Он снова осушил стакан, тяжело поднялся и двинулся к выходу.

– Финист! – окликнул его Баюн. – Стакан верни, он казенный. И зайди ко мне сегодня вечером, как окончательно отпустит. Понял?

– Понял, – мрачно отозвался Сокол, впечатал стакан в стол и наконец покинул помещение.

Баюн тяжело вздохнул, глядя ему вслед. Василисе происходящее нравилось все меньше и меньше.

– Елисей, подожди в приемной, – продолжил раздавать указания Баюн.

Юноша вспыхнул праведным негодованием, но под тяжелым взглядом начальства быстро скис и ретировался. Когда за ним закрылась дверь, Баюн перевел взгляд на Василису.

– Не лезь к Соколу – все с ним будет в порядке, ты тут ни при чем. Это раз. Мальчишку надо взять в оборот и куда-нибудь приставить так, чтобы он преисполнился ощущением собственной значимости, но при этом никому не смог навредить. Это два. И три. Ты сама-то как? И что с цветком?

Василиса пожала плечами.

– Цветка больше нет. А со мной все хорошо.

– Хорошо! – фыркнул Баюн. – Скажи еще, что не держишь зла на этого идиота, которого по недоразумению до сих пор называешь своим мужем.

– Не держу, – ответила Василиса, – и называю его своим мужем с гордостью. Мы все совершаем ошибки, и я готова разделить с ним ответственность за эту. Не оправдываю его, но не думай, что я не встану на его сторону. Здесь ты моей поддержки не найдешь.

– Ты безумна, – пробурчал Баюн. – Никогда тебя не понимал. Вы светлые все такие: любовь, принятие, прощение… Но ты – это совершенно другая история. Ты его меняешь. Я знаю его не один век, а ты с ним всего ничего, но за годы с тобой он изменился. Если бы сам не видел, никогда бы не поверил. Но, Василиса, невозможно сделать из темного светлого. Тем более из него. Помни об этом.

Василиса закатила глаза и решила впредь всегда – всегда! – слушаться Кощея. Сказал: «Оставайся дома!» – значит, надо остаться дома.

– Не желаю это обсуждать, – ответила она. – Наш брак касается только нас двоих. Хочешь отчитать Кощея, скажи ему все это в глаза. Хочешь отчитать меня, говори прямо. А если нет, то закроем эту тему, и лучше объясни, кто этот мальчишка.

– Отчитывать тебя бесполезно, – скривился Баюн. Он налил в стакан воды из графина, отошел к окну и стал аккуратно поливать мирт. Тот благодарно затрепетал листьями. – Если в таком возрасте ты не понимаешь, что творишь, то воспитывать тебя поздно. Мальчишка же… Елисей. Седьмой сын одного из многочисленных отпрысков царя Елисея, того самого, чья жена дожидалась его в хрустальном гробу под охраной семи богатырей… Много гонора и амбиций, толку – ноль. Учитывая место в очереди на трон, дома ему ничего не светит, вот он и решил попробовать себя в этом мире. Пришел на Буян, оттуда его аккуратно скинули на нас да наказали быть с ним поласковее, все-таки особа царских кровей. Подозреваю, его семейка что-то Лебеди профинансировала, обычно она не так радушна. Он, конечно, сразу попросился к Соколу, только вот Соколу он и даром не нужен, а мальчишка, вишь, обиделся. Судя по всему, пока не понимает, что тут не как дома, холить и лелеять себя придется самостоятельно… Если нам очень повезет, то сбежит к своим нянькам через неделю. Только вот что-то мне подсказывает, что мы обзавелись очередной головной болью. Мальчишка, знаешь ли, идейный. Понятия не имею, что с ним делать.

Василиса пожала плечами.

– Варвара жалуется, что ей не хватает рук в архиве, а Демьян с Агатой только добавляют суеты, помощи от них мало. Хочет подвигов, вот пусть и вершит их там. Каталоги ей нормально перепишет, их не обновляли уже лет тридцать.

– Отличная идея, Кощеева, – вскинул бровь Баюн. – Я тут распинаюсь, что ты вся такая светлая, а оказывается, твой муженек тоже успел тебя кое-чему научить. Ладно, ладно, не смотри на меня так, не боюсь. Все, иди уже. И общежитие парню покажи, пусть привыкает к тому, что у нас тут не царские хоромы.

