Тоненько захныкала дочка, оборвав мои мысленные заумные рассуждения, Вика подорвалась к ней, до утра мы ещё несколько раз вставали по очереди. Вот оно, лекарство от социального кризиса. Семья, любовь, любимый ребёнок. С ними и ради них можно пережить крушение «нерушимого», избежав погребения под его обломками.

Я — отец. Это меняет и определяет многое. А также обуславливает мою уязвимость.

Перед вызовом в Москву, связанном с предстоящим боксёрским матчем СССР-Куба, меня снова навестил инопланетянин. Ночью и прямо над постелью, пока Вика перепелёнывала Машу.

— Снова пробелы в итогах турнира.

— То есть Вселенная не помнит, добуду я победу или проиграю.

— Вселенная не имеет памяти, — терпеливо разъяснил он. — В ней что-то произошло или нет. Поскольку ты ещё не победил и не потерпел поражения, может, вообще не вышел на ринг, результата не имеется и в две тысячи двадцать четвёртом. Этот матч не столь важен, поскольку проходит в Москве. Но при первой возможности ты остаёшься на Западе.

— Помню. Заберу все сбережения и прошу убежища. Вопрос с семьёй…

— В биографии претендентов на матч с кубинцами появилось: у тебя есть дочь. Одобряю. Неженатого без детей неохотно выпускали за рубеж, — он сделал короткую паузу и ударил под дых: — Если не выполнишь моё задание, я отменю твою отправку в шестьдесят первый. Дочь не родится. Исчезнет. Тайсон снова станет чемпионом мира среди профессионалов. Твой шанс — стать чемпионом мира среди любителей в Мюнхене и просить политического убежища.

Да клал я на Тайсона… Вот с Машенькой угроза реальна. Опасность в пределах его возможностей. Как же ненавижу этого иноземного урода! Прекрасно понимает людские привязанности и использует.

Наутро поцеловал супругу в губы, дочку — в лобик и спустился к «волге» с водителем из Белсовета «Динамо», такие у меня теперь привилегии. Машина понеслась в аэропорт на московский рейс по заснеженной дороге между соснами, отягощёнными белыми рукавицами на лапах. Солнце встало… Но виденное ничуть не радовало. Шантаж «Вышнего» ведёт к тому, что это проносится перед глазами, а не в памяти, в последний раз. Вернусь в феврале, когда снег потемнеет, а следующая зима меня ждёт в какой-нибудь Калифорнии, абсолютно сейчас не нужной. Ведь на дворе — январь восемьдесят второго, через три года умрёт Черненко, придёт Миша Меченый, и я вместе с супругой абсолютно легально переберусь туда, где разрешён профессиональный бокс. Более того, к концу восьмидесятых профи появятся и в СССР, во всяком случае, наши боксёры уже начнут биться с иностранными на профессиональном ринге. Зачем гнать лошадей?

А зачем откладывать, возразил бы «Вышний». Ему любые сюси-пуси с супругой и дочкой по барабану, цель одна — восемьсот миллионов и какой-то агрегат к его аппаратуре, любое отклонение от генеральной линии партии воспринимает как измену.

Больше никого в прошлое не послал. Наверно, уже пребывает в десятом августа двадцать четвёртого года, продолжает экспериментировать, убивая туристов. Эх, два десятка килотонн бы на его голову или что там у него торчит! Но чтоб правительство Российской Федерации узнало и поверило, что на Кавказе действует инопланетянин, а не какой-то террорист из недружественной страны, суток мало.

Надеюсь, как минимум, маршрут закроют, узнав, что люди гибнут. И жизни сохранят, и мерзавец лишится шанса на альтернативного агента в прошлом, будет больше ценить меня уникального… Но не факт, что станет легче, запросто увеличит прессинг.

В итоге попал под светлы очи Юрия Михайловича Радоняка в самом смутном настроении. Встреча проходила близ всем известных «Лужников». Тренер союзной сборной посмотрел внимательно, затем ощупал мою левую руку.

— Как ранение? Болит?

— Уже нет. Приступил к тренировкам. Можем пройтись в зал, покажу. Удар нокаутирующий, любого свалит.

Прозвучало почти как угроза в присутствии средневеса, моей уменьшенной копии.

