Всё это уже было, и Демьян знал исход, знал, что в прошлом всё сложилось хорошо, и поэтому эти воспоминания были зоной безопасности, местом, в котором можно найти поддержку. Агафья Егоровна любила их, но так, как любят лесные ведьмы, всегда готовые с легким сердцем отпустить поутру. Однако ее ровная спокойная любовь и та уверенность, с которой она раз за разом говорила Агате, что всё у той получится, а ему – что он обязательно поправится, стали им с сестрой опорой и не позволили поддаться страху и унынию. Наверное, это у нее Демьян научился всегда ждать лучшего и не впадать в отчаяние.

Увы, прерывая его воспоминания, в комнату скользнула белая тень.

– Не спится? – поинтересовался Демьян.

Тень замерла, потом отошла от стены на середину гостиной, где он ночевал теперь, потому что свою спальню отдал на время княжне. Евдокия стояла перед ним в длинной белой сорочке, решительная и гордая, и Демьян тут же понял, зачем она пришла.

Боги, еще и это…

Видимо, его проклятие решило, что раз не может дотянуться до него через кровь, убьет иначе. Что ж, надо было отдать ему должное: избранный метод начинал приносить плоды.

– Сложно уснуть, когда ты так близко, царевич, – ответила княжна.

Голос у нее был нежный и слегка дрожал, но Демьян ей не поверил. Не так просто скрыть что-то от ментального мага, разве что он сам захочет скрыть это от себя. В случае с Евдокией он позволил себе вольность. В голову ей не лез, но общий настрой считывал. Влюбленностью в него там и не пахло. Внешне она была с ним ласкова, но истоки этой ласки были далеки от симпатии. А вот что было – так это напряжение. Княжна оставалась натянута словно струна, и Демьян не мог понять, чего она боялась. Всё время заговаривала о женитьбе, хотя он и обещал не возвращать ее отцу. Но если она и не поверила, то это были ее проблемы. Он свое слово сдержит. Если же решила, что, переспав с ним, получит дополнительные бонусы, то ошиблась.

– Хороший сон – залог свежести лица поутру, – мрачно ответил Демьян. – Возвращайся к себе.

– Знаешь ли ты, царевич, как непросто честной девице явиться ночью в комнату к мужчине…

Демьян с сожалением оторвался от созерцания потолка и сел на диване. Учуял толику смущения. Ну да, спать одетым ради ночующей отдельно Евдокии он не собирался.

– Как ты себе вообще это представляешь? – поинтересовался он.

– Откуда же мне знать, как оно бывает?

– А с чего взяла, что я пущу тебя в свою постель?

Пространство вокруг Евдокии затрепетало от возмущения. Что ж, какая женщина захочет услышать, что она нежеланна, даже если мужчина ей не нравится? А теперь сменим тактику.

– А с другой стороны, коли дева сама ко мне в ночи пришла, зачем отказывать? Так?

И вот теперь наконец-то ощутил привкус отвращения и отголосок страха. Как бы Евдокия ни храбрилась и что бы ни говорила, ложиться с ним в постель на самом деле ей вовсе не хотелось. Но тогда зачем всё это затеяла? Он мог порыться в ее сознании, но Демьяну было слишком черно на душе, чтобы нырять в чужую тьму. В первую очередь ментальный маг должен быть спокоен, а иначе легче легкого натворить дел в чужом разуме, посеяв там собственный хаос.

– Прости, но я уже говорил, ты мне неинтересна, – вздохнул Демьян и снова упал спиной на диван. – Возвращайся к себе.

Однако княжна и не подумала этого делать. Вместо этого ее напряжение внезапно улеглось, Евдокия отошла к креслу и опустилась в него. И даже в сорочке посреди гостиной умудрилась выглядеть так, будто под ней трон.

– Чем я тебе нехороша, царевич? – неожиданно спокойно и без всякого надрыва в голосе поинтересовалась она. Демьян вскинул бровь: занятно. – Это мне впору рыдать, – между тем продолжила Евдокия. – Ты привел меня сюда, а здесь ни терема, ни слуг. Свадьбу обещал, а медлишь. С чего мне быть уверенной, что ты не вернешь меня батюшке?

– Я обещал защиту, а не свадьбу. – Демьян сглотнул и поморщился, слюна была горькой. – А что касается твоего отца… Чтобы он потом сказал, что я обесчестил тебя, и снова развязал войну?

Евдокия засмеялась.

