Затем Тодд вынес пса на улицу, чтобы тот справил нужду. На улице моросил дождь, прохладный, освежающий. Пикетт поднял лицо к дождю, обратив к небу тихую молитву:
— Прошу, не забирай его у меня. Ведь он всего лишь старый вонючий пес. Тебе он не нужен, а мне нужен. Слышишь? Прошу тебя… услышь меня. Не забирай его.
Когда он обернулся, то встретил на себе взгляд Демпси, который с приподнятыми ушами и полуоткрытой пастью внимал каждому его слову.
— Думаешь, он нас слышит? — спросил Тодд. Вместо ответа Демпси весь изогнулся, и его громко вывернуло. После жуткого приступа рвоты пес так обессилел, что не мог даже скулить. Тодд завернул его в одеяло и отнес в дом.
— Вряд ли тебя интересует, что за сегодняшний день произошло в мире? — спросил его Марко.
— А случилось что-нибудь важное?
— Хорошие сборы от «Виселицы» за границей. Особенно во Франции. Очевидно, во Франции этот фильм станет крупным хитом. Максин спрашивает, не хочешь ли ты дать интервью о здоровье Демпси какому-нибудь женскому журналу.
— Нет.
— Так я ей и отвечу. Она сказала, это бы способствовало твоему положительному имиджу, но я ответил…
— Нет! Черт их побери. Угомонятся они когда-нибудь или нет?
— Тебе звонил Уолтер из «Дрим уоркс» насчет какой-то славной идеи, которую он хочет воплотить в жизнь. Я сказал ему, что завтра ты вернешься в строй.
— Телефон звонит.
— Да.
Марко направился к ближайшему аппарату, который находился в ванной хозяина, а Тодд вновь принялся сушить пса.
— Это Андрэ Отис. Из больницы. По-моему, та самая молодая особа, с которой ты повздорил утром.
— Побудь с ним, — попросил Тодд помощника.
Он направился в ванную, где оказалось довольно холодно, и взял трубку.
— Мистер Пикетт?
— Да.
— Прежде всего, я хочу попросить у вас прощения за сегодняшнее утро…
— Ничего, все утряслось.
— Я знала, кто вы, и это меня отвлекло от…
— Демпси.
— Да. Извините.
— Так что с Демпси?
— Мы получили результаты рентгена… и боюсь, новости не слишком утешительны.
— Почему? Что у него?
— У него рак.
Тодд не сразу сумел принять полученную весть.
— Этого не может быть, — наконец произнес он.
— Уже поражен позвоночник. Поражена толстая кишка…
— Но это ошибка. Этого не может быть.
— Сейчас опухоль распространяется в мозг, только поэтому мы сумели ее обнаружить. Нарушение моторики и проблемы пищеварения являются следствием этого процесса. Опухоль достигла черепа и давит на мозг.
— О боже… Сколько он еще протянет?
— Его теперешнее состояние зависит исключительно от того, насколько правильно мы будем действовать. — Она говорила так, будто читала слова с какой-то идиотской доски, тщательно стараясь не подпускать собеседника ближе отмеренного ею расстояния. — Вопрос в том, как быстро Демпси выйдет из строя.
Тодд увидел сквозь щелку в двери, как жалкая фигура пса содрогнулась в стеганом одеяле. Очевидно, Демпси уже достиг этой черты.
— Он испытывает боль? — осведомился он у врача.
— Ну, я бы сказала, дело не столько в боли, сколько в беспокойстве. Он не понимает, что с ним происходит. Не понимает, почему это происходит. Он просто страдает, мистер Пикетт. И чем дальше, тем будет хуже.
— Хотите сказать, мне следует его усыпить?
— Я не имею права говорить, что вам следует делать с вашей собакой, мистер Пикетт.
— Но как бы вы поступили, будь на моем месте?
— Если бы он был моим псом и я любила его так, как, по всей видимости, любите вы, мне бы не хотелось, чтобы он страдал… Вы слышите меня, мистер Пикетт?
— Да. — Тодд едва подавил подкатившиеся к горлу слезы.
— Все зависит от вашего решения.
Тодд вновь бросил взгляд на Демпси, который сквозь сон издал жалобный звук.
— Если я привезу его к вам в больницу…
— Да?
— Там будет кто-нибудь, чтобы его усыпить?
— Да, конечно. Здесь буду я.
— Тогда я хочу это сделать.
— Мне очень жаль, мистер Пикетт.
— Вы ни в чем не виноваты.
