– Что ты несешь! – Митя испуганно оглянулся на Зверева.

– Ненавижу тебя!

Малиновская обняла рыдающую Анечку за плечи и потащила прочь. Проводив их пристальным взглядом, Зверев двинулся к работающим на месте происшествия милиционерам.

Костин, Комарик, которого Зверев уже на постоянной основе поручил Вене, прибыли на место происшествия два часа назад и рыскали по кустам в поисках улик. Тут же с оперативниками бродил среди осколков кирпича, битых бутылок и прочего мусора кинолог Гена Логвин со своим старым косматым псом Бармалеем. Главный криминалист Псковского управления милиции Леня Мокришин щелкал фотоаппаратом, собирал и складывал в целлофановые пакеты осколки со следами крови, что-то измерял, записывал.

Первым прибывших милиционеров Зверева увидел возглавлявший группу старший следователь Кравцов и недовольно поморщился:

– Гляньте-ка, наш главный сыщик уже тут как тут. Какими судьбами, товарищ Зверев?

– Ветром занесло, – отмахнулся от Кравцова Зверев и подозвал своих: – Ну, что тут у вас?

– Тело обнаружили Дроздова и Уточкин. Они же позвонили в дежурную часть, они же опознали тело. Это один из наших киношников – главный постановщик трюков Федор Быков. Покойный лежит в нескольких метрах от полуразрушенной стены, лицом вниз. Вокруг бутылочные осколки и большая лужа крови. На шее, в области артерии и на лице множественные порезы. Смерть наступила в результате потери крови.

В этот момент к Звереву и его оперативникам подошел Кравцов:

– И без экспертизы видно, что этот товарищ был пьян. Лично я не исключаю несчастный случай. Тут кругом битое стекло, грохнулся и распорол себе руки и шею.

Зверев в сомнении покачал головой:

– А наш эксперт тоже так считает?

– Тело он не осматривал, это дело врачей.

– А что по поводу времени смерти?

– Часов двенадцать нашему покойничку. Умер он где-то между десятью часами вечера и полночью. Это, конечно, навскидку, подождем, что скажет патологоанатом.

– Подождем. – Зверев посмотрел наверх. – А он не мог со стены сигануть?

– Такой вариант тоже не исключается!

– Сколько здесь?

– Метров восемь, а то и больше! – вмешался в беседу Комарик.

– Если он рухнул оттуда, то наверняка что-нибудь себе сломал – высота-то какая. Визуально можно определить, имеются у него серьезные вывихи или переломы?

– Визуально – нет! Нужно подождать медиков! – пояснил Веня Костин.

– Лично я и без медиков не сомневаюсь, что он упал сверху! – заявил Комарик.

– Ух ты, какой шустрый! Не сомневается он. Почему? – усмехнулся Кравцов.

– Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Комарик подошел к лежавшему на камнях телу и присел рядом. Повсюду были разбросаны осколки, а прямо возле головы покойника валялось горлышко от винной бутылки с окровавленными острыми краями.

– Похоже, именно об этот осколок, – указав на окровавленное горлышко, предположил Комарик, – он себе сонную артерию и порезал.

– Не трогайте ничего пока. Я тут еще не все заснял, – запротестовал Мокришин, видя, как Игорек тычет пальцем в битое стекло.

Зверев отозвал Игорька в сторону:

– Пусть работает, а ты нам на словах расскажи.

– Вот, посмотрите! Видите, подошвы его ботинок?

– Видим. И что с ними не так?

– Тут повсюду битое стекло. Его так много, что пройти к тому месту, где он лежит, не наступив на осколки, просто невозможно. У покойника руки и лицо изрезаны, одежда тоже, а подошвы ботинок целехонькие.

– Молодец, вундеркинд! – Зверев усмехнулся. – Похоже, придется забираться на стену.

Построенные славянами-кривичами[403] еще в девятом веке крепостные стены вместе со своими воротами и башнями, местами неоднократно разрушенные, предстали перед глазами майора во всей своей красе. Наспех выстроенная часовня, мост и река – все это, казалось, можно было достать отсюда рукой. Так же хорошо просматривались Ленинская площадь и строения бывшего Мирожского монастыря, в котором в настоящее время проживали замешанные в грандиозном скандале московские деятели искусств.

