Ночью она лежала, прислушиваясь ко снам обитателей избушки, сжимала и разжимала всё еще горящие пальцы. Ей хотелось, чтобы кто-то снова прикоснулся к ней. Но, видимо, это было как с рекой, разлив которой ей, судя по всему, не суждено было узреть. И, может, к лучшему?

Слово «любовь» обитало лишь в мире давно забытых нянюшкиных сказок. Евдокия понимала: позволит себе поверить в нее – и уже не сможет жить дальше, как прежде.

А теперь она наблюдала, как Кощеева дочь отказывалась бросить своего жениха и спасти себя, а он требовал от нее этого. Вспоминала, как Демьян гладил по плечам Юлию, накладывая на нее заговор, чтобы она не замерзла в зимнем лесу. И как Юлия рассказывала о семейном ужине, на котором ей довелось побывать в доме Кощея. Евдокия девке не поверила, а потому самостоятельно нашла это место в ее памяти и убедилась, что та не лжет.

Княжна перевела взгляд на отца, кружащего вокруг трона. И позволила себе помечтать, что Кощей придет и убьет его. И всё закончится.

И Кощей пришел. Евдокия ощутила его приближение так, будто услышала обвал в горах. Грохот нарастал – неумолимый и неукротимый, он был предвестником того, что погребет их всех, и все они навсегда останутся в этом страшном гиблом месте. И, возможно, это был лучший исход из тех, что мог случиться в этих стенах.

Что расклад не так хорош, как ему мечталось, Демьян понял, лишь шагнув в тронный зал. Ростислава он узнал тут же. От вида Златы с приставленным к ее горлу кинжалом скрутило живот. В метре от князя лежал Яков. Это было совсем плохо. Внука Сокола их с Кощеем план не включал. Утащить двоих тяжелее, чем одного. Внутренний зверь встал и отряхнулся. «Рядом», – скомандовал Демьян. Потерять контроль сейчас было худшим из всех вариантов. Стоит руке князя дрогнуть – и Злата мертва. Ростиславу нужно куда меньше времени, чтобы перерезать ей горло, чем им с Кощеем, чтобы принятые меры возымели эффект.

У дверей зала обнаружилось двое дружинников. Между ними покачивался старик. Дружинники были напряжены и напуганы, а у старика Демьян не уловил ни мыслей, ни эмоций.

«Что делать?» – спросил Демьян Кощея.

«Жди», – ответил он.

– Я пришел, – прогремел отец, как показалось, не только на весь тронный зал, но и на всю Навь. – Чего ты хочешь?

– Того же, чего и всегда, – скривился Ростислав. – Твоей смерти.

– Тогда зачем тебе моя дочь? Отпусти ее, и мы сразимся.

Ростислав засмеялся, его рука дернулась, и из-под лезвия у горла Златы выступила капля крови. Злата не вскрикнула. Она во все глаза не мигая смотрела на отца, прикусив губу.

Демьяна, державшего связь с Кощеем, обдало вязким, тягучим желанием уничтожить. Оно было настолько глубоким и всепоглощающим, что Демьян испугался, забарахтался в нем, пытаясь отделить его от собственных чувств. Зато его зверь потянулся к этому мраку, лизнул его с благоговением и стал сильнее.

– Много моих воинов пало, сражаясь с тобой, – ответил князь. – Я не собираюсь так бессмысленно умирать. Но я пришел сюда, сам пришел, и никто не скажет, что я повел себя как трус.

– Из-за чего мы враждуем? – спросил Кощей. – Я что-то сделал твоему роду?

– Всему роду человеческому! – завопил Ростислав, крепче перехватывая Злату. – А впрочем… Мы же тут сейчас наедине, да? Почему бы не говорить откровеннее? Когда-то я думал, что, убив тебя, смогу облагодетельствовать народ, люди пойдут ко мне и в благодарность за их освобождение признают мою власть над ними… А потом я понял. Люди идут не к тому, кто был к ним добр, – они склоняются перед тем, кто сильнее. Посмотри: они ненавидят тебя, но годами платят дань, чтобы ты уберег их от тех, кто обитает в этих проклятых местах. Но они ошибаются. Ты стар и слаб. Ты размяк настолько, что позволил себе отойти от дел; тот, кого ты называешь своим преемником, даже не твой выродок, а свою дочь ты спрятал ото всех. Ты уже ничем не способен управлять. Пришло время уступить свое место. И разве не знак, что это время пришлось именно на мою жизнь? Хочешь спасти дочь, Кощей? Отдай перстень.