Когда Тодд подошел к кровати, Демпси слегка приподнялся, но вместо приветствия лишь слегка взмахнул хвостом и издал жалкий хрип.
— Ну, пошли, — сказал Тодд, туго заворачивая пса в одеяло и поднимая его с кровати, — чем быстрей мы это сделаем, тем скорее ты избавишься от страданий. Ты отвезешь нас, Марко?
На часах была половина пятого. Несмотря на то, что дождь усилился, дороги были запружены машинами, и до ветеринарной клиники Тодд с Марко добирались около часа. Доктор Отис, очевидно еще чувствуя вину после прошлого визита Пикетта, встретила его на этот раз в вестибюле и проводила через боковую дверь в пустую комнату.
— Мне зайти вместе с вами, босс? — осведомился Марко.
— Нет. Не волнуйся. Мы сами справимся.
— Вид у него такой, будто он уже невменяем, — заметила врач.
Услышав голос Тодда, Демпси едва сумел приоткрыть глаза.
— Знаю, возможно, это прозвучит странно, но в некотором смысле мы рады, что с ним все разрешилось так быстро. Некоторым собакам приходится страдать в течение долгих недель и даже месяцев…
— Здесь, в клинике?
— Да.
Доктор открыла дверь в комнату площадью не более восьми квадратных футов, выкрашенную в нежно-зеленый цвет. На одной стене висела репродукция картины Мане, на другой — листок с каким-то изречением в рамочке, которое Тодд не мог прочесть из-за заполнивших глаза слез.
— Я дам вам немного времени, чтобы проститься, — сказала доктор Отис. — Вернусь через несколько минут.
Тодд присел, не выпуская Демпси из рук.
— Черт, — выругался он, — это несправедливо.
Впервые за долгое время Демпси широко распахнул глаза, вероятно, потому, что он услышал, как Тодд плачет: это всегда приковывало внимание пса, даже если слезы были фальшивыми. Обычно, когда Пикетт репетировал какую-нибудь печальную сцену из фильма, пытаясь заучить текст, при первых грустных нотках в его голосе пес подбегал к нему и, в подтверждение своей готовности успокоить хозяина, ставил лапы ему на колени. Теперь же животное, будучи не в силах иначе утешить Тодда, глядело на него жалким, исполненным недоумения взором.
— Господи, надеюсь, я поступаю правильно. Если бы ты мог сказать, что согласен со мной… — Тодд поцеловал Демпси, и слезы полились у него из глаз, капая прямо на морду пса. — Я знаю только одно: себе я никогда не пожелал бы такой участи — быть все время прикованным к постели.
На протяжении одиннадцати лет — неважно, была у Тодда женщина или нет — Демпси спал с Тоддом на одной кровати и почти всегда будил его по утрам, прижимаясь холодным носом к лицу и потираясь шеей о грудь.
— Я люблю тебя, парень, — продолжал Тодд. — И когда пробьет мой час, я хочу, чтобы ты ждал меня там, на небесах. Ладно? Хочу, чтобы ты придержал для меня местечко. Окажешь мне такую услугу?
В дверь осторожно постучали, и у Тодда внутри все перевернулось.
— Пора, дружище, — произнес он, целуя пса в морду.
Тодд понимал, что еще не поздно сказать «нет» и отказаться от своего решения. Еще не поздно увезти Демпси домой, чтобы лишнюю ночь провести с ним на одной кровати. Но он также понимал, что пес уже достаточно настрадался. Нет, оттягивать дальше нельзя.
— Входите, — громко произнес он.
Пройдя в комнату, доктор Отис впервые внимательно взглянула Тодду в глаза.
— Я знаю, как вам тяжело, — Сказала она. — У меня тоже дома собаки. Такие же дворняжки, как Демпси. Они ведь лучше всех… Вы готовы?
Тодд кивнул, и доктор Отис все свое внимание переключила на пса. Взяв его из рук Пикетта, доктор Отис, ни на минуту не умолкая, перенесла Дэмпси на металлический стол в углу комнаты.
— Эй, Демпси. Это совсем не больно. Все равно что комар укусит…
Достав из кармана шприц, она вскрыла иглу. В голове Тодда вновь зазвучал искушающий голос «Скажи ей «нет», — настойчиво взывал он. — Выбей ты эту штуковину у нее из рук! Быстро! Быстро!» Отогнав от себя эти мысли, Пикетт вытер глаза тыльной стороной руки, дабы слезы не застили от него ответственного мига. Он хотел видеть все от начала до конца. Он положил руку псу на шею и почесал его так, как тот любил.
