Но прямо сейчас Финист был один. Нехотя оторвался от дела, которое читал, и коротко хмыкнул, узрев посетителя.

– Какие люди в моей скромной обители, – изогнул бровь он. – Извини, что не расстилаю ковровую дорожку…

– Хватит язвить, – жестко оборвал его Кощей, но продолжать не стал, дошел до стола и устало опустился на стул, потер глаза. Сокол машинально отметил некоторые детали, и язвить ему и правда расхотелось. Кощей убрал ладонь от лица и взглянул на него прямо. – Ты в курсе, что моя дочь встречается с твоим внуком? – спросил он и добавил, поморщившись: – И спит с ним, судя по всему.

Финист откинулся на спинку кресла. Хмыкнул.

– Вот это новости! Жить сразу стало интереснее. И как давно мой внук спит с…

– Финист! – снова рыкнул Кощей и перевел дыхание. – Мы будем использовать мой вариант.

– Ладно-ладно, – примирительно поднял ладони Сокол. – Пусть будет твой вариант. Как будто бы от этого у нее что-то отрастет…

– Финист!

– Всё, молчу! – поспешил заверить он. – Жить не надоело, нет. И как ощущения?

– Как будто бы ты не знаешь, что чувствуешь, когда твою дочь обнимает мужчина… Василиса говорит, мужей может быть много, а отец только один… Успокоила…

– Ну да, так себе утешеньице. Сказала б мне так Настя…

– Рад, что ты понимаешь.

– Еще бы. Да и вообще, это ж основной отцовский инстинкт: отстреливать на подлете всех особей мужского пола, что движутся по направлению к твоей девочке, – усмехнулся Финист, впрочем, не особо радостно. Потом и вовсе тяжело вздохнул и заговорил серьезно: – Ладно, я ведь и правда понимаю. Быть отцом взрослой дочери – та еще задачка. А с другой стороны, и им нужно вылетать из гнезда. Не будешь же ты держать ее дома до старости… Скажи хоть, кто именно из моих внуков удостоился этой чести?

– Яков.

Сокол пораженно хохотнул.

– Вот это да. Вот это черти в нашем тихом омуте. Не ожидал. Но если верить моей жене, то гены – штука серьезная, а мои так вообще не вытравляемы. Я, правда, готовился услышать другое имя, но, может быть, так даже к лучшему. Не переживай, Яшка основателен и надежен, он бы не стал встречаться с твоей дочерью, если бы не был уверен в себе и в своих чувствах. Клим тоже однажды станет кому-то плечом и опорой, но он из другого теста. Будет перебирать, пока не встретит ту самую. Я сам таким был. А вот потом…

– Демьян собрался жениться.

– Ух ты! Да у тебя дома прям праздник! Скоро будем гулять! Обожаю свадьбы. Чего ты такой кислый, Кощей? Не похороны же.

– Налей мне.

Сокол откинулся на спинку стула и снова окинул своего посетителя внимательным взглядом. Потом убрал в стопку все бумаги и сдвинул в сторону. Щелкнул пальцами, запирая замок на двери, и махнул рукой, ставя купол.

А потом направился не к тумбочкам, а к сейфу, и достал из него бутылку без этикетки и стаканы. По пути обратно захватил тарелку с нарезкой.

– Ставленый мед. Двадцать лет выдержки, – объявил он и принялся разливать содержимое по стаканам. – А вот нашей любимой закуски нет, не обессудь. Надо было предупреждать, что придешь.

– Без разницы, – ответил Кощей и едва ли не залпом опрокинул в себя стакан. Финист молча пронаблюдал за ним. – Еще, – сказал Кощей, возвращая стакан на стол.

Сокол налил еще. Третий раз Кощей не попросил. Финист налил себе тоже и принялся медленно пить. Кощей буравил взглядом столешницу.

– Демьян меня ненавидит, – наконец заговорил Кощей. – Василиса с самого начала была права. Ему не нужны ни власть, ни сила. Он хочет просто жить.

Он оперся локтем о стол, прикрыл глаза и сжал пальцами переносицу.

– Сложно его в этом упрекнуть, – заметил Сокол.

– Да, да… Василиса запрещает мне омолаживать ее. Говорит, не хочет пережить детей. Как будто я хочу. Когда всё пошло кувырком, Финист?

Сокол вздохнул и разлил им еще меда по стаканам.

– Тебе нужно отдохнуть, – заметил он. – Выглядишь уставшим.

