— Думаю, что Центр 32 цитирует самое высокое начальство.

— Мне от этого не легче.

Они немного помолчали. Ситуация была непростой.

— Вы были в Монтевидео? — спросил аргентинец.

— Да. Оттуда и начинали.

— Значит, встречались с сеньорой Флорой.

— Замечательная женщина.

— Согласен. Так вот, она во время войны была радисткой и шифровальщицей в диверсионно-разведывательном отряде за линией фронта. Чтобы не навести немцев на базу отряда, она уходила для проведения сеансов связи не менее чем на десять километров. Ее всегда сопровождали два бойца. Это и прикрытие, и помощь. Она тоже имела оружие и гранату на всякий случай. Все знали, что живой она никогда не сдастся, но командир отряда еще при первом выходе отдал приказ: защищать ее даже ценой собственной жизни, но в безвыходной ситуации бойцы должны были ликвидировать и рацию, и радиста.

— К чему вы мне это рассказали?

— К тому, товарищ Север, что разведка всегда на войне, и поступать нам с вами придется по законам военного времени. — Через паузу, уже совсем другим тоном, добавил: — Не завидую я тебе, парень.

— Я поеду по своим немецким документам?

— Не стоит. Испанский у вас уже с аргентинским акцентом, это вы хорошо подхватили. Поэтому я вам сделаю Libreta de Enrolamiento. Знаете, что это такое?

— Книжка призывника. Внутреннее удостоверение личности для мужчин.

— Правильно. Этого документа достаточно для поездки аргентинских граждан во многие страны нашего континента без виз.

— Настоящий?

— Эти удостоверения выдают в администрации каждой провинции, которые создали собственные структуры, по своим обычаям и критериям, без стандартизации или нормализации информации. Бардак, конечно, поэтому грех не воспользоваться. Дайте мне ваш немецкий паспорт, мы переснимем и вклеим ваше фото. Документ я вам передам через день здесь же, в это же время.

Рельсы железной дороги от Байреса до Сантьяго тянутся вначале по бескрайней аргентинской степи — пампе, затем карабкаются на горные вершины величественных Анд. Прокладку дороги здесь почитали за чудо инженерной мысли. Путь между двумя столицами на поезде занимал сутки. Да и само путешествие было довольно рискованным: снежные завалы, землетрясения, ливни, после которых оползали склоны, выводя из строя километры рельсового пути. Попадались участки трассы, на которых из-за крутых подъемов поезд продвигался настолько медленно, что пассажиры вынуждены были покидать вагоны и шагать рядом с ними, чтобы разгрузить паровоз. Пассажиры шли цепочкой по узкой тропе, стараясь не заглядывать в зияющие провалы пропасти. Вершины гор — совсем рядом: протяни руку и прикоснешься. Среди них величественно выделяется семитысячник Аконкагуа. Куда ни бросишь взгляд, мрачные бездонные ущелья чередуются с зеленеющими долинами, встречаются развалины каких-то построек.

Пограничные пункты между Чили и Аргентиной отстоят друг от друга километров на двадцать. Между ними на плоской площадке, зажатой между гор, высится памятник Христу Искупителю. Он был воздвигнут в 1904 году на перевале Бермехо в Андах. Открытие памятника ознаменовало праздник мирного урегулирования конфликта из-за спора о границе между двумя странами, стоявшими на грани войны. Рука Христа простерта в направлении границы. На бронзовой доске надпись: «Скорее эти скалы рухнут к подножию Христа, чем аргентинцы и чилийцы нарушат клятву мира».

Поздно ночью поезд прибыл на вокзал Мапочо, и Север, по документам Серхио Сабато, вышел на перрон, вдыхая весенний воздух чилийской столицы. Он постоянно помнил, что это город, где живет Лаура. Тишина, черные силуэты гор на фоне густо-синего неба, разрозненные огни в окнах невысоких домов. Поселился сеньор Сабато в гостинице, расположенной недалеко от вокзала. Заснул быстро, зная, что впереди насыщенный событиями день. Так повелось, что сначала надо изучить поле будущего действия. Карту города и прилегающих окрестностей Матвей вдумчиво запоминал еще во время поездки по железке, теперь надо привязать ее к реальности.

