— Дитя Нума, — сказала Кэнди, словно пробуя эти слова на вкус. — Он действительно ангел? То есть прямо с небес?

— Кто знает, — сказал Финнеган. — Но они снова вместе.

— Снова? — спросила Кэнди, не слышавшая его рассказа.

— Это печальная история, — ответил Финнеган. — Думаю, тебе хватит печалей.

— Может, в другой раз, — сказал Шалопуто, но вдруг понял, что другого раза не будет, и погрузился в мрачную тишину.

Они смотрели на далекий берег, где ненадолго воссоединились Элатурия и Дитя Нума, а затем тучи вновь пролились дождем, и серая пелена скрыла за собой их встречу.

Тлен отправился к Предательской гавани на юго-западной оконечности Ифрита, где увидел, что новости о прибытии Полыни уже разнеслись по островам, и на знаменитый боевой корабль собрались взглянуть многочисленные зеваки.

— Какую жалкую жизнь они ведут, — сказал он Летео, глядя на толпу. Богатые мужчины и женщины грелись в своих экипажах, а рабочие были одеты в то, что позволяло им их скудное жалование (сшитые старые козлиные шкуры или шкуры грызунов; соломенные и плетеные одежды; деревянные башмаки).

Тлен не желал находиться среди этого вонючего скопища даже в наряде, способном скрыть его от просителей, а потому нашел себе место чуть выше гавани, сел и стал ждать прибытия Полыни.

Долго ждать не пришлось. Вскоре спокойная поверхность моря забурлила, и среди волн начала появляться рыба. Не стаи мелких рыбешек, обычно населявших эти воды, а создания, жившие в глубинных впадинах и вызванные из тьмы срочным приказом. Они выглядели устрашающе: некоторые были покрыты броней и колючками, другие, с шумом вырываясь на поверхность и мелькая спинами в прибое, говорили на рыбьем языке.

Наконец, из тьмы донеслись звуки корабля, призвавшего это чешуйчатое множество: скрип веревок, треск досок, а когда судно приблизилось к берегу — голос первого помощника капитана, называвшего глубину (шесть саженей! пять саженей!) и пение команды, исполнявшей морскую песню, ведя Полынь в гавань. Перед зрителями возник гигантский корабль. Его появление вызвало такой ужас, что некоторые из собравшихся в страхе бежали, панически моля о защите. Винить их было не за что — Полынь являлась поистине адским судном. Из отверстий вдоль бортов и центральной башни вырывался черно-красный дым. Нос украшали две демонических головы: одна смотрела в небеса, а другая — в глубины Изабеллы. На корме находились их столь же причудливые собратья, глядевшие на правый и левый борта корабля. Вокруг них вился дым, создавая жутковатый эффект оживления, словно в любой момент они могли сорваться со своих мест и уплыть, замыслив что-нибудь недоброе.

Полынь двигало две силы. В темных глубинах трюма сидели рабы-гиганты, обитатели гор острова Черного Яйца, всю свою долгую жизнь обреченные оставаться прикованными к веслам Полыни. Второй силой был ветер, и ловившие его широкие паруса окрашивались в фиолетовый цвет как последнее доказательство — если до сих пор их было мало, — того, что судно несет с собой горе и отчаяние.

Оно бросило якорь в четверти мили от берега. К тому времени Тлен, за которым следовал хромающий Летео, подошел к краю воды и с помощью краткого заклинания, придававшего воде перед ним твердость, проложил путь до самого корабля, в корпусе которого открылась дверь, чтобы их впустить. Только они собрались войти, как Летео ухватил хозяина за одежду.

— Ваша бабушка, — сказал он. — Она здесь.

Тлен автоматически замедлил шаг. Он окинул взглядом огромный корабль, ища признаки Бабули Ветоши.

Не успел он сказать и слова, как из тьмы корабля в сопровождении двух членов команды появился человек. Однако это оказалась не бабка Тлена, а колдун, о чьей репутации Тлен был наслышан — некий Каспар Захолуст. Нелепый человечек носил ярко-желтый пиджак, который не мог менее подходить настроению Тлена. Волшебник, однако, улыбался до ушей.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать! — светясь от счастья, заговорил он.

— Захолуст?

— Вы меня помните! — воскликнул колдун. — Как это приятно. Как приятно! Я и представить себе не мог, что вы меня знаете, но все же надеялся…

— Что ты делаешь на Полыни?

