По спине пробежал холодок. Что он может сделать с Лискиным? Убьет его? Или разнесет классную комнату? Мне стало неуютно. Но от Александра Николаевича не исходило никакой угрозы. Может, не все так будет плохо и он, правда, только поговорит?

— Конечно, я буду только рад, если ты поедешь со мной, — сказал я, сдержав эмоции.

Отец удовлетворенно кивнул и отставил чашку.

— Нужно поговорить с Михаилом.

Мы с ним одновременно встали из-за стола.

— Можно я с тобой? — спросил я.

— Не думаю, что тебе нужно при этом присутствовать.

— Но я же все это начал. Я должен понимать, что к чему, — уперся я.

На самом деле мне не было интересно, на чем отец его поймает и, может быть, даже уволит. Мне любопытно, как поведет себя Михаил. Матушка подняла на нас встревоженные глаза.

— Дорогие, будьте аккуратнее, пожалуйста.

Николай Александрович положил мне руку на плечо и кивнул. Василий сделал шаг, но я его остановил. Рядом с отцом ничего со мной не случится.

Когда мы еще не вышли из столовой, я перешел на магическое зрение. Хотел посмотреть, как на отце выглядят остатки его заклинания вихря. Вокруг фигуры Александра Николаевича крутился небольшой ветерок. И улыбнулся, когда он заполз отцу в один рукав рубахи и вынырнул из другого, крутанулся над головой и затаился на плечах, похожий на воротник.

Я обернулся, чтобы успеть глянуть на матушку, но тут заметил знакомое дрожание воздуха. Полупрозрачное облако висело над дверями столовой. Остановившись посередине коридора, дернул отца за рукав.

— Что такое? — спросил он.

В ответ я кивнул на дверной косяк. Отец прищурился и изумленно приподнял брови. Не говоря ни слова, он прошелся взглядом по тонкой нити заклинания и медленно пошел вдоль него. А я — следом, чуть ли не наступая на пятки. Мне-то разглядеть эту самую нить толком не удалось. Как и в прошлый раз она постоянно исчезала, будто стыдливо пряталась от моих глаз.

Отец бесшумно дошел до кабинета Михаила и замер. Ветерок вспорхнул с его плеч, перетек на ладони и превратился в небольшой шарик. Я испугался, что Николай Александрович запустит заклинание в дверь.

Но тут она открылась. На пороге появился сам Дубский с кипой бумаг. Увидев нас, он отпрыгнул, резко дернув руками, отчего бумаги разлетелись в разные стороны.

— Николай Александрович? — заикаясь спросил он. — Не ожидал вас так скоро. А я вот тут собираю для вас кое-какие документы.

Он испуганно проследил за опадающими на пол листами, затем на мерно качающийся шарик на широкой ладони отца.

— Не желаете ли, Михаил, мне что-то рассказать? — вежливо и даже дружелюбно спросил отец.

Меня окатило волной кислого страха, видимо, от старшего по дому, а затем злое предвкушение от отца. Что он задумал?

— Конечно! — с жаром ответил Дубский. — Все готов рассказать! Про ремонт дома, денежные средства. У меня все записано! Про зарплату учителям и прислуге. Все!

Говорил и все смотрел на заклинание отца. Эмоции Михаила неприятно липли к коже. Мне стало неприятно и захотелось срочно помыть руки. Но я не позволил этому никак проявиться и держал каменную маску на лице.

— Вы нашли книгу с правильной бухгалтерией? — чуть приподнял бровь отец. — И несли мне ее показать? Да?

Его слова текли вязкой патокой. Еще чуть-чуть и Дубский, в ней застрянет, как в янтаре — в нелепой позе и с глупым выражением лица.

— Ваше сиятельство! Вот вам крест, — криво осенив себя, проблеял Михаил, — она единственно верная!

Николай Александрович пару раз подбросил свой шарик, тот лихо подпрыгнул и прокатился с одного предплечья до другого. Дубский икнул и попятился. Отец шагнул в кабинет, наступив сапогом на один из документов. Я не двигался, опасаясь, что вот-вот заклинание сорвется с рук Александра Николаевича и разнесет весь кабинет в щепки.

Дубский кинул на меня умоляющий взгляд, но я не отреагировал.

— И все-таки. Что ты еще хочешь мне сказать? — вновь спросил отец.

— Это все! Ваше сиятельство! Не губите!

