– А сразу? – всхлипнула Василиса.

– Я уже сказал, – нахмурился Кощей, – магия на магию – не лучшая идея. Некроз мог начать распространяться быстрее, и тогда даже я вряд ли бы помог. Так что насчет Конторы?

Она снова помотала головой. Теперь, когда боль ушла, думать было легче.

– Домой пойду, сама справлюсь, – вымученно ответила она.

– Не справишься, – отрезал Кощей.

Василиса наконец смогла взять себя в руки и перестать плакать. Она вдруг ощутила странное безразличие к тому, что будет дальше. Лишь бы снова не стало больно. Кощей вздохнул, и ей почудилось, будто он борется с собой, решая, говорить или нет. Наконец он отвел глаза и предложил:

– Мы можем пойти ко мне, и я сам все обработаю и зашью.

– Зачем? – изумилась она, не веря услышанному.

– Так будет лучше заживать. Отделаешься парочкой незаметных шрамов, уж извини, без них не получится.

– Нет, зачем ты мне помогаешь?

– Потому что с двумя руками жить проще, чем с одной. И раз ты задаешь мне такие вопросы, значит, совсем уже пришла в себя. Так скажи, химера, значит, все же пострашнее меня будет? Или ты меня больше не боишься?

Он смотрел прямо и неодобрительно, зеленые глаза потемнели. Но Василиса выдержала его взгляд.

– Не знаю, – честно ответила она. – Но после нашего последнего разговора стало легче. Во всяком случае, ситуация малость прояснилась. К тому же я все еще пью свой эликсир. Существенно снизила дозу, но…

– Возьму себе на заметку: чуть что не так – надо поорать, – хмыкнул Кощей.

И неожиданно для себя Василиса улыбнулась. Ситуация была абсурдной. Они сидели на полу в чужой квартире, за дверью была статуя химеры, в коридоре храпела ведьма, и именно в такой обстановке оказалось неожиданно легко говорить об их сложных отношениях.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Что пришел. Я думала, ты бросишь трубку, едва узнав мой голос. Ну, ты ведь сказал, что я могу умереть, раз уж мне так хочется…

– Я правда так сказал?

– Да.

– Видимо, я был зол. Как видишь, я вовсе не желаю тебе смерти, в противном случае отправил бы тебя сейчас к Баюну.

Баюн…

– Спасибо, что ничего не рассказал ему об эликсире.

– И объяснять потом, зачем тебе вздумалось его пить? Нет уж, увольте.

– И еще… Не надо на меня орать, ладно? Я и так все прекрасно понимаю.

Кощей тяжело вздохнул.

– Ладно, – согласился он. – А теперь идем отсюда, пока твоя пьянчужка не проснулась.

И одним рывком поднялся на ноги. У Василисы так красиво встать не получилось, пришлось взбираться по стеночке, всячески оберегая руку.

– А как мы?.. – нахмурилась она, вдруг осознав, что Кощей явился сюда в птичьем обличье. Кощей, видимо, тоже об этом подумал, потому что задумчиво спросил:

– Ты когда-нибудь ходила зеркалами?

Зеркалами Василиса никогда не ходила. Еще Яга говорила ей, что для нее зазеркалье окажется дорогой без конца. Она покачала головой.

– Что ж, вот и будет новый опыт, – резюмировал Кощей.

Он достал из внутреннего кармана пиджака флягу, отвинтил крышку и сделал глоток.

– Не одобряешь? – спросил он, поймав взгляд Василисы.

Она пожала плечами и ничего не ответила, но общий посыл он понял, усмехнулся.

– Это просто вода, привык носить с собой. Хочешь?

Пить и правда хотелось. Не задумываясь, что собирается сделать это из фляжки Кощея, Василиса забрала ее из его рук и жадно отпила. Это и впрямь оказалась вода. Свежая и едва ли не сладкая, наверняка из какого-то особого источника.

Она вернула ему флягу, и Кощей убрал ее обратно в карман. Потом открыл стоящий в комнате шкаф. Внутри одиноко болтались пустые вешалки, а на внутренней стороне дверцы висело зеркало. Кощей провел вдоль него ладонью, и зеркало подернулось темной мутью, перестало отражать комнату, открыло проход.

Кощей повернулся к Василисе.

– Поскольку я обещал тебя не трогать, это тебе придется взять меня за руку, – сказал он. – Но ты можешь отказаться.

Василиса поджала губы, выражая тем самым свое отношение к одному отдельно взятому колдуну, но послушалась.

Ладонь у Кощея оказалась широкая, теплая и сухая. Грубая. Чувствовались мозоли – наверное, от меча. Она ни разу не задумывалась о том, как часто он теперь бывает в Нави. Но по всей видимости, часто.

