Но девушка-фронтовичка тоже оказалась на язык остра, как и этот паренек, за словом в карман не полезла, а сходу его отшила:

Вокруг одобрительно загудели, захохотали, захлопали в ладоши, а один офицер, тронутый до глубины души охальной частушкой, даже вынул из кобуры пистолет и выстрелил в воздух.

Посрамленный солдат смущенно поднял пилотку, отряхнул ее о колено, нахлобучил на потную голову и сокрушенно махнул рукой, что можно было понять, как сдаюсь на милость победителя.

Тут машинист дал длинный пронзительный гудок, и все поспешно стали грузиться в вагоны. От головы состава, где натужно пыхтел паровоз, выпуская клубы горячего пара, ветер принес острый запах горелого угля и расплавленного мазута.

Пожилой рабочий в обтерханной кепке и промасленном пиджаке торопливо двигался вдоль состава, постукивал молотком по буксам, чтобы по звуку определить неисправность, затем прикладывал к металлической поверхности растопыренную шершавую ладонь, черную от копоти, с кожей, похожей на наждак, едва ли не насквозь пропитавшуюся техническим маслом, и шел дальше. Поравнявшись с Ильей, он устало выпрямился.

– Слышь, мил человек, – окликнул он Илью, голос у него был скрипучий, какой-то неприятный, как у птицы коростель, – куревом не богат? Уважь, курить охота, мочи нет.

Пока Илья доставал из кармана папиросы, обходчик подошел к нему вплотную. Приблизив свое морщинистое темное от загара лицо к его лицу, вполголоса проговорил, незаметно указывая глазами вбок:

– Паря, видишь, вон там, у окна две девки стоят с чемоданом? Это и есть инкассаторши. Торопитесь, скоро подойдет маневровый паровоз, кукушка, и заберет их.

Он звучно зачмокал серыми губами, раскуривая отсыревшую папиросу, потом глубоко затянулся, пыхнул сизым дымом и с кривой усмешкой громко сказал, должно быть, чтоб услышали стоявшие рядом пассажиры:

– Спасибо, мил человек, выручил. Ну, прощевай.

Оправившись от неожиданности, Илья оглянулся: возле стены стояли две пигалицы лет по семнадцати в черной железнодорожной форме, туго перепоясанные в тонюсеньких талиях офицерскими ремнями, вместе держали слабенькими пальчиками за металлическую ручку облезлого вида чемодан. Они напряженно смотрели куда-то ему за спину и, хотя симпатичные личики у них выглядели нарочито сурово и неприступно, было заметно, что девушки взволнованы.

Илья быстро взглянул в ту сторону и увидел приближающийся небольшой паровоз без вагонов. «Очевидно, это и есть та самая кукушка», – догадался он и подмигнул Лиходею, который уже крутился около ничего не подозревавших инкассаторш.

Сделав озабоченный вид, что позабыл в зале вокзала нужную вещь, Илья направился в их сторону. Проходя мимо девушек, он стремительно вырвал у них из рук чемодан, круто развернулся, чтобы бежать, но в этот самый для него неподходящий момент одна из девушек, забыв про пистолет, лежавший у нее в кобуре, с визгом бросилась ему на спину. Обвив мускулистую шею слабыми руками, она лихорадочными движениями пыталась нащупать его глаза, чтобы выцарапать их.

Пока Илья, неловко держа перед собой двумя руками чемодан, напрасно пытался стряхнуть ее со своих плеч, Лиходей мгновенно подскочил и с ходу ударил девушку кастетом, целенаправленно метя в темя, чтобы уж было наверняка. Почувствовав, что цепкие пальцы на его исцарапанной ногтями шее разжались, и тело девушки мешковато упало на перрон, Илья со всех ног бросился бежать. Вначале он хотел по-быстрому скрыться в лабиринтах заброшенных пакгаузов; уже направил свои подрагивающие в коленях ноги в ту сторону, как вдруг увидел, что по второму пути движется товарный состав, на ходу передумал и побежал вдоль полотна железной дороги, туда, где стояли негодные вагоны и пара оставшихся от войны взорванных паровозов.

