— Ага, — кивнул я.

— Надеюсь, Пашка пришёл сказать, что его отец выделил сопровождение?

— Всё-то ты знаешь, — улыбнулся я.

— Хорошо. Так спокойнее. Но всё равно очень осторожен будь.

— Буду, конечно! Тем более, что сопровождение, похоже, двойное будет.

— Как это?

— Меня начфак вызывал. Назначил двух ребят из воевавших, выдал им оружие. Сказал меня сопровождать.

— Ого! — Мирослава округлила глаза. — Хороший у вас начальник.

— Сам удивился.

— Ладно. И ночью тоже спи как-то… осторожнее, что ли? Хорошо?

— Постараюсь, — кивнул я с серьёзным видом.

Мне очень хотелось её поцеловать, но на виду у всего универа это было бы неправильно. Поэтому мы только обнялись на прощание и я вернулся в располагу.

Пашка появился в последний момент, когда мы уже собирались выходить. Он подбежал ко мне и выпалил, даже не поздоровавшись: «В общем, езжайте, прикрытие будет. Извини, бежать надо!»

Я хотел его спросить, как нам опознать это самое прикрытие — но не успел. Тот уже бежал по плацу по направлению к учебному корпусу.

— Переодеваться пора, — сказал Саня Рыбаков, незаметно подошедший ко мне сзади. — А то опоздать можем.

— Да, иду, конечно… — кивнул я.

Перед тем, как сесть в машину, мы её тщательно осмотрели. Володя достал обезвреженную бомбу из багажника и, прикрыв её пакетом, оставил у себя в ногах. «Так безопаснее», — пояснил он. Никаких новых сюрпризов мы не обнаружили. То ли закладчики не стали проверять сохранность бомбы, то ли у них появился какой-то другой план. Вторая возможность настораживала.

Рядом со мной сидел Володя. Когда мы тронулись, он достал пистолет и держал его в руке, опустив ствол так, чтобы его не было видно снаружи. Так же поступил и Саня на заднем сиденье. Они оба постоянно крутили головами и выглядели напряжёнными.

Я тоже нервничал. Окна машины казались неприятно большими, а кузов — тонким, почти хрупким. Неприятно было осознавать, что, возможно, именно в этот момент на меня смотрит некто, желающий меня убить.

Однако потихоньку я успокоился, сосредоточившись на вождении. А когда мы проехали Люберцы и свернули на Егорьевское шоссе, даже начал наслаждаться поездкой. Ведь предыдущие недели я только и видел, что территорию университета, не считая короткую вылазку на концерт.

Само шоссе мало изменилось за тридцать лет: такое же узкое, двухполосное, низкоскоростное. Разве что пара эстакад исчезла, и пришлось постоять несколько минут на железнодорожном переезде. Ну и на пересечение с ЦКАДом не было ни намёка, разумеется.

Зато леса были гуще, и многочисленные коттеджи в дачных посёлках ещё не успели вырасти так обильно. В некоторых местах даже возникала иллюзия, что мы двигаемся где-то по глухим местам.

«Вот тут бы я и напал», — невольно подумал я, поёжившись.

Однако на дроге было тихо. Пару раз меня обогнали — чёрная «восьмёрка», да старенькая БМВ. Во время каждого такого манёвра Саня и Володя заметно напрягались. Ещё несколько машин двигалось на приличном удалении за нами. Они становились видны на длинных прямых, которые попадались не так уж часто.

В Гжели, вдоль центральной улицы, стояло огромное количество лотков, в которых в основном продавали местную керамику. И много чего ещё, в нагрузку: от явно самопального алкоголя, до мягких игрушек.

Проехали поворот на Куровскую. Можно было уйти налево — ехать через Ильинский Погост, маршрутом, которым обычно идёт автобус. Однако я поехал дальше, прямо, до кольца, чтобы сэкономить время.

Мы успевали с запасом, но, может, удастся перекусить до начала заседания, ведь завтрак мы пропустили.

Ребята сосредоточенно молчали всю дорогу. Меня, конечно, радовал их ответственный подход к делу — но такая вот тишина действовала на меня угнетающе.

Я потянулся к магнитоле, чтобы включить ради, но Саня остановил меня.

— Не надо, — сказал он. — Надо, чтобы было слышно, что вокруг.

Я кивнул, и убрал руку.

