Нужные сведения до ушей гражданки донесли, выждали сутки. Большой надежды не было, но работа велась. Рыбный завод находился на западной окраине Вдовина. До озера метров триста – к прибрежным сооружениям вела накатанная дорога. Из полумрака вырастали приземистые корпуса, громоздкий рольганг с транспортерной лентой. В десять вечера, когда стемнело, на заводскую территорию въехал крытый грузовик. Его сопровождала милицейская машина. Автомобили обогнули несколько строений, подъехали к заднему крыльцу крупного одноэтажного сооружения. Складские помещения и администрация находились в разных крыльях одного корпуса. Из грузовика вышли двое с тяжелыми сумками. Их сопровождали четыре милиционера из второй машины. Компания исчезла в здании. Через несколько минут милиционеры вернулись – те же четверо, сели в машину, и «эмка» стала разворачиваться. Опустевший грузовик покатил за ней. Машины скрылись за углом, покинули территорию. Предприятие в поздний час пустовало. Но кто-то здесь был, вел наблюдение. На углу шевельнулась фигура. Незнакомец отступил, бесшумно заскользил вдоль стены…

Через двадцать минут со стороны озера объявилась еще одна машина. Это был небольшой грузовик с зачехленным кузовом. Фары не горели, двигатель негромко гудел. Он съехал с дороги, остановился в безлюдном дворе. Единственная дверь в окружающем пространстве была заперта на висячий замок. От машины отделились несколько силуэтов, растворились за углом. Они по одному перебежали открытое пространство, прижались к стене. Заднее крыльцо было рядом. Люди затаились, вглядывались в мрак. Они никогда не спешили, продумывали каждое движение. Безмолвие зависло над заводом. Старший шевельнулся, подал знак. Люди устремились к крыльцу. Дверь была заперта. Справиться с замком оказалось несложно – двадцать секунд работы соответствующим приспособлением. Группа из четырех человек просочилась внутрь. Небольшой тамбур, постояли, прислушались. Идущий первым включил фонарь. Тусклый свет озарил узкий коридор, дверь без запирающего устройства в конце коридора. Фонарь погас, расстояние до двери оценили. Люди шли на цыпочках, сжимая автоматы с примкнутыми дисками. Дверь открылась без скрипа, она была довольно легкой, из прессованных опилок. Открылся просторный зал с единственным окном. Пахло рыбой – запах въелся в стены, в предметы обстановки. С улицы проникала мглистая серость. Луну закрыли тучи. Из мрака проявлялись стальные контейнеры, составленные рядами, дверь в дальнем конце помещения. Курс держали именно туда. «Первопроходец» поводил носом, брезгливо скривился. Он скользил по направлению к двери, остальные тянулись за ним.

– Стоять, ни с места! Вы окружены! – прогремел грозный голос, – Бросайте оружие!

В первый миг показалось, что так они и сделают. Встали в растерянности, дрогнули автоматы в руках. И вдруг вскинули их, открыли огонь во все стороны! Уши заложило от оглушительного грохота. Люди орали, давили на спусковые крючки. Пули кромсали стены, гнули стальные контейнеры. Лопнуло и посыпалось стекло. Оперативники не высовывались.

– Не вставать! – кричал Горин.

– Так мы же не встаем… – нервно засмеялся Саврасов. – Хочется еще поскрипеть…

Огненная вакханалия продолжалась секунд пятнадцать. Кончились патроны в магазинах. Старший прохрипел: «Назад!» – первым бросился в коридор. За ним помчался кто-то еще. Двое лихорадочно перезаряжали автоматы. У опергруппы были только пистолеты. Выпрашивать ППШ – насторожить начальство. Решили рискнуть. Встали дружно, открыли огонь. Один из преступников выронил автомат, схватился за живот. Второй пятился, поливая огнем. Перебрался через порог в коридор, прижался изнутри к косяку. Он высунулся, грохнула очередь. Оперативники присели.

– Все живы? – крикнул Куренной.

– Похоже на то… – проворчал Шурыгин.