– Да, пожалуй, надо, – неожиданно согласился Кощей. – Всё чаще стало сложнее вставать по утрам. Наверное, это и есть старость. И страшно подумать, что со мной будет лет через сто…

Они снова принялись пить молча. И когда стаканы опустели, Кощей перевел взгляд в окно.

– Трон не может достаться абы кому, – тяжело вздохнул он. – Я готовил Демьяна двадцать лет. Он знает, как устроена Навь, как держать в узде тех, кто в ней живет, как не допустить, чтобы они начали творить произвол… Это тяжелая ноша, но кто-то должен ее нести. Навь дарует огромную власть, но быть ее правителем – значит помнить, почему нельзя этой властью пользоваться. Демьян может думать что угодно, но я точно знаю, он распорядится ею правильно. А что станется, если на трон сядет тот, кто захочет использовать его в своих целях?

Холодок пробежал по спине. Сокол знал, что Кощей не нуждается в ответе. Они оба знали ответ. И их обоих он пугал.

Кощей сам взял бутылку, разлил остатки меда по стаканам поровну.

– Давай за что-нибудь выпьем, – попросил он. – За что-нибудь хорошее. Спасибо, что выслушал. Дальше я сам.

– Хорошо, – согласился Сокол. – Тогда давай выпьем за внуков.

– Каких еще внуков? – нахмурился Кощей.

– Которые будут моими правнуками, – лукаво улыбнулся Финист. – Я ж тебе говорил: рожай дочь, без мужика не останется. Говорил, что породнимся. Ну вот. Мои прогнозы всегда сбываются!

– Финист.

– Что?

– Я еще трезв.

Финист рассмеялся и поднял свой бокал.

– За счастье молодых? – поинтересовался он.

– За отцовские нервы, – отозвался Кощей.

Но хоть улыбнулся. Уже что-то. А то приходит, как к себе домой, и начинает пугать. Кто ж так делает-то, а?

Запах жареной картошки Демьян учуял, едва открыв дверь в подъезд. Подумал: повезло же кому-то. Можно было, конечно, развернуться, сходить в магазин, потом вернуться, почистить, порезать, пожарить…

Он даже не стал останавливаться. Ко второму этажу запах усилился. Демьян принюхался и пришел к выводу, что это у кого-то из соседей. Ну и пусть. Дернул ручку, и дверь привычно поддалась.

Юля. Опять не закрылась. Ладно, потом проведет воспитательную беседу. Хотя она же сейчас должна волонтерить у детей в больнице. Их решили ограбить тридцать первого декабря? Ну, идите сюда, голубчики.

Он уверенно шагнул в квартиру и утонул в запахе. А вместо грабителей к нему из кухни вышла Юля с лопаточкой в руках. И в фатиновой юбке с серебряными звездочками.

– Привет, – слабо улыбнулась она и отвела прядь со лба. – Я подумала, вдруг тебе захочется.

– Очень хочется, – подтвердил Демьян. – Ты не представляешь как. Спасибо. Юль, а ты чего дома?

Улыбка пропала с ее лица.

– Я не смогла, – тихо ответила она и перевела взгляд в пол. – Попросила Вику меня подменить. Я вместо нее потом второго числа схожу. Просто не сегодня…

Демьян понимающе кивнул. Разумеется. Как она смогла бы смотреть на чужих детей, только узнав, что своих у них не будет. И почему он сам об этом не подумал?

– Ладно, – кивнула Юля, так и не взглянув на него. – Мой руки и иди на кухню. Там почти всё готово. И на вечер останется. Еще салатик какой-нибудь сделаем. А вместо шампанского у нас сок.

Закусила губу.

– Обожаю сок, – ответил Демьян.

Она кивнула с явным облегчением и снова скрылась на кухне.

Демьян разделся и отправился в ванную. Долго бездумно глядел на воду, стекающую из крана на его руки и убегающую в сток. Потом пришла Чума. Запрыгнула на бортик ванной, села и уставилась на него желтым глазом. Демьян закрыл кран и сел рядом.

– Ты ведь тоже ее любишь, – сказал он. – Вот тебе и кажется, что ты знаешь, как для нее лучше. Кажется, что защищаешь ее. И, возможно, ты права: вряд ли я для нее лучшая партия. Вот и отцу так кажется. Что он защищает нас. И, может быть, он тоже отчасти прав. И однажды я прощу его за то, что он сделал сегодня.