Савелий Афанасьевич снова потер грудь.

– Всё время болит? – спросил Сокол.

– Поднывает, – признался он. – Но это ничего… Терпимо. Так о чем я?.. Ах да. Я всё пытался ее с кем-нибудь познакомить. Где оказывались, зазывал молодежь к нашему столу. А она ни в какую. Со стариками и то проще общалась всегда. И тут ваши внуки! И надо же! Сдружились! Я как узнал… Ох! И я ж вижу, она радостная ходит. Радостная, но не влюбленная. Нет. Да и внук ваш в нее не влюблен. А вот теперь скажите мне, Федор Яковлевич, зачем им этот брак понадобился? Я ж к ней в паспорт заглянул: печать и правда стоит.

– Наиглупейшая история, – усмехнулся Сокол. – Профессор, к которому ваша дочь пошла устраиваться в аспирантуру, отказался взять ее к себе, если она будет не замужем. Разумеется, он не предполагал, что Чернава действительно принесет ему свидетельство о браке. Но она была настроена более чем решительно. А мой внук оказался единственным доступным кандидатом в мужья.

Савелий Афанасьевич довольно засмеялся.

– Узнаю Чернаву. Своего она добиваться умеет, и преграды ей нипочем. Ах, доченька… Ну что ж, может, оно и к лучшему. Вы уж проследите за ними, коли меня не станет.

– Не хороните себя раньше времени, – велел Сокол.

– Ах, мой друг, как бы я хотел…

– У меня есть один тоже немного друг, – задумчиво произнес Финист. – Я ничего не буду вам говорить и обещать. Но если смогу, помогу.

Они снова молча посмотрели друг на друга.

– Опасная вещь – надежда, – со значением произнес Савелий Афанасьевич.

– Порой без нее никак, – ответил Сокол. – Травы заварились, давайте пить.

Он разлил чай по кружкам и сел рядом со своим гостем.

– Выпьем за наших детей, – предложил тот. – За то, чтобы всё должным образом сложилось. Как лучше для всех.

– Прекрасный тост, – поддержал Сокол.

Они чокнулись и отпили.

– Хорошие травяные сборы делает ваша жена, Федор Яковлевич, – похвалил Савелий Афанасьевич.

– Это да, – согласился Финист. – Это да.

– Ты точно не обижаешься, что я проведу вечер не с тобой? – обеспокоенно спросила Злата, когда Яков сажал ее на автобус рядом с университетом. – Просто Демьян так просил с ним встретиться. Ты знаешь, он умеет быть крайне убедительным. У него есть коронный взгляд, после которого ему очень сложно отказать. Еще кудряшка какая-нибудь на глаза свесится…

– Всё хорошо. Езжай и проведи время с братом. Ни о чем не волнуйся.

– А ты?

– Пойду в библиотеку, позанимаюсь.

– Ну, ладно… О, опять автобус. Это уже третий. Наверное, надо заканчивать искушать судьбу.

Злата сжала его в объятиях напоследок, поцеловала в щеку, а потом заскочила в подъехавший автобус и, когда двери закрылись, помахала рукой из окна. Яша помахал в ответ. Автобус отъехал, и он действительно повернулся к библиотеке. Сделал несколько шагов по направлению к ней и остановился. Посмотрел направо. Потом налево. Потом развернулся и пошел вниз по улице.

Яков шагал абсолютно бездумно, туда, куда несли ноги, разглядывал город и прохожих, витрины магазинов, рекламу на билбордах, вывески над дверьми, объявления на столбах… И вдруг осознал, что ни разу не гулял по городу один, без Златы или Клима. Это был новый и интересный опыт. Опыт, который определенно стоило пережить.

Яков уже привык к городу, и сейчас оказалось, что если идти одному и без какой-либо цели, то эффект будет как от прогулки по лесу. Встреча с самим с собой. Это было хорошее ощущение. И очень своевременное. Яше было о чем поразмыслить. Его пригласили в студенческую команду, выступающую от имени факультета на конкурсах по роботостроению, и он попросил время подумать. Яша очень хотел в эту команду. Она давала возможность заниматься тем, что ему нравилось, приобрести новые знания, получить уважение преподавателей и еще, что тоже было очень и очень важно, общаться с теми, кто разделял его интересы.