Сантьяго де Чили — это довольно компактный центр и разросшиеся во все стороны два десятка коммун, вместившие несколько миллионов жителей. Этим он похож на Мехико. Нельзя объять необъятное, да и не нужно. Поэтому Матвей сконцентрировался на центре. Его очень удивило наличие в городе более двух десятков университетов и порадовало. Назначить встречу и затеряться в разноголосой толпе студентов было вполне в его стиле.

Еще в Аргентине Север получил последний адрес проживания Барсука. Он снимал одну скромную комнату на авенида Викториа в гостевом доме сеньоры Анны. Заехал к ней Барсук по документам на имя Антонио Баджера. Север для большей маневренности взял в прокат автомобиль Ford Custom. Седан, четырехлетка, не особо битый, неброского серого цвета. Черные автомобили в странах с высокой солнечной активностью не пользовались спросом. Для начала он проехался по авенида Викториа и прилегающим улицам. На некоторых домах висела табличка habitación libre, что означало «свободная комната». Но на доме сеньоры Анны ее не было. Значит, формальный повод зайти отсутствовал. Оставалось два пути: либо найти, кто здесь в курсе всех событий, либо ходить по соседям, которые сдают habitación libre и пробовать их разговорить. На перекрестке расположился бар с названием «Кактус», в него-то и зарулил Матвей, по-нынешнему Серхио. Посетителей было немного, судя по всему, завсегдатаи, они лениво перекидывались в карты. Влезать в игру, к тому же неизвестную, смысла не было, поэтому молодой человек переключился на полнотелую скучающую барменшу. Бокал самого дорогого премиального пива, арахисовые орешки и незамысловатые комплименты быстро расположили женщину к посетителю, а особенно к его щедрым чаевым. Сеньор собирался снять комнату в этом районе и просил совета у осведомленного местного жителя, что может быть более естественным. Через полчаса, одолев три литровые кружки, Север получил необходимую информацию. Пиво он особо не любил и не мог представить, куда в него могут войти почти три литра. Пришлось рискнуть здоровьем. Кроме данных о других соседях, выяснилось, что дней десять назад к дому сеньоры Анны ближе к вечеру подкатили три автомобиля, оттуда выскочили крепкие мужчины и через некоторое время вывели в наручниках тамошнего постояльца, надев ему на голову холщевый мешок. Такого местные никогда не видели. Причем арестом занимались люди в штатском, а полиция просто присутствовала. Местный полицейский потом проговорился, что это ДИНА задержала какого-то бунтовщика. Больше он ничего не знал. Значит, искать Барсука по больницам не имело смысла. Надо было выяснять причины ареста.

Именно так и бывает на войне. Разведгруппа ушла в дальний рейд, получила невыполнимое задание создать определенную ситуацию, а вот как это делать без помощи информатора, вариант только один. Надо брать языка. Повезет, окажется информированным, быстро приближаемся к решению загадки. Если нет, тянем пустышку, значит, вытянем из пленного хоть что-нибудь и, уже отталкиваясь от этих знаний, двигаемся дальше. В ситуации Севера цепочка не могла быть длинной. Двое, максимум трое — и все силы контрразведки и полиции накроют плотной сетью. Получается, что эдак, что так — все равно выйдет мордой об косяк.

Мысли о Лауре не покидали Матвея с самого начала, но он всячески гнал их от себя. Нельзя впутывать девушку в суровые мужские игры. Но теперь ему позарез нужна была хоть какая-то информация, наводка на того, кто может быть в курсе судьбы Барсука.

Ближе к обеду в отглаженном костюме, начищенных ботинках и с роскошным букетом Север позвонил в калитку особняка по тому адресу, который назвала девушка при расставании. Шизофрения, по мнению врачей, раздвоение личности. Именно это сейчас испытывал молодой человек. «Пусть она не будет дома. Могла уехать в путешествие», — заклинала одна половинка его сознания. «Нет уж, пусть она будет дома. У тебя нет другого выхода», — возражала другая.

— Buenos días, Señor, — прозвучал голос привратника, — чем могу помочь?