Василиса послушно встала и пошла на выход. И уже в дверях остановилась, обернулась и ответила с улыбкой:

– Это я не у мужа, это я у тебя научилась.

Декабрь 2003 года

– И что это такое? – нахмурился Баюн, бегло прочитав ее заявление. Василиса открыла рот, чтобы объяснить, но он не стал слушать. – И ты туда же… – махнул рукой он. – Бессмертный наш уже заходил, тоже просил сделать так, чтоб ясны очи его тебя больше не видели. Уж не знаю, что вы не поделили… Дура ты, Мудрая. Такой шанс проворонила. Я же тебя специально к нему приставил, чтобы ты у него училась. Можно сказать, преподнес на блюдечке. Он же учеников принципиально не берет, а тут без всякого ученичества, смотри и запоминай, и даже спрашивать можно, если не наглеть! Он тебя в мир вывез, и с ним ты в безопасности была, я за тебя не волновался… А ты… Эх, Мудрая, следующая твоя фамилия будет соответствовать уровню твоего умственного развития, уж я позабочусь.

– Что? – ошарашенно переспросила Василиса. – А как же… куратор…

– Нет, ну как есть дура! – Баюн посмотрел на нее почти с нежностью. – Какой куратор?! Кому?! Ему?! И кого? Тебя? Ой… – Он помотал головой, словно поражаясь той степени тупости, до которой может дойти отдельный индивид, потом задумчиво закончил: – А вот времени строчить отчеты у него точно нет, а у тебя почерк хороший, и чьи каракули мне теперь разбирать придется?

Он отложил в сторону ее заявление, взял со стола сложенный пополам лист бумаги и протянул ей. Василиса поспешно взяла его. На листе был записан адрес.

– Вот, – сказал Баюн, – ваше последнее задание на двоих. Сегодня вечером истекает срок реагирования по нему, так что наведайтесь, а дальше можете друг к другу не приближаться, после Нового года я вам других напарников подберу. Передали наши из местного отделения милиции. Я так и не понял толком, в чем там дело, вроде как собаку чью-то прокляли, соседи жалуются, нас просят посмотреть. Отчет жду послезавтра. Все, выметайся отсюда, горе луковое, свалилась же на мою голову…

Чувствуя себя абсолютно раздавленной, Василиса вышла из кабинета и еще раз перечитала адрес. Он показался ей знакомым. Она спустилась на первый этаж и постучалась в дверь под лестницей.

– Открыто, – невнятно буркнули из-за нее.

В каморке Данилы было тесно, пахло деревом и сигаретным дымом, под потолком тускло светила лампочка, а сам Данила что-то чинил.

– А, ты, – нахмурился он, увидев Василису. – Рабочий день заканчивается через двадцать минут.

– Привет. – Она решила не забывать о вежливости. – Ты, случайно, не знаешь, где это?

Не беря лист в руки, Данила глянул на написанное и хмыкнул.

– Четыре остановки отсюда, недалеко от площади.

«Точно, – подумала Василиса. – Мы как-то были там с Кощеем…»

Она оборвала себя, поблагодарила Данилу и вышла из каморки, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Итак, она знала, где находится нужное ей место, могла самостоятельно туда добраться, и животные явно были по ее части. Не то чтобы Василиса разбиралась в проклятиях, но жуть как не хотелось видеться с Кощеем, да и ведь Баюн велел только посмотреть. Вот она съездит и посмотрит и, если не справится сама, вызовет соответствующего специалиста или, уж так и быть, свяжется напоследок с Кощеем, и пусть он едет один, а для отчета она потом что-нибудь придумает. Да будь там что-то действительно серьезное, вряд ли хозяева оставили бы собаку живой, да и послали бы туда ребят Сокола. Так что, скорее всего, ничего сложного.

Логика трещала по швам, но Василиса предпочла закрыть на это глаза. Баюн зря в нее не верит, считает слабой и недоучкой. И это последнее задание им с Кощеем на двоих. Не встречаться – так будет лучше для них обоих. Она справится самостоятельно. Она готова.