– Товарищ майор, тут незадача вышла…
– Давай без подробностей, старлей, я все видел. Если кинулись в погоню – прекращайте, только все нам испортите. Объект под наблюдением, движется на север по Дмитровскому шоссе.
– А, ну ладно… – облегченно выдохнул Урганов. – Тогда не будем пороть горячку… Две минуты назад мы скинули ориентировку всем постам ГАИ…
– Молодцы, – похвалил Никита, – но это не помешало нашему другу объехать стационарный пост. А следующий, насколько понимаю, будет нескоро. На мобильные посты рассчитывать не стоит, эти парни не всевидящие… Ладно, Урганов, сами разберемся. – Он отключил рацию.
От Кольцевой дороги Лацис отправился прямо. Формально Москва оборвалась. Но вдоль трассы тянулись высотки, работали светофоры. Беглец попал в «зеленую волну» – ни разу не остановился. Белинскому приходилось постараться, чтобы не отстать. «Куда он собрался? – вертелось в голове. – Или уже без разницы, лишь бы подальше от Москвы?» Усилилась тревога: если не взять его сейчас, то процесс поимки растянется на месяцы и годы. Заберется в глушь, затаится… Он снова активировал рацию, сообщил в управление свои координаты, описал ситуацию. Обещали помочь, но при условии, что «кортеж» доберется до мало-мальски значимого населенного пункта. На другое Никита и не рассчитывал. Мелькали складские постройки, строительные площадки на начальном этапе работ. Желтели березовые рощи. Справа показались крыши населенного пункта. Движение на шоссе было интенсивным. «Москвич» не сходил с крайней левой полосы. Белинский чертыхнулся – впереди важно полз грузовик с прицепом. Спешить ему было некуда, рабочий день в разгаре. Пришлось прилипнуть к нему, затем резко перестроиться на среднюю полосу – водитель идущего по ней грузовика предпочел не становиться участником дорожно-транспортного происшествия. «Москвич» отрывался, его полоса была свободна. И снова Виктор не мог уйти вправо – там полз «пенсионерский» «Запорожец» с груженым багажником на крыше. Такие и пешехода не всегда обгонят! Не сталкивать же его на обочину! «Москвич» отдалялся. Белинский решил рискнуть, перестроился на крайнюю левую полосу – и этот маневр не остался незамеченным. Лацис насторожился. На зрение не жаловался, разглядел номера. «Москвич» начал разгоняться. Белинский переключил передачу, бросился в погоню.
– Вот черт, вы у нас прямо молодец, Виктор Павлович… – прокомментировала Зинаида.
– А как еще?! – вскричал Белинский. – Да он бы ушел!
– Ага, зато теперь точно не уйдет…
– Хватит грызться, – бросил Никита. – Что сделано, то сделано. Догоняй его, включай «люстру»…
Взревела сирена, замигал «колпак», прилипший к крыше. Преступник словно того и ждал, выжал газ до предела, казалось, собирается взлететь. «Москвич‐408» был не лучшим произведением Московского завода имени Ленинского комсомола, но машинка вышла неплохой. Она шла на высокой скорости, однако не могла тягаться со скоростной «Волгой». Шарахнулся идущий сбоку «РАФ», но удержался на своей полосе. Возмущенно кричали водители. Перед «Москвичом» возникла старая «Волга» ГАЗ‐21, она шла быстро, но все же не на пределе. Ситуация накалялась. Под пронзительный вой сирены «Москвич» дернулся вправо, рискованно подрезал «собрата» – той же марки, но свежей модели. Водитель последнего не отличался хладнокровием, машинально выкатил машину вправо, допустив столкновение с соседним участником дорожного движения! Корежился металл, водители транспортных средств останавливались одновременно. Все могло бы обойтись причинением материального ущерба, но идущий сзади фургон врезался в 412-го «Москвича», и на дороге возник коллапс. Орали пассажиры и водители, визжали тормоза. Две полосы из трех оказались заблокированы. Участники погони вырвались вперед. Лацис нервно объезжал тех, кто вырастал перед ним. Водители слышали вой сирены и законопослушно смещались в сторону. Две машины шли на полной скорости, но «Волга» все же брала верх. Мелькнул указатель – «Крапивино», небольшой подмосковный населенный пункт. Жилые кварталы – по обеим сторонам шоссе, заводские трубы в удалении, светофор с горящим красным светом, «зебра» пешеходного перехода… По переходу шли люди – взрослые, дети, женщина с коляской. Вой сирены привлек внимание, но не настолько, чтобы бросить все и помчаться обратно. Люди поворачивали головы, кто-то ускорял движение, чтобы быстрее перебежать. Это был