Он не видел, как другая девушка метнулась к подруге, чтобы оказать ей посильную помощь; повернула бледным лицом к себе и тотчас испуганно округлила обезумевшие от вида желтых окровавленных костей глаза. Тогда она бережно опустила проломленную голову мертвой подруги на холодный бетон перрона, суетливыми движениями вынула из-под полы пиджака служебный пистолет и принялась с колена, торопливо стрелять в след убегавшим парням. Руки и у нее заметно тряслись, и все пули улетали в пустоту, растворяясь в горячем воздухе, ударялись в рельсы, рикошетя куда попало, не причиняя даже самого ничтожного вреда грабителям.

Перескакивая через рельсы, Илья с Лиходеем пересекли железную дорогу поперек, в одном месте едва не угодив под проходящий состав, пробежали вдоль десятка ржавых вагонов, поднырнули под один из них, выскочили с другой стороны и вдруг почувствовали под ногами непривычную пустоту. Кубарем скатившись с насыпи к ее подножию, они внезапно очутились на дне глубокой балки. Здесь стояла непривычная тишина, душисто пахло высокими по пояс некошеными травами, мирно журчал ручеек, чувствовалась освежающая прохлада. В кустах низкорослых ракит голосисто пели невидимые птицы.

Первым вскочил Илья. С ненавистью пнув чемодан с деньгами, он оглушающе громко, так, что даже птицы испуганно притихли, заорал:

– Ты, мразь, зачем девку убил?

– Не шурши, – коротко обронил Лиходей, с невероятным проворством поднявшись, готовый защищаться. Тщательно вытерев о брюки окровавленный кастет, он нагло ощерил желтые зубы: – Да если бы не я, не видать бы нам денег, как своих ушей. Тебя бы за это Ливер грохнул… Падла, – помолчав, добавил он и, не сводя настороженных глаз с Ильи, который стоял напротив, сжав пальцы в кулаки с такой силой, что побелели костяшки суставов, пренебрежительно сплюнул в траву. – Так-то вот…

«Так этот самый Горыныч и есть неуловимый главарь банды по прозвищу Ливер», – машинально отметил про себя Илья. Но той радости, которая должна была наступить от того, что он теперь лично знаком с главарем, уже не было, вдруг наступила усталость и апатия, а еще невыносимая боль в сердце от жалости и сострадания к безвинно погибшей девушке, исполнившей свой служебный долг до конца. «Вы еще за все ответите», – мысленно пообещал он, а вслух сказал другое:

– Бери чемодан… пошли.

Очевидно, в его взгляде, в выражении лица, в интонации, которой прозвучали эти слова, Лиходей заметил что-то такое, что всегда развязный и неприступный, он вдруг поостерегся прекословить, послушно поднял чемодан, и они торопливо двинулись вдоль ручья. Но хотя бандит покорно исполнил команду Ильи, все же по его поведению было видно, что Лиходей затаил злобу.

Тем временем не пострадавшая при налете девушка медленно опустилась на перроне на колени, положила окровавленную голову подруги на свои обнаженные бледные ляжки, трогательно выглядывавшие из-под задранной юбки, и безнадежно завыла в голос, горестно раскачиваясь и нежно перебирая завитки на лбу безжизненного тела. Вокруг нее стали собираться люди.

На повороте трамвай замедлил ход, Леонтий на ходу выпрыгнул из вагона. Пропустив полуторку, он перебежал дорогу и размашисто зашагал в сторону проулка, где виднелось полуразрушенное кирпичное здание бывшей суконной фабрики. Во время войны, когда немецкая авиация немилосердно бомбила город, фабрика основательно пострадала, и теперь цеха пустовали. С болью взглянув на груды битого кирпича и росшие на крошечной части уцелевшей крыши высокие заросли полыни и тоненькие гибкого ствола березки, он прошел мимо, до хруста отвернув голову.

«Долго придется нам восстанавливать страну, – с тяжелым вздохом думал Семенов. – Да еще мешают всякие преступные элементы, которые привыкли в мутной воде ловить рыбу. Жил себе хороший человек, жил… и вдруг хлоп – и нет человека. Но ничего-о, и до них доберемся, дайте время».

С пыльной жаркой улочки он свернул в глухую аллею. По заросшей травой тропинке с удовольствием прошелся между высокими могучими тополями, где стояла густая освежающая тень, а в вышине деревьев гулял верховой ветер, и вскоре вышел к старинному особняку, украшенному господскими вензелями, в котором сейчас размещался госпиталь. Напротив госпиталя в кустах шиповника и сирени прятался небольшой кирпичный дом. В стародавние времена он исполнял роль летней резиденции господ, сейчас же в нем находился городской морг.