— Вид у вас голодный, — храбро произнесла она. — Но что толку на меня смотреть? Мне нечем вас угостить.

Тут самая костлявая из кошек издала душераздирающий вопль, повинуясь которому еще не меньше дюжины ее сородичей вышли из укрытий. Все они принялись изучать Кэнди с той же бесцеремонностью, как и первые трое.

Кэнди стало немного не по себе. Уж не собралась ли вся эта компания ею полакомиться? Иначе зачем бы кошки так настойчиво ее преследовали, обнюхивая, словно чтобы решить, годится ли она в пищу?

Она пожала плечами и повернулась к ним спиной.

— Перестаньте так на меня пялиться! Это, в конце концов, невежливо!

Если кошки и поняли смысл ее слов, то ничем этого не выказали. Кэнди с немалым трудом принудила себя продолжить путь по извилистой дорожке к дому с куполом вместо крыши, а животные, больше не таясь, следовали за ней по пятам. Они то забегали вперед, то немного отставали, но по-прежнему ни на секунду не сводили с нее своих ярких, горящих глаз.

Самым же пугающим было то, что чем ближе она подходила к дому, тем беспокойнее вели себя кошки. Некоторые из них намеренно преграждали ей путь и отступали, только когда она подходила к ним вплотную, остальные носились взад-вперед с истошными воплями, от которых в жилах леденела кровь и желудок болезненно сжимался. Казалось, животные специально пытались столкнуть ее с дорожки и увести куда-то в сторону.

Наконец нервы Кэнди не выдержали. Поведение животных стало откровенно угрожающим. Кэнди перепрыгнула через спины двух кошек, загораживавших от нее дорожку, и из последних сил бросилась бежать. Звери гнались за ней по пятам, и какофония их истошных криков делалась тем громче, чем быстрее она приближалась к спасительной двери.

Кэнди чувствовала на своих икрах обжигающее дыхание, и ей все время казалось, что самый проворный из котов вот-вот вопьется острыми зубами ей в щиколотку. И тогда ей конец. С каждой секундой, в ужасе думала она, страшная развязка становится все ближе, все реальнее, скоро эта безумная гонка станет ей не под силу — она ведь и без того вконец изнурена. Но нет! Она продержалась до конца! Вот и домик! Вот и дверца! Кэнди обливалась потом и хватала ртом воздух. Язык и небо у нее пересохли, горло и легкие горели огнем.

Она стукнула по двери костяшками пальцев и крикнула как можно громче:

— Кто-нибудь! Откройте! Ответа не последовало.

Кэнди принялась колотить по двери что было сил и срывающимся голосом молить о помощи. Тем временем все кошки, которые ее преследовали, собрались на лужайке у дома, но, странное дело, вместо того чтобы напасть на нее, они стали неторопливо прохаживаться взад-вперед в двух-трех ярдах от порога и протяжно, жалобно мяукать.

— Да откройте же, наконец! — в очередной раз взмолилась Кэнди, стукнув кулаком по двери.

На сей раз она услыхала звук чьих-то приближавшихся шагов и крикнула:

— Ради бога, поторопитесь!

Через пару секунд дверь отворилась, и на пороге показался коротышка с довольно кислым выражением на несимпатичном лице. На коротышке был ярко-желтый костюм и голубые башмаки, а крупную голову увенчивали несколько бесформенных шляп, нахлобученных одна поверх другой. Еще две шляпы он держал в руках и, выйдя на крыльцо, поспешно водрузил их на вершину своего удивительного многослойного головного убора. Проделав это, он подхватил длинный посох, который был прислонен к стене у входа в дом, и бросился на кошек.

— Посторонись-ка, девица! — услыхала Кэнди и поспешно дала ему дорогу.

Коротышка так торопился расправиться с котами, что ее даже взглядом не удостоил.

— Прочь! Прочь с моих глаз, вы, омерзительные порождения зла, бешеные кровожадные твари! — взвыл спаситель Кэнди и добавил, полуобернувшись к ней: — А ты, девица, заходи в дом!

Животные отступили, но совсем недалеко: едва очутившись вне досягаемости посоха коротышки, они как ни в чем не бывало вновь принялись прохаживаться туда-сюда и издавать душераздирающие вопли.

Кэнди поежилась и смущенно улыбнулась.

— Спасибо вам. Мне показалось, что они готовы были на меня наброситься.