– Почему я должен тебе верить?

– А у тебя есть выбор?

Кощей сощурился.

«Подойди к нему максимально близко. Как только появится возможность, хватай Злату, накинь на нее взороотводящий».

«Яков?»

Отец помедлил мгновение, прежде чем ответить.

«На него тоже накинь. А дальше по ситуации. Я отвлеку Ростислава».

– И что дальше? – спросил Кощей. – Ты займешь мое место. И?

– О, я знаю, как использовать власть, что даст мне этот трон, – в упоении выдохнул Ростислав. – Я наведу порядок. Мне ведомы твои договоренности с Лебедью – еще одно указание на твою слабость. У стада не может быть двух пастухов. И тот мир, в котором ты нынче обитаешь, очень меня заинтересовал. Сколько еще ждет меня!

– Ты планируешь захватить власть над всеми тремя мирами. И что дальше?

Демьян уловил в этом повторяющемся вопросе отголоски усталости. Видимо, наставник уже не раз задавал его сам себе.

– Мир будет у моих ног! Никто больше не посмеет прийти и потребовать с меня плату за свое покровительство! Ни ты, ни Лебедь, ни кто-либо другой!

– И что дальше?

– Хватит болтать! – взревел Ростислав и туже перехватил Злату за пояс. – Перстень, Кощей, или я убью ее!

Кощей стянул с мизинца перстень. Дернулся, когда тот окончательно соскользнул с пальца.

– Евдокия, забери! – приказал Ростислав.

Евдокия вышла из тени и очень неуверенно направилась к Кощею, а Демьян поразился тому, как она выглядит. Княжна снова была бледна, как и в их первую встречу, будто не было трех месяцев, что она прожила в лесу. А ведь еще с утра Евдокия показалась ему абсолютно здоровой. Как она вернулась к своему отцу? И что со Жданом и его родителями? Они были так добры к нему, а он накликал на них беду…

Евдокия тем временем обвела взглядом помост, и Демьян на мгновение испугался, что она заметит его. Странно было встретить такую же, как он. Наверное, сложись всё иначе, им было бы о чем поговорить. Когда она впервые услышала чужие мысли или эмоции? Как восприняла это? Испугалась? Или, наоборот, испытала любопытство? Как училась с этим справляться? Демьян всегда считал, что ему и тут страшно повезло. Его способности пробудились в лесу, и долгих три года, что он учился держать их в узде, рядом были только Агата, их ведьма да ее собака…

Княжна его не заметила. Возможно, ей мешал страх. Теперь, когда она отошла от отца, Демьян очень живо ощутил его, даже не пытаясь читать ее эмоции. Страх был вязким, липким, холодным, и от него, как от ледяной воды, перехватывало дыхание, цепенело тело, заставляя позабыть о том, что можно пытаться бороться.

– Быстрее! – рявкнул Ростислав.

Евдокия двигалась так скованно, словно шла против течения. И непонятно было, кого она боится сильнее: Кощея или своего отца.

– Евдокия! – прорычал Ростислав.

Она пошла быстрее, остановилась перед ступеньками, ведущими на помост, и протянула ладонью вверх дрожащую руку. Не отрывая взгляда от Ростислава и Златы, Кощей сделал два шага вперед и вложил в ее ладонь перстень. Евдокия шумно выдохнула и стала отступать. Демьян максимально аккуратно дотронулся до ее щитов. Они напоминали кое-как выложенную в виде стены кучу камней, но стояли хорошо. И мелькнула мысль: неужели она всему училась сама?

Он попытался проникнуть за них, и тут… перестал чувствовать Евдокию. Демьян потянулся к Ростиславу и тут же отпрянул. Нет, разум того охраняло что-то посильнее самопальных заслонов. Какой-то артефакт? И судя по тому, что он потерял княжну, артефакт Ростислава распространялся не только на него, но и на тех, кто находился рядом с ним. Возможно, защищал от магии вообще. Стало понятно, почему Кощей до сих пор не связал его волю и не убил.

– Еще раз попробуешь повлиять на меня… – прорычал Ростислав, глядя на Кощея, и Злата коротко ахнула.

«Не трогай его!» – отрывисто приказал Кощей.

Демьян чертыхнулся про себя. Он едва не стал причиной смерти Златы. Осторожнее!