У автоматчика за порогом неплохо получалось прикрывать сообщников. Он высовывался, производил короткие очереди, прятался. А у тех двоих настали непростые времена. Они бились в дверь, ведущую на улицу. Минуту назад она была открыта, а теперь оказалась запертой! Составленному плану следовали неукоснительно: снаружи два милиционера, которых подговорил Куренной, подперли дверь металлической трубой. Преступники матерились, бились в нее всей массой. Дверь вздрагивала, немного поддавалась, но открываться не желала. Загнанные в капкан люди не прекращали попыток вырваться, сыпались удары. Стрелок опять высунулся, ударил веером. Виталик Мамаев вознамерился сменить позицию, растянулся на полу, пополз за ближайшее укрытие. Пот заливал глаза. Беспорядочно хлопали выстрелы. Входная дверь прогибалась под ударами рассвирепевших бандитов. Павел прилаживал локоть на стальной контейнер, сдувая пот со лба, ждал. Он целился, рукоятка пистолета уперлась в твердую поверхность. Возник силуэт, выплюнул несколько пуль, скрылся. Снова возник – и на этот раз его явление предугадали! Две пули поразили грудь, отбросили к стене. А удары в дверь прекратились, злодеи поняли тщетность этого занятия. В коридоре стало подозрительно тихо. Кто-то перебежал, кажется Саврасов, припал к косяку. Спина похолодела: каким-то неведомым чутьем Горин понял, что сейчас произойдет.

– Леонтий, назад!

Парень был смекалистый, нырнул за штабеля. Что-то перелетело через порог, запрыгало по полу. Он так и знал…

– Ложись!!!

На мелочь не разменивались, использовали «лимонки» – гранаты с усиленной поражающей способностью. Вроде укрылись, но все равно – взрыв в замкнутом помещении… Граната «метко» закатилась под раненного в живот преступника. Тот захрипел, попытался приподняться, зажимая рану в животе. Взрывом несчастного порвало на куски, и он своим телом невольно смягчил ударное воздействие. Сознание только качнулось, но уши заложило крепко. Способность мыслить и принимать решения не утратилась. Павел снова угадал, что будет дальше. Двое из коридора бросились на прорыв – другого выхода у них не оставалось! Со страшными криками они возникли в зале, стали палить, не глядя. Едва ли эти люди понимали, куда бежать. Одного из них пристрелил Куренной – он вырос сбоку, ударил почти в упор. Последний орал дурниной, стрелял, расставив ноги. Его не убивали, выжидали… Кончились патроны в автомате. Он выбросил ППШ, прыжками припустил к дальней двери. С чего он взял, что дверь не заперта? Павел перемахнул через контейнер, бросился наперерез, повалил бандита. Тот, плюясь, пытался отжать от себя давящего всей массой оперативника. Враг оказался необычайно силен – а так и не скажешь! Локоть ударил в челюсть – искры брызнули из глаз, словно в трансформаторную будку залез! Павел тоже ударил – кулаком в глаз. Преступник хрипел, но не сдавался. Подбежал Куренной, пнул преступника по ноге. Тот взвыл от боли, снова занес кулак. Рухнул на колени Леонтий Саврасов, перехватил атакующую конечность, прижал к полу. Противник извивался, выгибал спину, выл от натуги.

– Силен, гад… – пыхтел Саврасов.

– А спорим, саксофон не разогнет? – Виталик Мамаев ударил преступника в переносицу рукояткой пистолета.

«И чего только не сделаешь, чтобы сохранить жизнь этому упырю?» – мелькнула мысль. Преступник пребывал в прострации, его глаза блуждали, он тяжело дышал. Свет фонаря озарил трясущееся лицо. Егор Литвинов, командир студенческого отряда, уже не казался серьезным и представительным. На глазу набухал фиолетовый синяк. Кровь сочилась из разбитой переносицы.

– А это что за хрен с горы? – проворчал Мамаев, не знакомый с этой компанией.

– Знаем кто, – хмыкнул Куренной. – Ну что ж, Павел Андреевич, это было неплохо. Задом наперед, но все равно неплохо.

– Подрабатываем, Егорка? – склонился над задержанным Горин. – Денег на комсомольские взносы не хватает?

– Да пошел ты, гад… – прошептал комсомольский вожак и в бессилии заскрипел зубами…

В отделении милиции творились содом и гоморра. «Почему меня не поставили в известность? – грохотал майор Скобарь. – Что за самовольство, Куренной? Кто тебя надоумил? Не этот ли… как там его?!» Гнев начальства удалось погасить. С утра пораньше выехала группа для задержания гражданки Решетниковой. Егора Литвинова привели в чувство, заковали в наручники и доставили на допрос. Он шатко поднимался по лестнице под охраной трех милиционеров, презрительно фыркал, держал осанку.6c9dab