— Но я уже хорошо себя чувствую! — поспешно заверил ее Демьян.

— Врач сказал: три дня! — безапелляционно возразила женщина, которую про себя он с некоторых пор стал называть второй мамой. — А ну марш. Я принесла тебе чай с лимоном и медом. А Кош скоро доварит настойку из зверобоя…

Она запнулась, подумала и добавила:

— Но лучше тебе выздороветь до этого момента, поверь, чай с медом на вкус лучше. Хочешь, я тебе почитаю, чтобы не было скучно?

Демьян закивал и с готовностью нырнул обратно в постель, под одеяло. Василиса установила поднос на кровать рядом с ним и с трудом разместилась в кресле. Потом дотянулась до одной из книг, лежавшей у него на столе.

— «Простейшие базовые заговоры», — прочитала она. — Боги, чем Кош тебя пытает…

Она вернула фолиант обратно и задумчиво посмотрела на него.

— Нужно купить тебе нормальные книги. А может, я тебе пока лучше сказку расскажу?

Нет, болеть ему определенно нравилось.

Таймлайн: до свадьбы.

____________________________________

Ребенок плакал.

Заходился, захлебывался этим плачем, и в его исступленном отчаянном крике Василисе чудилось бесконечное «мама, мама, мама»…

Это, наверное, и спасало. Только благодаря этому Василиса и знала, что это сон, что он — неправда, ибо в реальной жизни Алексей ни разу не позвал ее на помощь, ни разу не услышала она от него этот зов — «мама».

Она рванулась, пытаясь проснуться, попыталась закричать в надежде, что закричит и наяву, и Кощей разбудит ее. Но рот словно запечатали. Она заплакала во сне.

И вот тогда открыла глаза. За окном было темно. Подушка под щекой была мокрой. В ушах все еще звенел крик сына. Василиса полежала немного, пытаясь справиться с эмоциями, потом тихо встала и вышла из спальни. Дошла до ванной, включила свет и плотно закрыла за собой дверь. Повела рукой, ставя купол тишины, открыла холодную воду, умылась.

Это не помогло. Как, впрочем, и всегда. Она все еще слышала. И знала, что будет слышать еще долго.

Тогда она закрыла воду, присела на корточки и уперлась лбом в холодный бок раковины. Попыталась мыслить рационально. Алексей уже не малыш. Взрослый мужчина, ему больше тридцати лет. Она ему давно не нужна. Но это плохо работало. Как и всегда после таких снов в голове назойливо кружила мысль: а вдруг ее сыну плохо, вдруг с ним случилась беда? Вдруг болезнь, или война, или заговор, или просто стряслось что-то, и он вспомнил про мать и в душе зовет ее, и этот зов она и слышит.

Сны эти снились ей и в Тридевятом, но редко. Теперь же внезапно зачастили по ночам, особенно после того, как она поняла, что с Кощеем у них, кажется, все действительно серьезно. Ее мучила совесть. Она предпочла Кощея Алексею.

Но в Тридевятом с утра она могла увидеть сына, когда выходила к завтраку. Поприветствовать, убедиться, что он жив и здоров, и чело его не омрачено. Здесь же она была лишена даже этого утешения.

Василиса сняла купол, вышла из ванной, выключила свет, спустилась вниз по лестнице, зашла на кухню, открыла холодильник и достала из него молоко. Налила в стакан, положила ладонь на его стенку, подогревая.

Вот так: стакан теплого молока, и она успокоится. Или вернее, сможет заставить себя это сделать. Снова лечь в постель, снова закрыть глаза…

Как же страшно.

— Что с тобой? — спросил Кощей сзади, и Василиса вздрогнула и едва не опрокинула стакан.

— Напугал, — выдохнула она.

Взяла стакан, поднесла к губам, отпила и чуть фыркнула: перегрела.

— Василиса, ты просыпаешься третью ночь подряд.

— Я разбудила тебя? Извини… Мне казалось, я тихо.

— Я чутко сплю.

— Прости… Просто кошмары.

Она обернулась к нему и улыбнулась. Вышло натянуто. Кощей вздернул бровь.

— Просто кошмары? О чем?

— Ноябрь — темный месяц, — пожала плечами Василиса и соврала, — я их не помню.

