— Диаманду…

— Джефи и Меспу. Да.

— Какое они имеют ко мне отношение?

— А ты подумай. Почему ты здесь?

— Случайно.

Захолуст покачал головой.

— Ты ведь знаешь, что это не так.

— Тогда почему?

— Я расскажу, потому что тебе от этого будет больно.

— Как мило.

— После того, что ты со мной сделала, это меньшее, что я могу. — Он взглянул на свои ногти, сделав паузу, прежде чем продолжить. — Знаешь, кто такая принцесса Боа? — поинтересовался он.

— Конечно.

— Значит, ты знаешь, что ее убили?

— В день свадьбы, да. Ее убил дракон.

— Если точнее, дракон, которого послал Кристофер Тлен, — Захолуст оторвал свой взгляд от ногтей и посмотрел Кэнди в лицо. — Удивлена?

— Не слишком, — ответила Кэнди. — Почему он хотел, чтобы она погибла?

— Любовь, вероятно. По крайней мере, таков краткий ответ. Он ее любил, а она его не любила. Нисколечко. Собиралась выйти замуж за Финнегана Фея. А Тлен не смог вынести мысли о том, что потеряет свою возлюбленную из-за этого метиса.

— Значит, лучше убить ее, чем видеть счастливой? — спросила Кэнди.

— Разумеется, — ответил Захолуст, словно это было совершенно очевидно. — Не веришь?

Она подумала несколько секунд.

— Нет, я вам верю.

Кэнди помнила ненависть в глазах Тлена. И печаль, и гнев. Он был вполне способен уничтожить то, что любит.

— Мне продолжать? — спросил Захолуст. — Есть кое-что еще.

— Да… да… продолжайте.

— Принцесса Боа погибла. Разумеется, это было ужасное потрясение. Ее считали великой силой добра, и предполагалось, что когда она выйдет за Финнегана, наступит новая эра Света и Любви. Однако некоторые глупцы не желали оставлять подобные надежды даже после ее смерти.

— Не понимаю.

— Они считали, что если нарушат кое-какие правила, то смогут спасти душу своей ненаглядной принцессы.

— Вы говорите о Диаманде… — произнесла Кэнди.

— … Джефи и Меспе. Да. О сестрах Фантомайя. Сильные, могущественные женщины. Готовые рискнуть — кто знает, чем? — чтобы исправить нанесенный урон. Они совершили над телом нужные ритуалы и забрали душу принцессы Боа.

— Кто же об этом знал?

— Никто, кроме них. Я ведь говорил, что это запретная магия. Святотатство. Чем меньше людей об этом знают, тем ниже вероятность, что тот, кто заказал убийство, услышит, что душа принцессы жива, и постарается закончить начатое. Поэтому женщины проводили ритуал с большой осторожностью. И когда они это сделали, то унесли душу принцессы подальше от Абарата.

— Куда?

— Думаю, ты и сама это знаешь, — ответил Захолуст.

— В Иноземье, — тихо сказала Кэнди.

Колдун улыбнулся.

— Так и есть. Они перенесли душу принцессы через Изабеллу к берегам Иноземья. В ту ночь разыгралась ужасная буря, что вполне естественно, учитывая, какое великое преступление против природы они совершили. Маленькая лодка едва не утонула, но они перебрались на другую сторону. И знаешь, кого они там нашли?

Кэнди знала. Знала абсолютно точно.

— Мою мать, — сказала она.

— Да, — ответил Захолуст. — Твою мать. Мелиссу Квокенбуш. Она сидела в грузовике на пустой дороге. И вот-вот готова была родить…

— … меня.

— Верно. Та еще оказалась ночка. Женщины Фантомайя, разумеется, решили, что все это — судьба. Что им суждено было высадиться на берег и найти в сломанном грузовике твою мать.

— И что они сделали?

— А ты как считаешь? — сказал Захолуст. — Они отдали твоей матери душу Боа, чтобы ты и она росли вместе.

— Но у меня нет сестры…

— Она тебе не сестра, Кэнди. Ее душа — внутри тебя. Делит с тобой одно тело.

— Что?

Дыхание Кэнди участилось, став почти паническим. Она подняла руки и взглянула на них, вспоминая то, как они выглядели в Вундеркаммен, освобождая Тотемикс, когда сквозь кожу и кости просачивался золотистый свет.

— Во мне? — сказала она. — Принцесса во мне?

— Да.

Внезапно все, что она переживала в Абарате, обрело смысл. Бесчисленные моменты, когда она испытывала ощущение уже виденного или знала о чем-то, что невозможно было узнать в Цыптауне (например, как зажигать маяк, призывающий море, как говорить Слово Силы или встречаться с кем-то во сне). Все это делала не Кэнди — это совершала принцесса, жившая внутри нее.

