– Одуреть, – потрясенно покачал головой Ивашов. – И ведь у них бы все получилось, не вспомни вы лицо того водителя…

– У них до сих пор может все получиться. Эвакуировать Белецкого будут на той же субмарине. А куда и когда она подойдет, мы не знаем. И Журавлев с Ниной Георгиевной этого знать не могут, такие вещи кому попало не сообщают. Крым большой. Представляете, что будет, если Белецкого переправят на Запад? Неважно, что он не хочет сотрудничать, – заставят. Мало того что светлая голова, так еще и посвящен в такие тайны, что половине наших высокопоставленных товарищей придется застрелиться… Ну все, парни, по коням. Нину Георгиевну изолировать, собирайте людей…

Дом Журавлева оцепили через четверть часа, заблокировали заднюю калитку. Фигурант был дома, во дворе стояла машина, на втором этаже горел свет. Сотрудники перелезли через забор, стали скапливаться у крыльца.

– Что дальше, товарищ майор? – прошептал Матвей.

– Как стемнеет, будем брать, – задумчиво отозвался Кольцов.

– Так стемнело уж, поди… А, вы в этом смысле…

Михаил поднялся на крыльцо, постучал, на всякий случай отошел за косяк. Послышался скрип ступеней, хозяин спускался.

– Павел Викторович! – крикнул майор. – Это Кольцов, открой! Обсудить надо кое-что!

– Да уж видел, как твои люди с забора прыгают… – У хозяина дома был усталый голос. – Ясен перец, что ты там обсуждать собрался… Что, догадался, Михаил Андреевич? Ну что ж, грамотно мыслишь, поздравляю, быть тебе генералом!

– Да опомнись, Павел Викторович! – натянуто засмеялся Кольцов. – Кто много думает, генералом не становится! Откроешь? Давай поговорим. Ты же не совсем безнадежен, майор! Помнишь, как в вертолете вместе падали? Значит, есть твердость духа. Открывай, во всем разберемся, обещаю!

– Ладно, уломал, умеешь ты, майор, убеждать, – проворчал Журавлев. – Минутку подождешь?

Снова заскрипела лестница, он поднимался на второй этаж. Через минуту из глубин дома прогремел выстрел. Дверь пришлось взламывать, несколько человек с пистолетами наперевес бросились на лестницу. Преступник не сопротивлялся. Он лежал на заправленной кровати, откинув руку. Табельный пистолет упал на покрывало. Павел Викторович выстрелил себе в рот, и на то, что получилось, лучше было не смотреть. Михаил чертыхнулся, вышел из спальни. Не ожидал он, честно говоря, такого вот конца…

Нину Георгиевну изолировали в ее собственном кабинете. Она все поняла, не пыталась выйти. Сидела, сжавшись в комок, на краю софы, по ее щекам текли слезы.

– Да полноте вам, Нина Георгиевна. Сидите тут, льете крокодиловы слезы. А ведь знаете не хуже меня, что ваш муж жив, хотя в данный момент, вероятно, находится в отключенном состоянии, накачанный препаратами. Или оплакиваете свою незавидную долю?

– Я этого не хотела, – прошептала женщина. – Видит бог, не хотела… Думала, что все закончилось и про меня забыли. Жила честно, занималась наукой, любила мужа… Вы не поверите, Михаил Андреевич, я его всегда любила и сейчас люблю…

– Охотно верю. Но это не помешало вам сделать то, что вы сделали. На чем вас подловили? Давайте уж, рассказывайте, все равно узнаем.

– Это было в Москве, после конференции, в которой принимали участие иностранцы… кажется, из Швейцарии и Нидерландов… Эта была продуктивная встреча, мы перенимали опыт, уверяю вас, это была чистая наука… Потом в ресторане отмечали… Один из голландцев, уже не помню, как его звали, волокся за мной по ночному парку, удивлялся, почему я не хочу ложиться с ним в койку… Мы спорили, он немного говорил по-русски, хватал меня за руки, уговаривал пойти с ним в гостиницу… Я вырывалась, оттолкнула его, он упал, разбил голову о бордюр и умер… Я испугалась, убежала. А кто бы не испугался? В милицию не пошла, хотя и собиралась, просто струсила… Потом ко мне пришли, дали прослушать аудиозапись. У этого голландца в сумке, оказывается, лежал магнитофон, включенный на запись, а за нами наблюдали… Был записан весь наш разговор, как я кричала, чтобы отстал, как толкнула его, а он хрипел… Понимаю, что не доказательство, но я так перепугалась… Я уже была замужем за Родионом – мы расписались буквально несколько дней назад, научная карьера успешно шла. Все это могло разрушиться в один момент…

– Можете не продолжать. Вы дали согласие работать на этих людей. Не сразу – через год, через два, десять, когда возникнет в вас необходимость. Произнесли условную фразу, которую вы запомнили. А не далее как позавчера к вам на огонек заглянул Павел Викторович Журавлев…

– Господи, откуда вы знаете? – Женское лицо превращалось в маску мумии.