Кощей не стал расспрашивать. То ли поверил, то ли проявил уважение к ее праву не рассказывать.

— Я могу сделать так, чтобы ты проспала всю ночь без снов, — задумчиво проговорил он.

Прозвучало заманчиво.

— Зелье?

Он покачал головой.

— То, что тебе нужно, готовится в новолуние и настаивается еще неделю. Я могу приготовить, но это будет только через месяц. Нет, Василиса. Я о другом.

Василиса мысленно перебрала известные ей способы. Существовали заговоры, способные подарить спокойный сон, но все их она давно перепробовала, а при долгом использовании они вызывали привыкание и переставали помогать.

— Да ладно, — снова ломано улыбнулась она, — не трать силы. Я привыкла.

— Я не про светлые чары, — отозвался Кощей, все так же спокойно глядя на нее. — Доверишься?

Василиса замерла. Она вдруг очень ясно осознала, что сейчас находится один на один в доме с темным, практически всемогущим колдуном, которому свойственны весьма своеобразные представления о морали. Она ночевала здесь последние семь месяцев. Если бы он что-то хотел с ней сотворить, уже бы сотворил. И все же…

— И как…

— Я просто положу ладонь тебе на глаза. А потом ты проснешься.

Что ж, этот способ она тоже знала. Действительно темная магия. И основная закавыка состояла в том, что только наложивший чары решал, когда сон прекратится. И, разумеется, жертва такой магии оказывалась абсолютно беззащитна перед колдуном.

— И тебе не обязательно соглашаться, — добавил Кощей.

— И через сколько я проснусь? — спросила Василиса и с раздражением обнаружила, что голос сипит.

— Завтра с утра разбужу тебя как обычно на работу.

Василиса не сдержалась и улыбнулась. Каждый вечер она заводила будильник и каждое утро игнорировала его. Кощей вставал, шел в душ, а потом уже приходил по ее душу. В отличие от назойливого писка сработавшего будильника проигнорировать Кощея было невозможно.

Итак, судя по его тону, она действительно могла отказаться. И пойти спать, в ужасе ожидая очередной кошмар. И, возможно, действительно снова с ним столкнуться. Или могла согласиться. Довериться. И наконец-то выспаться. Если он не обманет.

Разве он хоть раз ее обманул?

Она допила молоко, помыла стакан и поставила его на место. Кощей не любил, когда в раковине оставалась посуда, будет потом вертеться весь остаток ночи…

— Пойдем, — кивнула она в сторону выхода с кухни, не соглашаясь, но и не отказываясь.

Решит, пока идут.

В спальне было темно. Василиса дошла до кровати и неуверенно села на нее.

— Как мне лечь?

— Как тебе удобно, — ответил Кощей.

Он включил светильник, стоящий на прикроватной тумбочке, и в ожидании остался стоять у кровати.

— Просто ляг.

И Василиса легла. На бочок. Подложила под голову руку и поджала колени.

— Не бойся, — вздохнул Кощей. — Не надо. Тебе просто нужно выспаться, а я просто могу помочь тебе это сделать. Цвет магии — это всего лишь вопрос намерения. А мои намерения самые чистые. Так что будем считать, что ради тебя я сегодня сотворю что-нибудь светлое.

И он улыбнулся. Он редко улыбался. Особенно так. По-настоящему.

— Если завтра я не выйду на работу, Баюн меня линчует, — попыталась пошутить Василиса, надеясь хоть так умерить волнение.

— Если Баюн хотя бы протянет к тебе коготь, я вырву их все, — серьезно ответил Кощей. — Ну что, готова?

Она слабо кивнула. Кощей опустил ладонь ей на глаза. Василиса не сдержалась, сжалась. И вдруг мелькнула мысль: если бы она могла сейчас убедиться, что с Алексеем все хорошо, может быть, всего этого бы и не понадобилось бы. Ей нужно было то, что помогло бы обойти запрет Лебедь на блюдца и зеркала, и при этом что-то такое, чем бы она могла воспользоваться сама. Она схватила Кощея за запястье, испугавшись, что сейчас уснет и завтра забудет об этом.

— Кош, а у тебя ведь есть книги про магию…

— Конечно, — в его голосе она явно распознала усмешку, — и больше, чем несколько. Что конкретно тебе нужно?