– Смотри-ка, – усмехнулся он, – а ты начала кусаться. Неужто заразилась от химеры? Мне есть смысл ожидать нападения?

– А ты не провоцируй, – пробормотала она.

Кощей засмеялся.

– Так вот ты какая, Василисушка. Яга, помнится, говорила, что характер у тебя есть. Я уж думал, старая совсем из ума выжила и не видит дальше своего носа. Ладно, идем. – И добавил уже безо всякой улыбки: – Не отпускай, а то потеряешься еще, искать тебя потом.

Василиса сжала губы плотнее. И ладонь его тоже сжала.

Кощей шил аккуратно, умело и так спокойно, будто занимался этим пару раз в неделю. Руку Василиса все еще не чувствовала и радовалась этому. Но каждый раз, когда игла касалась кожи, становилось страшно, и все еще иногда хотелось заплакать, жалея себя. Хотелось отвлечься, поэтому она начала говорить, и Кощей неожиданно ее поддержал. Разговор тек сам собой, обо всем и ни о чем, и говорили они так, словно делали это каждый вечер. Василиса все ждала неловких пауз, но они не приходили. Странно это было.

Кощей закончил шить, еще раз внимательно осмотрел раны и швы, обвел пальцем контур. Василиса не чувствовала его прикосновений, но они все равно смущали. И, пытаясь сделать вид, что все нормально, она спросила:

– Где ты этому научился?

Кощей хмыкнул, отпустил ее руку и принялся убирать инструменты обратно в аптечку.

– Я бессмертный, но не неуязвимый, и, как я уже сказал, мы, темные, плохо умеем лечить. – Он поморщился, видимо, вспомнив что-то неприятное. – Ускоренная регенерация – это хорошо, но даже она порой не спасает, и тогда приходится латать себя без магии. А порой на нее не приходится рассчитывать… – И, поймав ее недоуменный взгляд, добавил: – Например, когда магия на сегодня закончилась.

– И с тобой такое бывало? – не поверила Василиса.

– И со мной, – спокойно ответил он. – Магический резерв – штука вполне истощаемая. В принципе, я всегда знаю, когда нужно остановиться. Но то, что я это знаю, не означает, что я всегда могу это сделать.

Кощей положил иглу на стол, провел над ней ладонью, и она рассыпалась в прах. Он смел его в мусорное ведро. За это Василиса была благодарна ему отдельно: не пришлось просить самой и не нужно было теперь волноваться о том, как он может использовать ее кровь. Потом он взял из аптечки небольшую баночку и поставил на стол.

– Я не устанавливал дренаж, но после моего вмешательства он не должен понадобиться. В любом случае втирай раз в день, так все заживет быстрее и вернее, и шрамы будут почти незаметны, со временем сгладятся. Это мазь на основе мертвой воды. Насчет швов не беспокойся, нити рассосутся.

Василиса смято поблагодарила, не зная, как правильно реагировать. Мертвая вода была слишком ценной, чтобы дарить лекарство на ее основе просто так. Она пообещала себе, что обязательно вернет остатки. Да и вообще, Кощей пекся о возможных шрамах куда сильнее, чем она сама. Останутся и останутся. Все равно она носила платья только с длинными рукавами. Платье, кстати, было жалко, а вид голой руки нервировал.

– Хочешь кофе? – неожиданно спросил Кощей. – Вечер так себе, надо бы запить.

Василиса пожала плечами. Мол, можно, если не сложно. В конце концов, за этот вечер произошло много всего, что никак не укладывалось в обычный ход вещей.

Дом Кощея разительно отличался от того, что Василиса успела представить по дороге сюда. Он оказался абсолютно обычным. Они вошли через зеркало в кабинете, и кабинет выглядел совершенно нормальным: на стенах не висели кандалы и оружие, в углах не томились узники, и в котлах не булькали зелья, нигде не было ни скелетов, ни таинственных артефактов. Впрочем, в кабинете они не задержались, спустились на первый этаж в кухню. Пока Василиса осматривалась – здесь тоже не наблюдалось ничего напоминающего о жилище темного колдуна, разве что все сверкало излишней чистотой, – Кощей позвонил Соколу, сообщил, что по соответствующему адресу его ждет много интересного, а потом занялся ее рукой. Он был собран и спокоен. Как и всегда. Василиса напоминала себе, что Кощей – колдун невероятной силы, для него терять самообладание – все равно что позволить реке Смородине выйти из берегов и посмотреть, что будет. Но даже так его уверенность действовала на нее умиротворяюще.