Евдокия наконец донесла перстень до своего отца и протянула ему. Тот схватил его свободной рукой и принялся разглядывать.

Демьян потянулся к Якову. В разуме у парня творилось что-то странное. Чертежи, испещренные формулами на полях, мешались с карандашными зарисовками, в которых легко угадывался образ Златы. И всё это перемежалось с отрывистыми воспоминаниями: жарко натопленная изба, женщина с доброй улыбкой и морщинками у уголков глаз, мужчина с кузнечным молотом в руках, много детей, лес, луч солнца, пробивающийся через зелень листвы, и тот же луч, запутавшийся в медных кудрявых волосах…

Кажется, Яков приготовился умереть, и теперь перед его мысленным взором проносилось всё, что было ему дорого. Впрочем, судя по остальным его ощущениям, он и правда балансировал где-то на грани, то погружаясь в забытье, то выныривая из него.

«Эй, – позвал Дём. – Не пугайся, это я, Демьян. Тот самый брат, который нормальный. Я заберу Злату и тебя. Ты должен быть готов».

«Она жива?»

«Да».

«Оставь меня. Забери ее».

«Ты сможешь двигаться сам?»

«Нет. Тяжело… И я ослеп».

Демьян снова выругался, стараясь не донести эти мысли до Якова. Зато стало понятно, почему тот совсем не двигал головой. Он слушал, а не смотрел.

«Злата не может колдовать, на нее что-то надели. Кандалы…»

Демьян бросил взгляд на руки сестры.

«На Злате кандалы, Яков ослеп», – передал он Кощею.

«Будь готов», – коротко ответил тот.

Демьян вовсе не чувствовал себя готовым. Он чувствовал себя беспомощным и бесполезным. Больше всего хотелось нажать на кнопку «стоп» и дать себе время, чтобы всё осмыслить и самому придумать план. Зверь внутри рычал и требовал крови. Это тоже отвлекало. Но отец как-то сказал, что готовность ко всему – это чистой воды блеф и не в ней дело.

Ростислав тем временем закончил рассматривать перстень. Бросил его на пол рядом с собой.

– В твоем ученике нет ни капли твоей крови, у него нет никаких прав на трон, но, на всякий случай, пожалуй, уберу и его. Я хотел оставить твою дочь себе, но передумал, – сообщил он Кощею. – Преданная собака тяжело переносит утрату хозяина и плохо привыкает к новому месту. Я знаю, где твоя жена, Кощей. Я следил за всеми вами с тех пор, как Евдокия рассказала, где вы прячетесь. Так что скоро Василиса к тебе присоединится, как и положено верной супруге.

Лицо Кощея окаменело. А потом все факелы в зале разом погасли, и наступила тьма.

– Нет! – воскликнул Ростислав, и раздался хруст. Железная подметка на его сапоге легко раздавила перстень. И во тьме стало видно, как маленькая голубая искорка вырвалась из своего пятисотлетнего плена, метнулась к Кощею и ударила его в грудь, на мгновение осветив. Кощей пошатнулся и упал на колени, а потом и вовсе завалился набок.

– Папа! – закричала Злата.

– Всё! – взревел князь. – С тобой покончено! Со всеми вами!

Дём рванулся к нему, поняв, что сейчас случится, но тут Ростислав взвизгнул, будто от боли. Демьян вскинул руку, зажигая свет.

Злата сидела на полу, прижимая ладонь к горлу, и из-под ее пальцев текла кровь, но умирающей она не выглядела. Князь корчился на каменных плитах, пытаясь дотянуться до кинжала, который отлетел, когда он падал, а рядом с ним, вцепившись зубами ему в голень, лежал Яков.

– Отцепись! – закричал князь и изо всех сил ударил сапогом Якову по лицу.

Яков разжал зубы. Пошатываясь, Ростислав с трудом встал на ноги, а потом пнул в сторону Яши кинжал.

– Щ-щенок! – прошипел он. – Никто из вас не выйдет отсюда живым! Род Кощеев будет уничтожен! Как долго я ждал! Столько усилий приложил! Чего только стоило мне добыть этого старика, которого так пасла Лебедь! А потом еще заставить сделать то, что мне было нужно! Как сложно оказалось сломать его волю! Но я сделал, я смог! И всё это было не напрасно! Евдокия, убей его! А ты, царевна, погляди, как умирает твой жених, прежде чем умрешь сама!