— Не только в ударе дело, Валерий Евгеньевич. У вас такой пропуск в тренировках и соревнованиях! Вас в Афганистан на полгода отправляли? И там никакого бокса…

— Там — стрельба по живым движущимся мишеням, реки крови и лужи поноса, лучше не вспоминать. Из-за ранения и награждения Звездой Героя меня чуть раньше сдёрнули в Москву, успел к рождению дочки.

— Но даже пять месяцев перерыва — много. Так боксёры восстанавливаются после нокаута.

— Чего не было, того не было. А почему такое нагнетание? Кого надо уронить на канвас?

Он помялся.

— Информация неподтверждённая, но… Есть мнение, что в супертяжёлом кубинцы выставят Теофило Стивенсона. Он, кстати, проигрывал нашим. А сейчас на пике формы. Против него боятся выходить, даже отвязанный Серж Варданян отказался. Вы — действующий чемпион СССР, Валерий Евгеньевич. Но нельзя сбрасывать со счетов перерыв и травму. Боюсь, с кубинцем не справитесь.

В одном он прав, с той раной я перестарался, так тормозил заживление, что едва не допустил гангрену. Если бы оттяпали руку по локоть, как бы объяснял, откуда выросла новая? Зато пулевая дырка, наверно, сыграла решающую роль и при награждении, и в освобождении от нескольких недель участия в афганской бойне, в СССР любят пострадавших, эдаких святых великомучеников. Знали бы, сколько «святости» у демона!

— Давайте не вилять вокруг да около. Раз меня вызвали в Москву из-за Стивенсона, я рассматриваюсь как реальный претендент. Нужно моё согласие? Оно у вас есть. Физически я в нормальном состоянии, полностью восстановился. А если считаете, что школа минского «Динамо» хлипковата, чтоб готовить меня против большого негритёнка, готов пару недель заниматься здесь, с московскими тренерами. Условие лишь одно, и оно не сложное.

— Какое?

— Секундантом со мной выйдет Ким Васильев, он же мне ассистировал во всех заграничных матчах, на Олимпиаде и на чемпионате СССР.

— Знаю его… Он же не боксёр, борец.

— И мой друг. Никто как он не знает меня, не понимает, что сказать, ободрить или поругать. Больше никому не доверяю.

А ещё мой корыстолюбивый напарник обладает сверхъестественным нюхом находить принимающих ставки, даже если подпольных букмекеров гоняют стаи милиционеров. Я о себе позаботился, поменял афгани на чеки Внешторга и привёз их в Минск богато, Ким полгода жил на зарплату, надо подкормить.

Если сдаваться на шантаж «Вышнего», Ким совершенно необходим в грядущей и пока непонятной жизни. Без колебаний последует за мной.

Как забрать Вику и Машу? Задача со звёздочкой.

12

Одиннадцатый негритёнок

Первым делом Игорь Яковлевич спросил:

— Валерий, ты — еврей?

Я опешил.

— С утра вроде бы нет. По паспорту русский.

— Чего же Володя Коган за тебя просил?

— Ну, в каждом из нас, если покопаться, найдётся капля крови соотечественников Христа. У тебя, судя по форме носа и глаз, литра два?

— Отец наградил. Мама из прибалтов. Но ты у Когана тренировался.

— Он и сейчас мой персональный тренер, и не все его ученики евреи, правда, секундирует другой товарищ, Коган невыездной как раз по озвученной тобой причине. Скажи «ой, вей!» и переходи к делу.

Он был старше меня лет на восемь, тоже супертяж, чуть выше ростом. Увы, на закате карьеры. А в расцвете сил два раза встречался с «непобедимым» и «легендарным» Теофило Стивенсоном, оба раза бил его, второй — нокаутом, бескомпромиссно. Кстати, до сего времени это единственное поражение нокаутом у большого кубинского негритёнка. Высоцкого вызвали в сборную на тренировки перед матчем СССР-Куба в качестве моего дублёра, но, скорее всего, чтоб он передал мне свой опыт — как уронить шоколадку на ринг.

Мы вышли на спарринг, тренируясь на загородной базе, принадлежавшей ЦСКА. Высоцкий носил странной формы шлем с очень низкой лобной частью, наползающий на глаза, похоже, сделанный специально под него, я же щеголял импортным дорогим красного цвета, купленным за свои кровные, то есть тотализаторские.