— Так оно и было, так и было! — подхватил коротышка, не ответив на ее улыбку. — Я в этом ни капельки не сомневаюсь. Они самим дьяволом сюда подосланы, чтоб меня изводить, эти проклятые кошки тарри!

— Как вы сказали? Кошки тарри?

— Ну да, кошки тарри, они самые и есть. У них здесь и собственный городишко имеется, на другой стороне острова. Называется Верхний Стремень. Почему тварям в нем не сидится, это выше моего понимания. Но скажи-ка, они тебя, часом, не поранили?

— Нет, к счастью, они меня не тронули. Только напугали. Гнались за мной по пятам. И вдобавок еще этот их ужасный вой…

— Жуть, правда? — Хозяин домика жестом велел Кэнди посторониться, чтобы он мог дотянуться до дверных замков. И тотчас же запер их все — верхний, средний и нижний. — Уж поверь мне, этих гнусных хищниц следует опасаться. Каждая из них успела погубить не одну невинную жизнь.

— Не может быть!

— Святая правда, клянусь! Они заталкивали ребятишкам в горло комки своей шерсти, и те падали бездыханными. А блохи, которые на них водятся, — между прочим, размером с мой ноготь, — высасывали у младенцев всю кровь до капли! Стоило тебе поскользнуться и упасть, как они растерзали бы тебя в клочья. Я ведь тебя заметил из своего оконца, — он кивком указал на ступеньки лестницы, которая вела, судя по всему, на крышу, внутрь прозрачного купола, — и немного поколдовал, произнес пару заклинаний, чтоб ускорить твой бег. Надеюсь, это тебе помогло.

— Я тоже думаю, что осталась жива только благодаря вашим заклинаниям. Спасибо вам. Если бы не вы, меня бы сейчас здесь не было…

— Но, к счастью, ты здесь. И я рад тебя видеть. — Он опустил посох и повернулся к Кэнди лицом, чтобы пожать ей руку. — Я Каспар Захолуст, философ, чародей и ценитель хорошего рома. А ты?..

— Кэнди Квокенбуш.

— Квокенбуш. Квок. Ен. Буш. Это не абаратское имя.

— Верно. Не абаратское. Я вообще-то родом не отсюда. А здесь очутилась… можно сказать, случайно.

На сморщенной, как у лилипута, физиономии Каспара отобразилось живейшее любопытство.

— Да неужто? — весело воскликнул он. — Так-так… Погостить, значит, приехала. А откуда, если не секрет? Позволь, я попробую угадать. — И он многозначительно покрутил пальцем в воздухе. — Не иначе как из иных краев.

— Вы имеете в виду Иноземье? Да, это моя родина.

— Подумать только! — всплеснул руками Захолуст. — Ведь тебе пришлось проделать такой долгий и нелегкий путь! Оттуда и прямиком…

— …сюда? — улыбнулась Кэнди.

— Именно! Именно сюда. Оттуда и сюда. Вот так маршрут! — Он вымученно улыбнулся, и от этого его несимпатичное морщинистое лицо, обычно хранившее выражение неприязни или свирепой надменности, стало еще безобразнее. — Ты себе не представляешь, просто-таки не представляешь, как я счастлив оказать тебе гостеприимство в этом скромном жилище!

— Вы тут один живете?

— Ну-у… более или менее, — уклончиво ответил Каспар.

Он жестом пригласил Кэнди в свою гостиную, по сравнению с которой, как она решила при первом же беглом осмотре, печатня Сэмюеля Клеппа показалась бы образцом опрятности. Книги, брошюры, листы бумаги в ужасающем беспорядке валялись везде и повсюду, за исключением сиденья уютного кресла, обтянутого зеленой кожей, на которое Каспар тотчас же грузно опустил свой зад, оставив Кэнди стоять. После чего невозмутимо пояснил:

— Большинство моих родных и друзей уже умерли. Пали жертвами в войне, которую навязали нам эти проклятые киски. — Он глубоко вздохнул, надув щеки, и возвел глаза к потолку. — Что за райская жизнь была у нас здесь на Острове Простофиль, пока эти кошки тарри не обосновались неподалеку и не выстроили свое скопище лачуг, которое они называют городом! А я ведь уже немолод. Почти, можно сказать, удалился от дел. Я надеялся в тишине и довольстве скоротать сумерки своей жизни на этом славном Часе.

Рассчитывал в благословенном покое потягивать себе ром и предаваться воспоминаниям. Размышлять обо всем, что сделано, а что нет. Ну, ты меня понимаешь. Разумеется, мне не о чем жалеть.