— И все же я не совсем понимаю…

— У меня от усталости язык заплетается. Конечно, будь здесь Джером, он объяснил бы лучше.

— Наверное. Но, знаете, я не думала, что вы принимаете наркотики. Совсем недавно я читала ваше интервью в «Пипл». Вы там говорите о своих друзьях-наркоманах. О том, что их судьбы приводят вас в содрогание.

— Я что, и имена называл?

— Да. Например, Роберт Дауни-младший. Вы сказали, что, если б не наркотики, он стал бы великим актером.

— Ну, я же не Роберт. Он-то, бедняга, поджаривал свои мозги каждую ночь. А я свою норму знаю. Несколько таблеток… — Тодд осекся и бросил на Тэмми взгляд, полный досады. — А вообще-то я не понимаю, почему должен оправдываться перед вами.

— Разве я сказала, что вы должны передо мной оправдываться?

— Пристали ко мне с этим дурацким интервью…

— Я просто повторила то, что вы сами сказали.

— Ладно, все это ерунда. Забудем беднягу Роберта. У него своя жизнь, у меня своя. Давайте лучше подумаем, когда это все началось.

— Вы имеете в виду…

— Дураку ясно, нам с вами снится один и тот же сон. Этот проклятый каньон Холодных Сердец не существует. Не может существовать. Он не что иное, как игра воображения. Скажите сами, разве то, что мы видели, может быть реальным?

— Не знаю, — пожала плечами Тэмми. — Но что бы вы ни говорили о снах или о том, что реальность — это лишь выдумка, я видела собственными глазами: каньон этот существует, и дом тоже. Он там, наверху, в горах. И эта женщина — тоже далеко не игра воображения. К сожалению. Она реальна, и сейчас она как раз замышляет свой следующий шаг.

— Вы заявляете об этом так уверенно.

Пока Тэмми говорила, Тодд сокрушенно разглядывал свое отражение в зеркале.

— Потому что у меня нет никаких сомнений на этот счет. Эта женщина никогда вас не отпустит, Тодд. Она найдет способ вас вернуть.

— Поглядите на меня, — попросил Тодд. — Как по-вашему, меня можно узнать?

— По-моему, вы выглядите прекрасно.

— Как бы не так. Страшнее атомной войны. А все эта свинья Берроуз, будь он трижды проклят. — Тодд медленно поднял руки и провел по лицу. — Нет, это все же сон, — вновь завел он прежнюю песню. — Наяву я никогда не бываю таким страшилищем.

— А я бываю, — заверила Тэмми, уставившись на собственное отражение, растерянное и усталое. — Я всегда примерно так и выгляжу. — Ущипнув себя, она удовлетворенно добавила: — Я не сплю. И я самая что ни на есть реальная.

— Да? — слабо откликнулся Тодд.

— Конечно. Я помню, кто я такая. Помню, откуда я, как я сюда попала. Я даже помню, где работает мой муж.

— Муж?

— Да, муж. А почему вы так удивились? Не думали, что у женщины моих габаритов может быть муж? Однако я замужем. Зовут моего благоверного Арни, и он работает в аэропорту Сакраменто. Вы ведь впервые о нем слышите, правда? Я имею в виду своего дражайшего супруга.

— Впервые.

— Значит, он не может вам сниться.

— Не может.

— Правильно. Потому что это моя жизнь. Мои проблемы.

— Какие проблемы?

— Мой муж — это сплошные проблемы. Во-первых, он слишком много пьет, во-вторых, не любит меня, и в-третьих, у него роман с одной девицей из конторы «Федекс».

— Каков мерзавец. Но, полагаю, в постели он творит чудеса?

— Вытворял бы, если б я ему позволила.

— А вы не позволяете?

— В последний раз, когда он попробовал выкинуть очередной фокус, я сломала ему ребро. Он был пьян, как обычно. Но я не сочла это обстоятельство смягчающим.

— Зачем же вы с ним живете?

— Вы и правда хотите это знать?

— Правда.

— Судя по голосу, вы не кривите душой.

— И не думаю. Я сгораю от любопытства.

— Ладно, я скажу вам, но сначала вы должны мне кое-что пообещать.

— Что?

— Сначала пообещайте.

— Черт с вами. Даю слово скаута, я выполню все, что вы захотите. Так почему вы не уходите от мужа?

