Но было и еще одно но. Ученики часто заменяли магам детей. Готова ли она к этому? Понимает ли сам Кощей, на что подписывается? Или же он будет с ним отстранен и холоден? Но так выйдет еще хуже.

Нет, это была ужасная идея, и Василиса бы себе не простила, не попытайся она объяснить Демьяну, какое будущее предлагает ему ее муж.

– Здравствуй, Демьян, – позвала она, подходя ближе.

Мальчик отпустил ветку, которую тащил, и радостно подбежал к ней.

– Здравствуйте, Василиса Петровна! Смотрите, какой я шалаш построил! Мы с Агатой, пока в лесу жили, часто такие строили. Да вы залезайте, не бойтесь!

Внутри шалаша оказалось сухо и очень уютно. Демьян постарался на славу и сделал все добротно: ветки плотно прилегали одна к другой, не оставляя просвета, все листья с земли были выметены, а возле дерева, на которое опиралось строение, лежало бревно. Василиса присела на него.

– Здорово, – похвалила она, – я бы сама в таком жила. Послушай, Кош сказал мне, что позвал тебя в ученики.

Демьян просиял. Наверное, она впервые видела его таким счастливым. И оттого было так больно произнести следующие слова:

– Тебе не обязательно соглашаться.

Мальчик замер, и радость на его лице сменилась недоумением, а затем и обидой.

– Василиса Петровна… Вы против?

«Еще как», – подумала она.

– Понимаешь ли ты, что повлечет за собой такое решение? Ты разлучишься с сестрой, учиться придется очень много, и Навь не самое приятное место. Может быть, ты не осознаешь…

– Все я осознаю! – воскликнул Демьян. – И раз уж Константин Иосифович меня в ученики позвал, значит, тоже думает, что я не дурак!

– Я вовсе не считаю тебя дураком…

– Агате все равно, здесь я или нет, только и знает теперь, что носится со своим Елисеем. А Константин Иосифович сказал, что всему меня научит, что я вырасту сильным магом и буду ему помощником!

– Демьян…

– Если не хотите, чтобы я рядом с вами был, с вашей семьей, то так и скажите!

Василиса открыла было рот и закрыла, не зная, что ответить. Да, она не хотела. Но разве могла она такое ему сказать?

– Попроси Константина Иосифовича показать тебе Навь до того, как ты подпишешь договор. Это все, о чем я прошу. А там уже и решишь. И я не думаю, что Агате все равно.

– Она обещала помочь с шалашом, – пробурчал Демьян. – Я три дня ждал, но каждый раз она только говорит «потом». И рубашку хотела заново связать. И тоже об этом забыла…

Василиса вздохнула. Неделю назад Агата нашла способ снять с Елисея проклятье, наложенное Еленой, и то ли в благодарность за это, то ли еще почему царевич вдруг стал ходить с ней повсюду и едва ли не в рот заглядывать. Вообще это казалось Василисе странным, но ей хватало своих проблем, чтобы еще разбираться с подростками и их гормонами. И потом, она прекрасно понимала, что лезть в их отношения, скорее всего, означало просто навлечь на себя недовольство и, что бы она им ни сказала, оно будет сказано напрасно. Благими намерениями, как известно…

– Она успокоится и снова будет тебе хорошей сестрой, – ответила Василиса, очень надеясь, что это правда. – Я пойду, Дём, у меня еще дела есть.

Мальчик хмуро кивнул, Василиса неуверенно улыбнулась ему на прощание и вылезла из шалаша. Оказалось, что, пока она сидела там, принялся накрапывать дождик. Дорожка тут же разукрасилась в темно-серый горох. Капли ударялись об опавшие листья, и перестук этот был мирным и уютным. Ах, как хотелось вернуться обратно, сесть у входа и слушать дождь, смотреть, как умывается парк. Но у нее действительно еще оставались дела. Одно важное дело. Она ведь, на свою беду, пообещала Кощею, да и отделаться от Юрия было вовсе не просто…

Поэтому Василиса вернулась в головное здание, поднялась на третий этаж, на котором был всего один занятый кабинет, прошла коридор до конца, помялась немного перед дверью, а потом все-таки постучала. На этой двери был установлен мощнейший купол, не позволяющий ни единому звуку просочиться наружу, поэтому ждать ответа было бесполезно – хозяин кабинета должен открыть сам.