— Как вы узнали? — спросила она.

— Невозможно сохранить нечто столь значительное в абсолютной тайне, — ответил колдун. — Земля слышит. Ветер слышит. Возникают слухи; они рождают другие слухи. Кто-то рано или поздно сложит всё вместе. И вот на моем пороге появилась ты, обладая большей силой, чем может иметь любой ребенок из Иноземья. Что мне надо было думать?

— Значит, вы догадались?

— Не сразу, но все же я связал твое появление и слухи. И скоро мыслил немыслимое.

— Кому вы об этом рассказали?

— До сих пор — никому. Как известно, знание — сила. Я собираюсь использовать то, что знаю, чтобы получить массу всего полезного.

— А если вы ошибаетесь?

— Но я ведь не ошибаюсь, верно? Видишь ли, я за тобой следил, Кэнди. Я знаю, что ты делала. Дралась с зетеками. Освободила Тотемикс. Убила Живореза. Ты не обычная девочка. Ты уникальна. В определенном смысле, для меня честь иметь даже малое отношение к твоей гибели. Ты была последней надеждой на хорошее в мире, который начинает поглощать тьма. И когда ты уйдешь, наступит замечательная Ночь. Ужасная, замечательная Ночь!

Речь истощила Захолуста, выплеснув из него все самое ядовитое и злобное.

— Вы такой жалкий, — сказала Кэнди.

— Очень может быть, — ответил он. — Но также я твой палач.

— Заткнись, дурак, — донеслось из темноты.

Захолуст оторвал взгляд от Кэнди и уставился во тьму.

— Кто это назвал меня дураком?

— Я, — последовал ответ. Из темноты выступило существо, в котором Кэнди никогда бы не признала Летео, не носи он ту же темную форму, что и в Доме Мертвеца. Он полностью преобразился: большие глаза светились, рот усеивали острые зубы, тело покрывала мелкая серебристо-серая чешуя. Летео дрожал с головы до пят.

— Чего надо, звереныш? — сказал Захолуст. — Здесь тебе делать нечего, и ты это прекрасно знаешь.

— Я пришел за девочкой.

— Ты ее не получишь, — Захолуст направился к Кэнди. — Она останется со мной.

Летео преградил ему дорогу, но для своего веса Захолуст оказался удивительно прытким. Тыльной стороной руки он ударил Летео, и юноша-перебежчик отлетел к стене. Казалось, он соскользнет на пол, потеряв сознание, но тут глаза его вспыхнули, и он отскочил от стены так, будто сзади его что-то толкнуло. Взгляд Летео стал безумным, словно у бешеного животного.

Видя, что он в опасности, Захолуст начал произносить кажущиеся бессмысленными слова:

— Агрез моннифо

Псих глаз

Дрему драму

Фтортигре!

Заклинание выстраивало вокруг Летео клетку из вращающихся энергий.

Но мальчик не собирался легко сдаваться. Он протянул руку сквозь прутья и схватил Захолуста за горло.

— Отпусти меня, урод! — завизжал Захолуст, яростно тряся Летео.

— Нет! — крикнул Летео. — Ни за что!

В ярости Захолуст так оцарапал ему руку, что из ран полилась кровь. Летео вскрикнул, попытался удержать врага, но Захолуст был тяжелее. Вырвавшись, он отошел от клетки подальше.

— У тебя необычные друзья, девочка, — сказал он Кэнди. — А этого следует прикончить прямо сейчас.

Он произнес еще несколько слов, и окружавшие Летео энергии внезапно вспыхнули, словно молнии. Мальчик заметался, пытаясь избежать боли.

— Прекратите! — крикнула Кэнди. — Пожалуйста! Пожалуйста!

— Дело сделано, — ответил Захолуст. Он что-то пробормотал, клетка вспыхнула и исчезла, и Летео упал на пол с искаженным от боли лицом. Кэнди подбежала к нему, присела рядом и погладила по щеке.

— Осторожнее, — предупредил Захолуст. — Он кусается.

Глаза Летео открылись.

— Я не… — пробормотал он, — … не тебя.

Глядя в глаза Летео, Кэнди заметила в них отражение Захолуста, наклонившегося, чтобы ее схватить. Она мигом упала, перекатилась на спину и ударила волшебника в живот. Он отшатнулся к стене. Кэнди вскочила, схватила застежку, удерживавшую его шесть чудесных шляп, потянула и сбила их на пол.