Штатной магнитолы, кстати, в «копейках» не предусматривалось. Даже место для неё не было. Поэтому отец «наколхозил» конструкцию из фанеры и кожзама, с выемкой для рычага переключения передач. Выглядела она немного странновато и чужеродно, но свою функцию выполняла: магнитола в ней располагалась на удобном расстоянии, чтобы можно было легко дотянуться рукой, чтобы поменять кассету.

«Ещё внутри легко ствол поместится», — почему-то подумал я, наблюдая за тем, как Саня держит пистолет.

До Егорьевска оставалось меньше десяти километров. Я уже предвкушал, как мы закажем кофе в какой-нибудь кафешке и ещё чего-нибудь перекусить.

Мы выехали на длинный участок прямой дороги. Я привычно посмотрел в зеркало заднего вида. Где-то в километре позади нас двигалась машина. Марку на таком расстоянии я разобрать не мог, но, кажется, что-то иностранное. А потом, совершенно неожиданно, ей наперерез на дорогу выскочил грузовик «ГАЗ», до этого спокойно стоявший на обочине. Легковушка влетела в его бочину, потом её отбросило на обочину, и она перевернулась.

— Фига себе! — вырвалось у меня

Я начал сбрасывать скорость, раздумывая, не вернуться ли — там могли быть пострадавшие.

— Не останавливайся, — ледяным тоном сказал Санёк. — Если можешь — езжай быстрее.

— Но там… — попытался возразить я, однако нарвался на его взгляд и осёкся.

Снова прибавил скорость.

И тут перед нами из лесополосы выскочил «Камаз», полностью перекрыв дорогу. К счастью, расстояние было достаточным, и я успел притормозить.

Дальше всё произошло очень быстро.

Откуда-то из-за грузовика появилось трое в чёрных балаклавах. Они были вооружены, целились в нас.

Я рефлекторно нырнул под руль. Грохнули выстрелы, на меня посыпалась стеклянная крошка.

Осторожно поглядев налево, я увидел, что Саня тоже сидит на полу, каким-то образом умудрившись упаковаться в узком пространстве. Его пистолет лежал на сиденье, с полностью отстрелянным магазином, судя по положению затворной рамы.

Он возился с пакетом, в котором была бомба. Мы на долю секунды встретились взглядами. А потом он резко выпрямился и швырнул пакет сквозь разбитое ветровое стекло.

Через секунду сильно бахнуло. Ощущение, будто ударили чем-то мягким, но тяжёлым по затылку. В ушах неприятно звенело.

Саня что-то говорил мне, но я не мог разобрать. Лишь видел, как двигаются его губы. Потом он открыл дверцу со своей стороны и вышел наружу.

Пару раз глубоко вздохнув, я тоже открыл свою дверцу. Осторожно выглянул наружу.

Саня был возле кабины «Камаза». Стёкла у грузовика были побиты, а на металлической части ниже пара пулевых отверстий.

Он открыл дверцу и едва успел отойти в сторону: из кабины на асфальт упало тело водителя. Не нужно было быть специалистом, чтобы констатировать, что он мёртв.

Глухой стук, с каким его череп ударился об асфальт, я услышал даже сквозь продолжающийся неприятный звон в ушах.

Саня подпрыгнул и заглянул в кабину. Затем, видимо, удовлетворившись увиденным, он быстрым шагом направился обратно к нам.

Только теперь я заметил, что перед капотом «Жигулёнка» валяются части тел: две оторванные руки, нога и, кажется, челюсть. Чуть подальше, возле эпицентра взрыва, который можно было определить по небольшой воронке в асфальте, лежало три тела.

Саня равнодушно прошёл мимо останков и занял свое место. Я тоже вернулся на водительское место.

— Ты в норме? — спросил он.

Я уже набрал воздуха в грудь, чтобы ответить, и только тут обратил внимание на то, что смотрел он не на меня, а в сторону заднего сиденья.

Только теперь я вспомнил про Володю.

Тот сидел, сжимая ладонью правой руки предплечье левой.

— Задели, — сказал он. — Помоги с аптечкой.

— Аптечка же есть? — Спросил Саня, уже обращаясь ко мне.

Вместо ответа я подошёл к багажнику и вытащил аптечку.

Саня тем временем пересел на заднее сиденье, к Володе. Он молча протянул руку за аптечкой, даже не глядя на меня.