И правда, спустя полминуты щелкнул замок, и перед Василисой предстал Горбунок.

– Здравствуй, – безрадостно поприветствовал он. – Что-то от Баюна?

Василиса собралась с духом.

– Я по личному вопросу.

Горбунок не проявил ни удивления, ни каких-либо других эмоций. Только открыл дверь шире и отошел, пропуская ее внутрь.

– Проходи, присаживайся, – предложил он, указывая на диванчик.

Рядом с диванчиком стоял столик, на котором были коробка с платками, графин с водой и стакан.

Василиса села и немедленно захотела уйти.

– Мне бы не хотелось, чтобы кто-то об этом узнал, – выдавила она из себя.

– А что, – недовольно хмыкнул Горбунок, – до тебя хоть раз долетало то, о чем наши говорят в моем кабинете?

– А к тебе часто приходят наши? – удивилась Василиса.

– Судя по настроениям, царящим в Конторе, следовало бы почаще, – вздохнул он и заверил ее: – Никто ничего не узнает. Не беспокойся.

Василиса уставилась на свои колени. Все-таки Кощей поступил крайне жестоко, заставив ее прийти сюда. Она не знала даже, как начать. Горбунок подошел к окну и приоткрыл форточку, впуская в кабинет перестук капель о стекло, шелест листвы в парке и тот самый сырой терпкий запах, который бывает только осенью во время дождя. Стало легче.

– Порой хочется просто наслаждаться этой жизнью, но вечно что-то мешает, правда? – спросил он, повернулся к ней и неожиданно тепло улыбнулся.

Но потаенная грусть все равно осталась в его огромных карих глазах с приплюснутыми горизонтальными зрачками.

– Вы, колдуны и ведьмы, живете слишком долго, – вздохнул Горбунок. – Но природа позаботилась о вас, и ваша психика стареет так же медленно, как и тело, иначе бы вы просто сломались под грузом опыта и сделанных ошибок. Не стоит думать, что внутри ты взрослее и мудрее, чем выглядишь снаружи. Впрочем, полагаю, жене Кощея Бессмертного об этом известно и без моих разглагольствований.

– Меня мучит чувство вины, – выпалила Василиса.

– Распространенная проблема. Не думай, что ты одинока.

– Правда?

– Правда-правда. У каждого есть прошлое, и редко случается так, чтобы все в нем было идеально.

Василиса кивнула. Потом собралась с духом и начала:

– В Тридевятом у меня остался сын. И мы с его отцом не то чтобы сильно ладили…

Июль – август 2004 года

– Ну, и что это было?

Прощание, Горыныч его задери.

Они лежали в постели, и Кощей лениво водил кончиком Василисиной косы вдоль ее позвоночника. Туда-обратно. Серые стены его спальни нервировали. Поэтому Василиса смотрела в окно.

– Баюн отправляет меня в командировку на Буян для обучения на специалиста по адаптации, – призналась она. – Я просила его об этом всю зиму. Командировка займет четыре недели.

«Езжай, проветри мозги», – рыкнул Баюн, вручая ей направление. В последнее время глава Конторы был не то чтобы груб с ней – скорее несдержан более, чем обычно. Василиса никак не могла понять причины такой перемены, и это ее расстраивало. Кощею она ничего не говорила. А теперь это и вовсе было не важно, потому что Кощей вряд ли обрадуется ее поездке, а она не могла упустить такую возможность.

Кончик косы замер на мгновение в районе ее поясницы, но потом продолжил свое путешествие.

– И это так тебя возбудило, что ты набросилась на меня с порога?

Что? Она набросилась на него с порога, потому что ожидала несколько иной реакции, и ей просто захотелось заняться с ним сексом в последний раз перед крупной ссорой, которая могла привести к самым плачевным последствиям. А это что? Или он просто еще не дошел до той части, где сообщает, что запрет ее у себя дома и никуда не пустит?