том числе умению контролировать себя в любой ситуации. Гриффин это понимал, смотрел с усмешкой. Другая мысль засела в голове. Вадим распрощался с резидентом, поцеловал в коридоре Каталину, попросив временно придержать пленника. В посольстве он отвел в угол Каморного.

– Думаю, вы догадываетесь, Алексей Леонидович, что в посольстве есть человек, переправляющий ценную информацию американской разведке. Уровень информации свидетельствует о том, что это дипломатический работник. Официально об этом не извещалось, но вы человек умный, наверняка сделали выводы. Загадочная смерть вашего предшественника Бахметьева, загадочная смерть Людмилы Югановой, мое не менее загадочное поведение… Американский резидент не раскололся, хотя знает этого человека. Выбивать из него информацию рискованно. Распустите слух по своим каналам, что мистер Гриффин находится у сотрудников кубинской разведки и скоро его будут допрашивать с привлечением всех антигуманных средств. А чуть позднее – что беседа состоялась и мистер Гриффин сообщил весьма любопытные сведения. Все эти слухи должны быть доступны для дипломатического персонала, но постарайтесь не переусердствовать. Вы же можете выделить в помощь следствию пятерых офицеров? Это ненадолго, уверен. Пусть за действиями каждого фигуранта ненавязчиво наблюдают.

– Сделаю все, что смогу, Вадим Георгиевич, – уверил Каморный. – Но с вас ресторан и увлекательные истории – не составляющие, разумеется, государственную тайну.

Результата дождались уже на следующий день. Преступник нервничал, мучился от неизвестности. В итоге не выдержал, сломался. Все фигуранты ездили по городу, но исключительно по служебным делам. И лишь один из них направился к аэропорту. Впоследствии выяснилось, что у него имелись подложные документы на другое лицо. Пошел сигнал по рации, и еще двое сотрудников устремились в воздушную гавань. Взяли Петра Ивановича Войтенко у стойки регистрации, когда он оформлял билет до Мехико. Увидев соотечественников, смертельно побледнел, все понял.

– Пройдемте, Петр Иванович, – сухо сказал офицер.

– Куда? – обреченно выдохнул второй секретарь.

– Отвечать за совершенные вами деяния.

Он не сопротивлялся, когда его выводили из здания аэропорта, когда сажали в машину. Впоследствии выяснилось, что при себе Петр Иванович имел яд, но не хватило духу его принять. В посольстве ему потребовалась медицинская помощь. Медики не возражали, дали сердечные капли. Состояние нормализировалось. Во второй половине дня второй секретарь посольства был готов к допросу. Он сидел спокойный, только сильно сутулился, в глазах застыла тоскливая обреченность.

– Ваша взяла, Вадим Георгиевич, – глухо вещал он. – На понт, как говорится, взяли, понимаю, сам виноват, поддался панике, вместо того чтобы головой подумать… Запираться бессмысленно, я все расскажу. Надеюсь, органы оценят мое добровольное сотрудничество со следствием…

– Где вы храните заработанные деньги, Петр Иванович? Полагаю, их немало?

– Да, достаточно, чтобы безбедно прожить остаток жизни… Там несколько десятков тысяч североамериканских долларов. Они хранятся в одном из банков Майами, куда их переводили мои партнеры, а мне позднее демонстрировали соответствующие банковские документы…

– Это умно, Петр Иванович. В самом деле, зачем вам трястись среди своих соотечественников из-за этой валюты? Не скрою, расстроен. Вы были мне симпатичны, и я надеялся, что предателем будет кто-то другой. Получается, что грешил на честных советских граждан. Опустим историю грехопадения, причины, по которым вы так невзлюбили вскормившее вас государство. История с Бахметьевым более-менее понятна. Он начал вас подозревать, вы связались с американским резидентом, тот, в свою очередь, с местными отморозками, сидящими у него на зарплате… Финал истории с Людмилой Анатольевной, видимо, схож, но осветите предшествующие события.

Обезвреженный крот сидел неподвижно, созерцая пространство перед ним.