– Не волнуйтесь, – вздохнул Клим. Чувствовал он себя хуже некуда: старика обманывать – разве ж дело. Но и выбора особого не было. – Мы пока не собирались. Пока Женя не скажет…

– Спасибо тебе! – Савелий Афанасьевич обхватил его ладонь второй рукой, и глаза у него заблестели. – Спасибо. Я, может, только благодаря тебе жить и остался. Так за Чернаву сердце болело, а как ты сказал, так я и успокоился, и так захотелось еще посмотреть, как ваша жизнь сложится. Только что ж ты ко мне-то сначала не пришел? Впрочем, дело молодое, да и мир другой, всё тут иначе… А ты Чернавушку-то всё же береги. Это она на людях хорохорится, чтоб кто случайно не удумал, что ее обидеть легко. Всё сама, всё в себе. А на деле ранимее ее я не встречал. Ну да что я тебе рассказываю, ты ж, наверное, и так уже про нее всё понял. А я как отсюда выйду, сразу к деду твоему пойду, надо ж за ваше здоровье выпить…

Клим перевел взгляд на их руки – старческие ладони на его молодой. Пальцы у отца Жени мелко подрагивали.

– О чем с тобой папа говорил? – спросила Женя, когда они с Климом вышли из больницы. – Я ж поняла, что он специально тебя со мной не пустил.

– Просил меня не делать тебе детей до поры до времени, – задумчиво ответил Клим.

Женя как шла, так и остановилась. Мочки ушей заалели из-под шапки. В другое время Клим бы позабавился – столько лет, у иных в это время уж по три, по четыре ребенка, а она до сих пор дитя дитем, – но только в этот раз было как-то не до шуток.

– Клим, прости меня…

– Я тебе хоть слово сказал?

– Я ему расскажу, – в тысячный раз пообещала она. – Он выйдет из больницы, и я расскажу, а потом сразу разведемся…

– Твой отец хочет выпить с моим дедом за нашу с тобой счастливую жизнь, – вздохнул Клим.

Глаза у Жени стали совсем большие.

– То есть уже сейчас надо рассказать, да? – испуганно спросила она и оглянулась на больницу. Губы у нее побелели. Но Клим теперь уже знал, что это от холода, и больше не пугался.

– Деду точно придется рассказать сейчас.

– Что? – недоуменно нахмурилась она.

– Моему деду, говорю, про наш с тобой уговор придется рассказать как можно быстрее. Чтобы он нам подыграл, иначе не выйдет.

– Но Клим…

– Жень, – вздохнул Клим, – сейчас не лучшее время рассказывать твоему отцу правду. Ты и сама это знаешь. Не переживай, всё будет нормально. Он поправится окончательно, тогда и признаемся. Вместе. Ладно?

Она неуверенно кивнула. Потом закрыла глаза руками.

– Так! – рыкнул Клим. – А ну, хватит тут мокроту разводить! Ничего страшного не происходит! Савелий Афанасьевич почти выздоровел! Ну а что нам обманывать его приходится… Иногда «как правильно» и «как лучше» по-разному бывает.

Женя кивнула, всё так же не отнимая ладоней от глаз, и всхлипнула.

Женщины! Ну вот чего она? Он же всё разумно говорит…

– Иди сюда, – вздохнул Клим и обнял ее, привлекая к себе. Та с заминкой, но поддалась.

На краю сознания зазвенел колокольчик. Клим вскинул голову и прошелся взглядом по окнам на втором этаже больницы. И увидел буквально тут же.

В одном из них стоял Савелий Афанасьевич и смотрел на них.

– Ну вот! – гордо произнесла Злата, демонстрируя Яше накрытый стол. И добавила, несколько приукрасив действительность: – Я сама готовила.

Разумеется, готовила мама, а она помогала, тщательно следуя инструкциям, а потом забрала половину, разложив по контейнерам, и убежала через зеркало, чтобы побыстрее показать Яше, на что способна. Но Яков всей этой подноготной не знал, поэтому с уважением оглядел стол и довольно кивнул.

– А говорила, не умеешь!

– Ну, мало ли чего я там говорила, – насупилась Злата. – Клим с Женей вернутся, и можно садиться. Я подогрею. Но если очень хочешь есть, можем не ждать.

– Да нет, как без них? Подождать надо.