Демьян потянулся к сознанию Якова, но он слишком привык действовать мягко, постепенно, и Евдокия успела захватить контроль первой. Двигаясь так, будто кто-то дергает его тело за ниточки, Яков дотянулся до кинжала и взял его. Попытался подняться на ноги, но не смог, остался стоять на коленях, шатаясь. Всё лицо у него было вымазано кровью, и непонятно было, где его, а где Ростислава. А потом Яков приставил кинжал к своему горлу.

– Яша! – хрипло воскликнула Злата.

Яков дернул головой в ее сторону. Рука у него дрожала: Евдокия медлила, прежде чем отдать последний приказ.

Демьян оценил ситуацию. Яков приставлял к горлу кинжал. Ростислав застыл, ожидая зрелища. Отец лежал на ступенях, ведущих к трону, но Демьян всё еще чувствовал его, а значит, он был жив.

И Демьян понял, что должен сделать. Сделать прямо сейчас.

Он еще ни разу не убивал. И не собирался, если честно. Но на кон была поставлена семья, и это решило всё.

Демьян мысленно потянулся к кладенцу, намереваясь призвать его из артехранилища, и почти закончил нужный пас, как вдруг…

– Нет! – воскликнул голос, от которого он немедленно покрылся ледяным потом. Демьян обернулся. Возле трона, за которым виднелся открытый потайной ход, стояла Юля. Он сморгнул, пытаясь отогнать наваждение, но ничего не изменилось. Это и правда была она. И смотрела прямо на княжну. Убить князя при ней?..

А потом Демьян понял, что она на помосте одна. Отец пропал. Демьян резко повернулся в ту сторону, где только что была Злата, но ее на месте тоже не оказалось.

Что происходит? Как Юля попала сюда?

Мама?..

Евдокия в ужасе уставилась на Юлю. Княжна смотрела на нее так, будто увидела призрака.

– Не делай этого, – попросила Юля. – Не становись убийцей. Помнишь, ты хотела посмотреть, как разливается река. Это очень красиво. Красиво и страшно. Я видела. Но если ты сейчас убьешь его, то никогда уже этого не увидишь. А даже если увидишь, не сможешь сполна этим насладиться. Уже ничем никогда не сможешь насладиться. Ты будешь принадлежать своему отцу до конца жизни. Ему и этому убийству. Посмотри, что он уже с тобой сделал. Но ты можешь это изменить. Закончить. Можешь построить что-то свое. Но только пока не убила. Пожалуйста… отпусти его… пожалуйста… Евдокия… Не дай сотворить с тобой и это. Освободи себя от него. Только ты сама можешь сделать это. Не слушай его больше.

– Это еще кто? – взревел Ростислав. – Евдокия!

Юля вздрогнула, но продолжила смотреть на Евдокию.

– Ты можешь выбирать, – сказала она. – У тебя еще есть такая возможность. Пожалуйста, отпусти. Я знаю, ты добрее, чем пытаешься казаться. Ты назвала Ждана по имени.

Что-то в лице Евдокии переменилось. И она слушала.

– У тебя всё впереди, – продолжала Юля. – Но только если ты сама дашь себе этот шанс. Не переступай черту. Не давай ему толкнуть тебя за нее. Ты сильнее, чем думаешь…

– Евдокия, убей их всех, – неожиданно спокойно произнес Ростислав.

Евдокия перевела взгляд на него. Она рассматривала отца несколько секунд, а затем ответила:

– Нет.

Яков отвел кинжал от горла, а потом и вовсе выронил его и снова упал на пол. Краем глаза Демьян уловил движение, и на Якова стало сложно смотреть. Такое могло случиться, если рядом с ним оказался кто-то, скрытый взороотводящим. Злата, например.

Евдокия повернулась к отцу.

– Я не стану убийцей, – сказала княжна.

– Евдокия! – прищурился Ростислав.

– Я не стану тобой, – продолжила она. – Ты говорил, сила в том, чтобы никем не дорожить, чтобы в любой момент быть готовым пожертвовать кем угодно, но если это сила, то я хочу быть слабой. Ты убил Степана…

– Прекрати немедленно, – прорычал Ростислав. – Что за бред?

– Ты забил его кнутом за то, что он отвел меня в сад поесть яблок, – выдохнула Евдокия. – А когда я попыталась остановить тебя, ты полоснул кнутом и меня. Я должна была закрывать его и дальше. А я не смогла. Он был моим другом. А я не смогла. И ты его убил.

– Он был всего лишь слугой! И нарушил мой приказ. Я запретил кому-либо приближаться к тебе!