— Почему я должен тебя губить? — поинтересовался Николай Александрович.

— Не могу знать! Честное слово! — завопил он на одной ноте.

Отец обернулся ко мне и качнул головой, приглашая зайти внутрь. Я осторожно вошел, будто это не кабинет, а пещера злодея на вершине мрачной скалы. И в этот момент заныли виски и закружилась голова. Я несколько раз моргнул и удивленно уставился на отца и Михаила.

— И про это ничего не хочешь сказать, — голос отца звучал глухо.

Он впился взглядом в Дубского, и шарик в ладонях стал больше.

— Я не понимаю о чем вы, ваше сиятельство!

Михаил еще сделал полшага назад и уперся ногами в стол. Испуганно вздохнул. До меня докатились отзвуки его паники.

— Что... — начал я.

— Помолчи, — оборвал меня отец.

Я закрыл рот и уставился на старшего по дому. Его фигура вдруг размылась в моих глазах, словно он таял. Не веря в то, что вижу, я потер лицо руками и снова посмотрел на него. Очертания его потрепанной куртки начали сливаться с цветом стены.

— Михаил, — строго сказал отец. — Я настоятельно не рекомендую этого делать. Это глупо и бессмысленно.

Дубский попробовал отпрянуть, уперевшись пятками в пол, но получилось лишь немного сдвинуть стол.

— Алексей, — вдруг обратился ко мне Николай Александрович, — смотри внимательно!

Шарик на его ладонях остановился, вытянулся в небольшой вихрь и спрыгнул на пол. Я, приоткрыв рот, следил за ним. Заклинание на мгновение остановилось, а потом стремительно рвануло к плинтусу. И разбилось об стену.

В воздухе раздался тонкий звон и в ту же секунду у меня перестала болеть голова. Глянув на остатки вихря, я успел рассмотреть порванную тонкую полупрозрачную нить.

— Видел? — спросил отец и, дождавшись, когда я кивну, повернулся к Михаилу, — и зачем вам следящее заклинание в моем доме?

Следящее?! Так вот, что это было за полупрозрачное облачко! Заклинание! В зале для тренировок, в моей комнате, в столовой — Дубский следил за всем, что происходит в доме!

— И не только это, да? — продолжил отец.

Лицо Михаила стало совсем белым и теперь напоминало гипсовую маску. Только глаза бегали из стороны в сторону, и дрожали губы. От всего этого во мне проснулся гнев. Перед взором тут же заплясали алые пятна, а по коротким волосам пробежали искры. Вокруг рук полыхнули крошечные разряды.

— Не нужно, Алексей. Он этого недостоин, — мягко проговорил отец. — А теперь оставь нас на две минуты. Мне очень интересно знать, зачем Михаил все это делал.

Я взял себя в руки и постарался отпустить магию, готовую в любой момент сорваться с пальцев. Раздался протяжный стон — перепуганный Дубский схватился за грудь и стал медленно оседать на пол, держась побелевшими пальцами за столешницу. Приступ? Прислушавшись к себе, я понял, что нет. Всего лишь игра на публику. Ни единого оттенка боли не чувствовалось. Только страх. Вязкий и противный.

— Я останусь, если позволишь, — твердо сказал я. — Я хочу знать правду!

— Михаил, рассказывай. Видишь, нам обоим интересно. На кого работал, кто платил, какие поручения тебе давали.

— Николай Александрович... Ваше сиятельство... — прохрипел Дубский. — Не могу сказать! Меня же убьют!

— Я тоже могу, — удивился отец. — Сам решай. Либо здесь и сейчас говоришь все, что знаешь и уходишь на своих ногах, либо рассказываешь, но с переломами.

Он сформировал еще один шарик на ладони, только побольше и намного темнее. Настоящая буря, заключенная в небольшую сферу. Николай Александрович был очень зол. От него исходила такая мощная волна властной энергии, что я невольно восхитился.

Дубский в очередной раз икнул и разревелся. Крупные слезы скатывались по его щекам, делая его лицо еще более неприятным.

— Через неделю, после того как ваш сын приехал, мне написал некий гражданин, — тихо начал Михаил. — Он интересовался делами в имении, в частности, силой Алексея. Я ничего не ответил. Я не предатель! — заверил он нас. — А потом торговцы стали отказываться продавать нам продукты. Угрозы приходили каждый день! Я держался, сколько мог.