– И всё же, чем я тебе не люба? – повторила она. – Али кто другой твое сердце уже занял? Может, та, что приходила сюда? Так я же не против, коли ты другую порой ласкать будешь. Я всё понимаю и о месте в твоем сердце не прошу.

Ух ты. Вот это речи пошли. И даже вроде как повеяло ревностью. «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей. И тем ее вернее губим…» Только вот Юлю она упомянула зря.

– А о чем просишь?

– Лишь о том, чтобы стать тебе женой и матерью твоих законных детей. Во мне течет кровь Велеслава, и я могу подарить тебе сильных наследников. И ведь раз ты до сих пор не сделал женой ту девку, значит, она тебе не ровня, и ты всё равно не сможешь…

Демьян смял простынь в кулаке и сжал зубы. Силы ощерились, но волна злости была такой, что он неожиданно легко приструнил их. Или они просто решили подождать, когда хозяин сам кинет добычу им на растерзание?

– Сколько тебе лет? – перебил ее Демьян, изо всех сил стараясь, чтобы голос его не выдал. И навязанный в свое время Кощеем кружок дебатов и риторики оказался как нельзя кстати. – Двадцать три? Двадцать четыре? Почему ты до сих пор ходишь в девках? Неужто не сватался никто? Неужто не позарился на земли твоего отца? Ты ведь одна наследница.

– Батюшка мною больно дорожит…

– Что ж у тебя тогда шрам от кнута на спине?

Она не ответила. У него не было права задавать этот вопрос и не было права знать. Но это ее воспоминание было слишком ярким, а Демьян слишком плохо контролировал себя с утра после той жуткой ночи, когда потерял Юлю… Он чем-то напугал Евдокию. Быть может, безумием, отразившимся в его глазах. И она вспомнила. А он посмотрел.

– В какой момент он перестал тобою дорожить? Ты ведь не врала, когда говорила, что князь убьет тебя, если не уйдешь со мной. Чем ты его так прогневала?

Евдокия снова промолчала. Потом встала.

– Добрых тебе снов, царевич. И я впрямь не против твоей девки, пусть только мне на глаза не попадается.

И направилась вон из гостиной.

– Евдокия, – окликнул Демьян, она остановилась и обернулась, он ощутил слабую надежду и поспешил избавить от нее княжну. – Завтра я верну тебя в твой мир. Не к отцу. Но о тебе позаботятся. Будешь жить в хорошем спокойном месте с хорошими людьми. Содержать до смерти буду. Найдешь себе мужа – твое личное дело. Но дорогу в родное княжество не ищи. И свадьбы больше не проси, только разозлишь, а я не женюсь на тебе.

– Но мне хорошо здесь, с тобой! – поспешно воскликнула она.

– Неужто не рада тому, что сможешь выйти, прогуляться, что снова вернешься ко всему знакомому? – горько усмехнулся Демьян. – Ты сидишь здесь уже полторы седмицы. Не говори мне, что тебе тут хорошо. Ты только что сказала об ином.

Евдокия топнула ногой. Демьян сдержался от смеха. Ведет себя словно избалованный ребенок.

– Я не уйду!

– Давай-ка без истерик, – жестко обрубил он. – И иди в свою постель. Тебе завтра понадобятся силы.

И снова не злость. Страх. Да что же это… Но нет, Ростислав ее не найдет.

– Иди, пока не прогневала, – всё-таки повысил голос Демьян. И Евдокия метнулась из комнаты.

Отлично. И поделом.

Силы в венах недовольно заворочались, поняв, что сегодня добычи не будет.

– Я властен над вами, а не вы надо мной, – прошептал Демьян то, во что больше не верил. Потом махнул рукой, ставя купол.

– Юля… – позвал он в ночь. – Юляш, поговори со мной. У меня беда за бедой, Юль… Можно, я тебе расскажу…

– А маразм крепчал, – прошептала Юля, глядя на серую металлическую дверь, обозначившую вход в квартиру Демьяна. Потом стрельнула глазами в угол потолка, где висела камера видеонаблюдения. Сейчас та была наведена прямо на нее.

Юля не отрицала, что располагать на площадках камеры – идея хорошая, но сейчас ей нужно было время, а где-то внизу сидел охранник, разглядывал ее и, возможно, уже начинал раздумывать, чего это она застыла и не двигается. Это консьержка ее хорошо знает и пускает без предварительного предупреждения от Дёма, а вот охранник может и заинтересоваться ее скромной персоной. Не будь здесь этой камеры, Юля бы просто посидела возле двери, а потом решила, что не судьба, и отправилась домой. Но камера всё портила.