страшный момент. Лацис и не думал останавливаться. Пешеходы бросились врассыпную. Мужчина схватил за шиворот ребенка, в последний момент отпрыгнули оба. Перевернулась коляска – к счастью, в безопасной зоне. Истошно заголосила женщина. «Москвич» промчался по переходу, лишь чудом никого не зацепив. Шесть секунд – и пролетела «Волга», больше не нашлось желающих броситься под колеса. Дорога на север была практически свободна, но Лацис понимал, что гонку не выдержит. Справа к шоссе примыкала дорога, он свернул на нее, сбросив скорость, а пройдя поворот, снова начал лихорадочно переключать передачи. Населенный пункт не был перегружен транспортом. Обычный подмосковный городок, хотя с промышленными предприятиями был полный порядок. Тянулся бетонный забор, мелькали двухэтажные бараки – многих жильцов из них уже расселили, зияли глазницы оконных проемов. Второй линией выстроились пятиэтажки, за ними торчали жилые панельки в девять этажей – в последние годы стало модно втыкать такие где ни попадя. Люди на остановке наблюдали за погоней. Не каждый день такое увидишь. «Москвич» беспрепятственно летел вперед, подпрыгивал на колдобинах, терял какие-то запчасти. Лацису уже было все равно – уйдет, не уйдет, но в любом случае отъездился… Белинскому не было все равно, казенную собственность следовало беречь! Ругаясь в полный голос, он объезжал опасные участки, теряя драгоценные секунды. Головы поотрывать этим коммунальщикам! Под боком Москва, там дороги такие, что Европа обзавидуется, а чуть за Кольцевую – страх божий… Дистанция и не думала сокращаться. Было слышно, как у Зинаиды на заднем сиденье от тряски стучат зубы. Сотрудница помалкивала, что тут скажешь, не используя характерные обороты русской речи? Как всегда: одни допускают ошибки, другие их исправляют, набивая себе шишки.
– А вообще мы молодцы, – внезапно повернул искаженное лицо Белинский. – Три часа прошло, а уже вычислили убийцу и даже видим его… Вернее, это ты молодец, Никита Васильевич, а мы склоняем перед тобой головы и обещаем учиться, учиться…
– На дорогу смотри, школяр хренов! – ахнул Никита.
Взвизгнула Зинаида. Колеса провалились в рытвину, машину безжалостно тряхнуло. Напрасно отменили в стране расстрелы ответственных работников…
– Миль пардон, товарищи! – вскричал Белинский. – Не велите казнить! Да все в порядке, товарищ майор, едем дальше, и сядем все! Где наши, Никита Васильевич? Где милиция? Почему мы должны за них отдуваться?
– Все в Москве, – выдохнула Зинаида. – Работают люди, а мы тут лезем со своими капризами.
Белинский злобно хохотнул. Порой этим людям многое прощалось, Никита закрывал на это глаза. Лишь бы работали. В самом деле, где все? В Дмитрове ждут? А то, что преступник может свернуть, не доезжая Дмитрова, вообще не рассматривалось? Из-за угла медленно выворачивал пассажирский «Икарус» с «гармошкой», тянулся, как гусеница. Лацис сделал маневр влево – пространство пока позволяло, пронесся прямо под носом водителя автобуса. Сирена продолжала реветь, тот видел, что на него несется служебная «Волга», смотрел на нее, вытаращив глаза, но даже не думал тормозить.
– С дороги, Гастелло хренов! – взревел Белинский и в придачу к сирене врубил звуковой сигнал. До водителя дошло, выжал тормоз. Вздрогнула удлиненная каракатица, встала посреди перекрестка. Белинскому пришлось заехать на тротуар, попрыгать по бордюрам, но это уже не впечатляло. Мирно гулявшие парень с девушкой прижались к стене, парень шутливо поднял руки. Лацис значительно оторвался, все еще гнал по большой дороге. И вдруг повернул влево – в узкий проезд с бетонными заборами. Приближалась промышленная зона. Машину хочет бросить, – догадался Никита. Белинский прибавил скорость, вписался в тот же поворот. «Москвич» оторвался метров на сто, похоже, у транспортного средства назревали проблемы. Машина вздрагивала, дым из выхлопной трубы валил, как из паровоза. И заднее колесо стало выделывать «восьмерки». Но машина все еще ехала, миновала проезд, свернула. Это были задворки индустриальной части города, заброшенные склады, цеха. В проеме кирпичного строения появился человек в робе, отступил, здраво решив не высовываться. Пространство расширилось, пустырь был завален мусором. «Береги металл!», «Не теряй рабочих минут!» – взывали со стен обветшавшие плакаты. Справа на всю стену: «Труд на благо Родины – высшее счастье!»