— Меня пригласила ваша бабушка, — ответил Захолуст.

— Значит, она здесь.

— Да, она здесь, — Захолуст кивнул. — И она настаивает, чтобы вы как можно скорее уделили ей внимание.

— Ну разумеется, — резко произнес Тлен.

Сейчас они были в темных глубинах корабля. Поблизости плакал один из гигантов в цепях, и этот звук отражался от бортов корабля. Услышав плач, Тлен улыбнулся.

— Могу я проводить вас в ваши покои, Повелитель? — предложил Захолуст.

— Сам найду, — отрезал Тлен. — Возьми Летео и дай ему что-нибудь поесть.

— Мне приказано помогать вам, Повелитель, а не этому мальчику.

— А я приказываю устроить моего слугу, волшебник. Накорми его и переодень. Таковы мои приказы.

— Как пожелаете, — сказал Захолуст, всеми силами стараясь удержать маску дружелюбия, несмотря на кипевшую злость. — Но если вы будете в чем-то нуждаться, Принц, позовите меня. Я весь к вашим услугам.

Он продолжал глубоко и напыщенно кланяться, однако Тлен уже отправился исследовать корабль. Ему очень редко удавалось бывать на Полыни, и он позабыл, что это за шедевр. Корабелом был человек по имени Дитер Селт, который в буквальном смысле отдал ради Полыни свою жизнь, поскольку замысел, создание и постройка огромного корабля настолько его изнурили, что в конце концов мастер умер от истощения. Однако смерть не стала препятствием для его появления на борту Полыни. Иногда, слышал Тлен, моряки утверждали, будто видели на палубе призрак Селта, глядевшего на надутые ветром паруса неподалеку от места, где он умер.

— Добро пожаловать на борт, — сказал голос из тени. Кошмары, плававшие вокруг его головы, внезапно оживились.

— Бабушка… — сказал Тлен.

Перед ним возникла старая женщина.

— Одна? — спросил Тлен.

— Нет, нет. Я взяла с собой швей, так что ни одно мгновение не будет потеряно. Мы продолжим создавать армию заплаточников, охотясь за девочкой.

— Я бы с удовольствием сделал это и без тебя.

— С удовольствием? Ты? Когда в последний раз ты что-то делал с удовольствием?

Тлен поднял бровь.

— Ты пришла сюда возражать всему, что я скажу, или по какой-то другой причине?

— Есть такая причина.

— И в чем она?

— Я тебе не доверяю.

— А.

— Ты слишком привык все делать по-своему. Конечно, ты имеешь право. Ты мужчина. Можно сказать, почти совершенство.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Тлен, скривившись.

— Мы не можем позволить этой девочке жить.

— Я и не собирался…

— Не усложняй свое положение ложью, — сказала Бабуля Ветошь. — Ты не знаешь, что бы ты сделал, будь она действительно в твоей власти.

— На что ты намекаешь?

— Что ты мог бы ее отпустить… из-за своей чувствительности.

— Я не идиот, — огрызнулся Тлен. — И не чувствительный. Лучше отправляйся домой, бабушка. Дай мне делать мою работу, а ты делай свою.

— Нет. Я останусь. Буду шить. Наблюдать.

— Тогда я схожу на берег, — сказал Тлен. — Если ты мне не доверяешь, то катись ко всем чертям! — В ярости он повернулся к старухе спиной.

Неожиданно Бабуля Ветошь шагнула вперед и схватила Тлена за мантию.

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — гневно произнесла она. — Я всегда тебя защищала! И что я вижу в результате? Одно неуважение! Я не потерплю этого, Тлен. Слышишь?

— За мной не надо следить, как за заблудшим ребенком, бабушка. Ты слышишь меня? — Говоря это, он медленно поднял руку и отцепил ее пальцы от своей одежды. — Я видел достаточно, чтобы желать убрать девчонку с нашего пути, уж поверь мне.

— Тогда почему ты позволил ей ускользнуть с Ифрита?

— Меня… отвлекли, — раздраженно ответил Тлен. — Такого больше не случится. Я решил убить Кэнди Квокенбуш, и она умрет, даже если мне придется преследовать ее до конца моря. Она умрет. Чего ты хочешь в доказательство? Голову? Я тебе ее принесу.