— Потому что нет ничего хуже одиночества. Особенно для женщины. Года два назад, узнав об очередном романе Арни, я попробовала уйти, но через месяц вернулась. Потому что чуть с ума не сошла от одиночества. Заставила его попросить прощения. Сказать, что он никогда больше не будет мне изменять. Но прекрасно знала: все это ложь. Мужчины — это похотливые павианы, и ничего тут не поделаешь. Такими уж их Господь сотворил.

— А что касается женщин, то они…

— В большинстве своем суки, — с готовностью подхватила Тэмми. — И я не исключение. Но дело в том, что быть суками нас вынуждает эта сучья жизнь.

— И Катю тоже?

— Странно, что вы так давно о ней не вспоминали, — усмехнулась Тэмми. — Хорошо, я кое-что о ней расскажу. Тогда вы поймете, что она — всем сукам сука. Помните человека, которого она швырнула в комнату? — Тодд молча кивнул. — Его звали Зеффер. И это он сделал из нее кинозвезду. Вы сами видели, как она его отблагодарила.

— Уверяю вас, она бывает совсем другой.

— Только не надо рассказывать о том, как она трогательно любит собак.

— Подождите… — перебил Пикетт, отмахиваясь рукой от ее циничного замечания. — Я пытаюсь вам объяснить, а вы меня не слушаете.

— И слушать не желаю про добрую, нежную Катю.

— Но почему?

— Потому что она сука. Сука с ледяным сердцем. Этот проклятый каньон назван в ее честь. Вы разве об это не догадывались? Ладно, как бы то ни было, никто из нас никогда туда не вернется. Или у вас другие намерения?

Тодд не ответил. Он уставился на висевшую над кроватью блеклую фотографию, на которой красовалась огромная надпись на холмах — «Голливуд».

— Интересно, никому не приходило в голову совершить самоубийство, бросившись с одной из этих букв? — задумчиво изрек он.

— Приходило. Именно так покончила с собой одна актриса-неудачница. Ее звали Пэг Эндвистл. Тодд, вы слышали, о чем я спросила?

— О чем?

— Я спросила, каковы ваши намерения? Надеюсь, вы не жаждете вновь встретиться с Катей? Или, стоит мне отвернуться, вы попытаетесь проскользнуть в ее дом?

— А какая вам разница, хочу я с ней встретиться или нет? — ответил Тодд вопросом на вопрос Его уверенность в том, что он видит сон, судя по всему, в последние несколько минут значительно поколебалась. — Ведь мы с вами все равно никогда больше не увидимся.

«Бесспорно, он прав», — вздохнула про себя Тэмми. Сегодня ей единственный раз за всю жизнь выпал случай насладиться обществом Тодда Пикетта. Случай, который никогда больше не повторится. Тэмми прекрасно это понимала, и все же слова, произнесенные вслух, задели ее за живое.

— Я просто беспокоюсь о вас, Тодд. И желаю вам добра, — пробормотала она с запинкой.

— Если это так, подвиньтесь, — заявил он. — И дайте мне возможность завалиться в постель и хорошенько выспаться. Никаких других желаний у меня сейчас нет.

Тэмми молча поднялась с кровати.

— Вы что, не будете ложиться? — удивился он.

— Здесь только одна кровать.

— Вижу, не слепой. Кровать широкая, места обоим хватит. Ложитесь, не дурите. Завтра, на свежую голову, продолжим нашу интересную беседу.

Тодд сбросил ботинки и улегся, устроив жалкие тонкие подушки так, чтобы Тэмми было куда приклонить голову.

— Давайте укладывайтесь побыстрее, — скомандовал он. — Не бойтесь, я не кусаюсь.

— Знаете, вот это мне действительно кажется невероятным.

— Вы о чем — о Кате, о доме, о супруге дьявола или…

— Нет. О том, что мне предстоит спать с вами в одной постели.

— Приставать не буду. Слово скаута.

— В этом я не сомневаюсь…

— Но выспаться нам обоим необходимо.

— Хорошо. Я сейчас лягу. Но все равно это невероятно. Знаете ведь вы были человеком, которого я боготворила. Моим кумиром. Моим идолом.

— Вы сделали особое ударение на слове «были», — обиженно заметил Тодд, открывая один глаз.

— Не надо придираться к словам.

— Я не придираюсь. Но я понятливый, — усмехнулся Тодд. — Со мной случилось нечто подобное, когда я встретил Пола Ньюмена так сказать, во плоти. Я всегда считал его крутейшим из крутых. Эти голубые глаза, холодные, как лед, и легкость, с которой он… — Тодд говорил все тише, явно засыпая. — И я думал… когда стану знаменитым…