– Окей, – тщательно замаскировав огорчение, согласилась Злата. Ему что – не хочется попробовать ее стряпню? Ну да ладно, пусть тогда при Жене пробует и хвалит. А то Клим только и говорит о том, как вкусно та готовит. Не может ведь Женя готовить лучше мамы. – Чем займемся? Яш, а давай я тебе сейчас свой подарок вручу. Можно?

– Без всех?

Злата про себя недовольно поморщилась. Сдались ему эти все! Что же он у нее такой неромантичный?!

– Без всех.

– Ну… Ну ладно.

Злата кинулась к своему рюкзаку и достала из него аккуратно завернутую в крафтовую бумагу коробочку. Торжественно вручила. Яков с явным удовольствием принял подарок, повертел в руках, потом очень аккуратно снял обертку, оглядел коробочку и вопросительно на нее посмотрел.

– Что это? – спросил он.

– Наушники! – радостно пояснила Злата. – Вставляешь в уши, слушаешь всё подряд и никому не мешаешь. В общем, ты не должен об этом знать, но я слышала от мамы, что тетя Настя на этот Новый год подарит вам с Климом по нормальному телефону. Так что это только часть подарка. Я завела для тебя почтовый ящик и оформила на его адрес подписку на музыку и книги. Как только новый телефон окажется у тебя, я помогу всё настроить.

– Ого… Спасибо!

Злата довольно улыбнулась. Кажется, угодила. Отлично. И замерла, ожидая от Яши дальнейших действий.

– Спасибо, – повторил Яша, положил всё на свободный край стола и поцеловал ее.

Вообще-то, Злата ожидала от него ответный подарок, но получить такой вариант «спасибо» бонусом тоже было неплохо. Тут Яша как-то по-особому нежно провел ладонями по ее талии, и внезапно Злату окатило волной возбуждения. Она вдохнула поглубже.

– Женя с Климом когда придут? – спросила она.

– К девяти обещались…

– Тогда у нас целый час… Яш… Давай попробуем.

Она перестала думать о подарке. Главным сейчас стало ни в коем случае не потерять это ощущение. Главным – и самым сложным. Так происходило раз за разом. Вот она хочет-хочет-хочет, а вот раз – и словно кто-то дернул рубильник. А ведь она и правда хотела. И даже фантазировала на этот счет много и со вкусом. В фантазиях всё было хорошо, но на деле выходило жутко страшно. А вдруг снова получится, как под заклятьем? Голая физиология и никаких чувств. А вдруг еще хуже? Как в ее единственный раз без заклятья. Она до сих пор помнила те ощущения. И самое горькое заключалось в том, что тогда Злата сдержалась и не причинила Олегу никакого вреда. Она ведь верила ему. Была так влюблена в него. Клялась ему в любви до гроба и пыталась придумать, как продлить ему жизнь на пару сотен лет… Вспоминать о последнем было противно, стыдно и, как ни странно, печально. После Олега Злата дала себе слово никогда больше не давать подобных клятв. О чувствах можно говорить только здесь и сейчас, не стоит распространять их на будущее.

Наверное, именно этот страх и мешал ей, и раз за разом, стоило им с Яшей попробовать зайти куда-то дальше поцелуев, ее словно ледяной водой окатывало. Злата уже снова начала думать, что всё-таки просто переступить через себя – не самый плохой вариант. Останавливало одно: один раз она уже попыталась, и Яше за это прилетело. Так что оставалось только пытаться снова и снова и пытать этим Яшу. Она чувствовала себя виноватой перед ним за то, что никак не может поймать волну и решиться.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Разве Новый год – не отличный повод, чтобы заняться сексом? Будет прекрасное романтичное воспоминание. Нужно просто собраться!

– Злат…

– Я абсолютно уверена, что хочу попробовать.

– Хорошо. Я дверь закрою.

И он отошел от нее, чтобы закрыть дверь. Злата ощутила, как нахлынувшее минуту назад возбуждение пошло на убыль.

Нет! Нет! Нет!

Нельзя прерываться!

Но Яша ведь прав, дверь и правда лучше закрыть… С трудом удалось зацепиться за ускользающие ощущения, и, когда Яша снова оказался рядом с ней, она первая подалась к нему в надежде всё вернуть.

– Злат, – приглушенно пискнул он, когда она нечаянно прикусила ему губу. – Тише…

– Хорошо…

Наверное, надо было позволить Яше вести. Но у него имелась ужасная привычка делать всё обстоятельно, а потому медленно, а у нее и у ее возбуждения не было столько времени. Приходилось торопиться…