Встречи проходили два раза в неделю: по вторникам и пятницам, и занимали два часа вечернего времени. Правда, его честно предупредили, что перед конкурсами члены кружка пропадают там почти всё время. Зато на сами конкурсы они часто ездили в другие города. От таких перспектив кружилась голова.

Осталось сказать об этом Злате. Не то чтобы Яков думал, будто она его не поддержит. Даже был уверен, что Злата порадуется за него, но отчего-то было очень сложно просто донести до нее свое решение, а не предложить его к обсуждению. Язык прилипал к нёбу. Но это нужно было сделать. Он не мог упустить такой шанс. И дал себе слово, что обсудит с ней всё, пока провожает ее до автобусной остановки. Но вот не смог. Да что ж такое…

Яша поравнялся с аптечной витриной и остановился. На витрине механическая кукла в виде доктора крутила головой и поднимала и опускала руку с зажатыми в ней мерными весами.

В глубине себя Яков знал, что с ним происходит. Он не был уверен в своем праве самостоятельно распоряжаться своей жизнью. Дома всегда был кто-то, кто говорил ему, что и когда делать. Яков думал, в этом мире всё сложится по-другому, ведь здесь он будет предоставлен исключительно сам себе, но в первый же день повстречал Злату. Та оказалась куда сильнее и смелее его. И, похоже, рядом с ней у него не было шансов встать на крыло.

Почему же так получалось? Ведь в этот раз он точно знал, что всё делает правильно. И любил ее, а она его. В сказках любви всегда достаточно, чтобы преодолеть любую преграду. А в жизни, выходит, всё не так. И порой сама любовь может стать самой большой преградой на пути к цели.

Или он опять всё неправильно понял?

Просто поговорить с ней. Объяснить, что ему нужно немного времени и места только для себя. Немного тишины. Иначе он себя не слышит, а ему так хочется уже себя услышать.

А если обидится и не поймет? А он бы понял, если бы она ему так сказал? Точно бы подумал, что Злата от него устала.

Александр Михайлович сказал «расставить приоритеты».

Но ведь он обещал Злате…

Яков отвернулся от витрины и пошел дальше. Дошел до набережной, опустился на свободную лавочку и долго-долго смотрел на скованную льдом реку и свободно плывущие над ней в небесном просторе облака.

Громко клацая когтями по деревянному полу, в темноте коридора пронеслось небольшое серое тело, ворвалось в спальню, запрыгнуло сначала на кровать, а потом и на спину лежащего на ней мужчины, оттолкнулось от него, спрыгнуло, развернулось, совершив несколько скользящих движений по ковру, и унеслось обратно.

Мужчина взвыл и отпрянул от женщины, с которой до этого целовался.

– Чума!

– Дём…

– Что «Дём»? Она продырявила мне спину!

– Дай я…

– Ай! Не трогай!

– Тише, тише, – попросила Юля, не зная, плакать или смеяться. – Дём, успокойся, я уверена, там ничего страшного. Дай посмотрю.

– Ничего страшного? По ощущениям, она вспорола мне всё до мяса!

Шипя от боли, Демьян слез с кровати, включил свет и вернулся.

– Что там? – потребовал он, поворачиваясь к Юле спиной.

Ответа не последовало.

– Юль, не молчи, а. Что там такое?

– Ну-у-у… – протянула Юля. – Кажется, ты прав, и мне действительно стоит серьезно с ней поговорить. Ты, главное, спину никому ближайшую неделю не показывай. И сам в зеркало не смотрись…

– Юля!

– Подожди, я принесу хлоргексидин.

– Всё так плохо?

– Э-э-э…

Она сходила на кухню и вернулась с пластиковым флаконом и упаковкой ватных дисков, вытащила один, смочила раствором и принялась сосредоточенно обрабатывать Демьяну спину, аккуратно дуя на те места, которых касалась.

– Ладно, – вздохнул Демьян, – ради такой заботы я готов немного потерпеть.

– Не понимаю, за что она на тебя взъелась, – отозвалась Юля. – Ты, конечно, извини, но она больше ни с кем так себя не вела.