Со стороны реки дул прохладный ветерок. Над головой пролетела стайка уток и исчезла вдалеке. Зверев набрал в легкие воздух и остановился, чтобы перевести дыхание. По привычке потянулся за сигаретами, но передумал.

Место, откуда мог спрыгнуть или свалиться московский трюкач, они отыскали довольно быстро. Комарик явно рвался вперед, так как ему не терпелось подтвердить свою догадку, но Зверев его осадил:

– Внизу все захламлено, здесь люди определенно бывают реже, так что не затопчи следы.

Вместе со Зверевым и Игорьком наверх поднялся только Веня. Кравцов и остальные остались внизу.

Они остановились как раз над местом, где лежало тело Быкова. Зверев приблизился к краю и посмотрел вниз:

– Если он и в самом деле упал, то – именно отсюда.

Внизу Мокришин по-прежнему щелкал камерой, Гена Логвин сидел на пеньке и читал газету, Кравцов что-то записывал в блокнот.

Зверев присел на корточки и разгреб рукой песок:

– Так, посмотрим, что тут у нас.

Костин и Комарик внимательно следили за действиями сыщика. Вскоре в руках Зверева оказался зеленоватый «кругляш». Майор поспешно стряхнул с него землю.

– Осколок бутылки? – уточнил Костин.

– Если быть точнее, это ее донышко! – Зверев еще раз порылся в земле. – А вот еще осколок.

Он покрутил обе находки перед глазами, вернул их на место и принялся осматривать стену.

– Что там? – нетерпеливо заскулил Веня.

– Да погоди ты! – огрызнулся Зверев, изучая участок поврежденной эрозией кирпичной кладки. – Есть!

Майор выпрямился и отряхнул руки:

– Да уж, наш Игорек оказался прав, так что не зря мы сюда поднимались. Тащите-ка сюда Мокришина и Гену с Бармалеем. – Зверев указал на найденные осколки: – Пусть приобщит это к уликам и выяснит, не совпадают ли эти осколки с горлышком той бутылки, которое вы нашли внизу. Кроме того, пусть возьмет пробы с этого участка стены и выяснит, что это за пятно, – Зверев указал на темное пятнышко на каменной кладке. – Помните горлышко бутылки, о которое наш Быков распорол себе артерию?

– И которое слишком похоже на «розочку[404]», – догадался Веня.

– Вот именно! Так вот, если найденное мною дно и «розочка» являются частями одной и той же бутылки, то я берусь утверждать, что Быков не просто упал – его убили! Гляньте-ка на это пятно – это кровь! Думаю, что дело обстояло так: Быков стоял на самом краю стены, а его убийца – напротив. Убийца разбивает бутылку о стену и бьет ею Быкова в горло. Быков пятится и падает вниз. Убийца бросает вниз свое «оружие», где и без того уже валяется целая куча прочих осколков. «Розочка» летит вниз, но донышко и большая часть разбитой бутылки остаются здесь.

Спустя десять минут, когда оставшиеся члены оперативно-следственной группы поднялись на стену и приступили к работе, Зверев спустился вниз.

Через час он был дома и собирался позвонить Сонечке Мосиной, но не успел. Телефон зазвонил сам. Зверев услышал голос Комарика:

– Собирайтесь, Павел Васильевич, у нас еще один труп. Машина к вам уже едет.

Пока они ехали, уже окончательно стемнело. По дороге Гриша Панюшкин, водитель дежурной машины, увлеченно рассказывал о том, как в субботу они с женой ездили за город к шурину. Там попарились в баньке, отведали забористого первача, а поутру ни свет ни заря шурин, в прошлом фронтовик-зенитчик, потащил Гришу на рыбалку. Гриша, который никогда не считал себя заправским рыболовом, отнекивался как мог. Однако шурин, у которого в голове определенно еще бурлила выпитая накануне самогонка, не желал ничего слышать и потащил Гришу едва ли не силком. Они пришли на озерцо. Треклятые комары и нудное лягушачье кваканье заставили Гришу без устали проклинать неугомонного шурина. Когда же тот расстелил на траве полотенце и выложил принесенные в армейском сидоре шмат сала, выдранный из земли с корневищем пучок зеленого лука и краюху домашнего хлеба, Гриша насторожился. А когда шурин достал два граненых стакана и неполный полуштоф с мутной жидкостью, Гриша и вовсе застонал: