Боги, а ведь ей и правда было страшно. Не могло не быть. А его не было рядом. Он должен был разбудить ее и утешить. Уверить, что теперь она в безопасности, что он убил Волка, что все закончилось…

– Ну проснись же! – заорал он.

Что-то обожгло глаза. Слезы. Сколько сотен лет назад он плакал в последний раз?

Он мог заставить ее открыть глаза. Он был некромантом. И снова провалиться в эту синь, пусть и подернутую уже белесой пленкой…

Нет.

Нет! Нет! Нет!

Она должна была жить! По-настоящему жить!

Любой ценой. Он сказал, что защитит ее любой ценой.

Он был Кощеем Бессмертным, самым могущественным колдуном в трех мирах, и неужели ему не дано было обойти смерть?

Ладонь все еще кровоточила, и горячая кровь капала на пол, смешиваясь с уже засохшей кровью Василисы. Прямо ею Кощей начертил на полу руну призыва. С трудом зашевелил пересохшими губами, плетя заговор.

– Чернобог… Взываю…

Один раз у него уже получилось призвать его. Значит, выйдет и в этот. И не важно, что именно Чернобог потребует взамен. Не важно, сколькими жизнями ему придется расплатиться за ее жизнь. И не важно, что после этого она откажется даже смотреть на него. Но она будет жить.

Это не Волк убил ее. Ее убило его – Кощея – прошлое. Вся ее кровь на его руках. И он же все исправит.

– Взываю! – взревел Кощей, вкладывая в свой призыв всю силу, что у него была. Руна на полу просияла рубиновым светом и померкла.

– Не зови брата, он не придет, – снова раздался голос позади Кощея. – Сегодня моя очередь говорить с тобой.

– Не зови брата, он не придет. Сегодня моя очередь говорить с тобой.

Первым побуждением Кощея было снова призвать Кладенец. Но он сдержался.

«Не зови брата…» Еще не повернувшись, он уже понял, кто ответил ему. Встал с колен, чтобы предстать перед гостем на ногах и одновременно заслонить собой тело Василисы. Почему-то показалось, что Белобог явился ради битвы.

От старца у окна, от его седых волос и белых одежд исходил ровный теплый свет. Смотрел он без всякого осуждения. И явно не собирался драться.

– Почему? – спросил Кощей.

Почему Белобог, а не тот, кого он ждал? Договориться с Чернобогом было бы куда проще.

– Потому что таков был уговор, – ответил Белобог и как ни в чем не бывало прошелся до лавки, на которой совсем недавно до этого сидел Слав, опустился на нее. С сожалением взглянул на тело, лежащее на полу. Потом снова повернулся к Кощею.

– Оставь ее на время, – предложил он, кивнув на Василису. – Ты сам знаешь, что ее тут уже нет и это лишь оболочка. А я скажу тебе, что там, где она есть, ей хорошо. Так что не о чем тревожиться.

– Верни мне ее, я заплачу любую цену, – быстро проговорил Кощей.

Ему казалось, что он в шаге от помешательства. Это не было похоже на приближающийся срыв. Он просто утрачивал разум.

– Любую? – задумчиво приподнял брови Белобог.

– Все что угодно.

Старец кивнул.

– Что ж, мы еще вернемся к этому. Но сначала все же поговорим. А то ты все бежишь, бежишь. Почти пять сотен лет прошло, а ты так и не научился останавливаться. Садись, Любомир.

Имя, когда-то данное матерью, резануло слух. И оно же сыграло роль пут. Против воли Кощей дошел до лавки и сел на нее. И вроде бы действовал сам, но все равно казалось – довели. Белобог был несоизмеримо сильнее его, и впервые с момента получения силы Кощей почувствовал то, что, верно, чувствовали остальные, когда он появлялся рядом, – чужое превосходство. Это было давно забытое и крайне неприятное ощущение. Но сейчас Кощей заставил себя проигнорировать его. К лучшему, что Белобог сильнее его. Это значит, что он может совершить невозможное и обратить смерть Василисы вспять.

– Ты порадовал меня, – между тем улыбнулся Белобог.

Улыбнулся словно ребенку. Кощею подумалось, что, возможно, он все-таки сошел с ума и все происходящее ему лишь мерещится. Снова взглянул на Василису. Это отрезвило.

– Не надо, – покачал головой Белобог. – Не запоминай ее такой. Помни ее живой. Теплой. Радостной. Ты подарил ей много моментов куда лучших, чем этот. Так зачем же потом вспоминать плохое, коли есть столько хорошего?

– Ты издеваешься? – просипел Кощей.

Он уже совсем ничего не понимал.

– Всего лишь хочу сказать, что смерть – это не повод перечеркнуть все, что было, – спокойно ответил старец. – Ну же, Любомир, ведь когда ты думаешь о матери, ты представляешь ее в лесу, молодую и здоровую, а не то, как она кашляет и мечется в бреду.

– Прекрати, – почти беззвучно взмолился Кощей.

Это было выше его сил. У его матери была пневмония. Он узнал об этом в этом мире. И в этом мире, в этом времени ее можно было спасти. Ей бы помогла упаковка антибиотиков, которые уже во второй половине прошлого века можно было купить здесь в любой аптеке. Кощей понимал, что это глупо и бессмысленно, но это знание мучило его все эти годы.

Белобог улыбнулся.

– Мой брат мне проиграл, – доверительно сообщил он Кощею. – Он полагал, что за это время в тебе не останется ничего человеческого. Но он ошибся. Вы, люди, куда глубже, нежели это может показаться богам. Возможно, вы бездонны.

Что?

– Что значит «проиграл»?

Это слово зацепило и отчего-то напугало его.

– Ах, это… – Старец улыбнулся немного смущенно. – Видишь ли… Много лет назад мы с братом поспорили, что в человеке сильнее – свет или тьма. Мы стали наблюдать, но человеческая жизнь оказалась слишком короткой, чтобы сделать окончательный вывод. И тогда мы решили выбрать одного, дать ему силы и бессмертие и по ходу его жизни подкидывать задачки. Договорились, что будем действовать по очереди. Кинули жребий. И первый ход достался моему брату.

Кощей попытался что-то сказать, но слова застряли в горле.

– Мы подошли к выбору кандидата крайне основательно, – продолжил Белобог. – Не стали торопиться. Ты понравился нам обоим. Мальчик, достаточно дерзкий, чтобы призвать самого Чернобога. И вместе с этим в тебе горел огонь, который пришелся мне по душе. Ты не хотел мести. Ты хотел справедливости. Ты просто хотел жить. Тогда мой брат предложил тебе сжечь родную деревню. И ты согласился. Следующий ход сделал я. Позволил твоей матери приходить к тебе во снах. Так и повелось. Иногда мы добавляли на доску игроков. Брат привел к тебе Марью. Он был уверен, что так одержит надо мной победу. Но твое решение воссоединиться со своей душой после плена изменило все. А следующий ход был за мной. И я привел Василису к Яге, зная, что вы встретитесь. А потом довел до Баюна.

– Довел…

– Да ладно тебе, Любомир. Ты ведь и сам задавался этим вопросом: почему Лес вывел ее именно туда. Тебе и самому казалось, что это не могло быть простым совпадением.

– То есть… Ты подкинул ее мне? И она со мной только потому, что…

Пропасть все-таки разверзлась под ногами…

Белобог укоризненно покачал головой.

– Не говори глупостей. Почти пять сотен лет, а все еще мыслишь как мальчишка. Боги постоянно сталкивают людей. Тасуют, что ваши колоды. А дальше уже только вы сами решаете, что принять за шанс и как его использовать. Василиса полюбила тебя по собственной воле.

Это прозвучало неубедительно. Выходило, что все, что произошло с ним после смерти матери, произошло по чьей-то прихоти. Кто-то решил, что он вполне сойдет за живую игрушку. Кто-то вертел им как хотел, пока он – Кощей – был уверен, что никто не имеет над ним власти.

– И вся моя жизнь лишь игра двух скучающих богов?!

Наверное, Белобог как-то удерживал его от срыва. Иначе прямо сейчас это бы произошло.

– Конечно нет, – нахмурился старец. – Ты сам принимал все решения. Сжечь свою деревню. Жениться на Марье. Похитить Василису. А потом дать ей свободу и оберегать ее. Ты сам пришел в Навь и подчинил ее. И потом сам вернулся к людям. Нет, Любомир, это ты превратил свою жизнь в то, что она есть. А иначе, если бы все за тебя решили мы, какой бы был смысл в нашем споре?