– Павел Викторович во всем признался. Вы были в шоке, что этим посланником ада оказался именно он – тот самый, которого вы так недолюбливали. Он, кстати, тоже удивился, что его товарищем по несчастью оказались вы. Павел Викторович посвятил вас в план… Впрочем, детали опустим, все понятно.

– Он предложил два варианта, – Нина Георгиевна передернула плечами, – Родиона берут под стражу за то, чего он не совершал. Улики подтасованы очень качественно. Его посадят – и не исключено, что расстреляют. Второе: поспособствовать его переправке на Запад. Да, я больше его не увижу. Но буду знать, что Родион жив и с ним все хорошо. У него будут все условия для жизни и работы, уважение в демократическом обществе, и, как знать, может быть, однажды мы с ним воссоединимся. Я должна была всего лишь хорошо сыграть…

– Вы хорошо сыграли, Нина Георгиевна.

– Но в противном случае его бы расстреляли, разве нет?

– Не думаю, мы смогли бы доказать его невиновность. Но что сделано, то сделано. Вы знаете, как его будут вывозить из страны?

– Я понятия не имею, правда. Журавлев наотрез отказывался об этом говорить, спросите у него…

– Хорошо, мы спросим. Готовы совершить небольшое путешествие? Вам дадут десять минут, чтобы собраться, взять самое необходимое. В этот дом вы уже не вернетесь.

– Да, я понимаю… – Она подняла резко изменившееся лицо. – Скажите… что со мной будет?

– Я не суд, Нина Георгиевна. За то старое убийство вас вряд ли сейчас осудят. Не думаю, что можно восстановить обстоятельства дела, тем более вы защищались. Но статью за измену Родине никто не отменял. Как ни крути, вы работали на наших врагов. Не мне судить о мере вашей ответственности. Но, думаю, когда-нибудь, очень нескоро, вы все же выйдете из тюрьмы. Всего доброго, Нина Георгиевна.

План «Перехват» результата не принес. Дороги перекрыли, но, видимо, поздно, преступники успели проскочить. Усиленные наряды милиции объезжали населенные пункты, пешие сотрудники прочесывали заброшенные здания, подвалы и чердаки. Патрульные экипажи на полноприводных УАЗах бороздили проселочные и горные дороги. Въезды в крупные населенные пункты полностью перекрыли. Была приведена в боевую готовность береговая охрана Черноморского флота. Катера бороздили прибрежные воды, работали эхолоты. Результата не было, люди выбивались из сил, работали на износ. Ночевать пришлось в отделе, не отходя от телефона, а чуть свет – снова за руль, под брюзжание капитана Ковтуна и сладкое позевывание Ивашова. Мосфильмовский фургон нашли на рассвете недалеко от мыса Фиолент. Он стоял на парковке у продуктового магазина, прикрытый от дороги ржавым самосвалом. Обнаружили не сразу, удивленная продавщица позвонила в милицию, уведомила о странном автомобиле, возникшем ночью. В сводках значилось угнанное у киношников транспортное средство. Докладывала диспетчер тамошнего автопарка: в машину их работника ночью подсела троица. Двое – мужчина с женщиной – вроде были трезвые, третий лыка не вязал, что-то бормотал, словно бредил. Самостоятельно идти не мог, попутчики его тащили. По приметам все сходилось. Пассажиры сошли у поселка Рыбачьего, что изрядно севернее Севастополя, и водителю, кстати, нереально повезло, что остался жив. По всему выходило, что преступники двигались на север вдоль прибрежной полосы. Но это могло быть обманным маневром. Беспокоил вопрос: знали ли они, что их ищут? Вроде не должны (на сообразительность некоего майора Кольцова рассчитано не было), но не заметить обилие патрулей на дорогах просто не могли. Потом вдруг стало тихо, преступники затаились, ничем себя не выдавали. Сутки о них не было ни слуху ни духу. Кольцов с коллегами доехали до мыса Тарханкут, несколько раз пополняли бак горючим. Двинулись обратно, реагируя на каждый вызов по «Алтаю». Поступали сообщения об отсутствии происшествий. И вдруг тревожный сигнал: южнее Стерегущего в кювете обнаружен труп! Мужчина 55 лет, местный житель, в кармане права на имя Сумина Петра Яковлевича, документы на машину, из коих явствовало, что человек при жизни владел автомобилем «ИЖ-Комби» с таким-то номерным знаком. Видимо, остановился, чтобы подвезти голосующую женщину, после чего и оказался в канаве со вспоротым животом…