— Будет сделано, ваша милость! — гвардеец стукнул каблуками тяжелых сапог и ударил себя рукой по груди. — Сию минуту.

Грегор прибытию столь необычных гостей удивился не меньше Альдора, но распорядился немедленно пригласить их в зал. Очередное развлечение для знати, непередаваемая острота ощущений. Живые дикари прямо здесь, в замке, который ни разу не удавалось взять штурмом. По приказу Грегора благородные гости спешно расселись по лавкам и теперь сворачивали головы, приковав взгляды к двери, через которую вот-вот должны были пройти варвары.

Альдор стоял подле короля, до судорог сжимая край подлокотника его тронообразного стула. Все это ему не нравилось. Будь его воля, он бы ни за что не стал пускать врагов в сердце столицы. Альдор не подпустил бы их к городу и на полет стрелы, будь оно все проклято! Кто знает, зачем они явились? Одному Хранителю известно, какие дары они собираются преподнести, и что из этого выйдет. Но Грегор был тверд в своем очередном авантюрном решении.

— Послы Рундкара! — возвестил герольд и тут же поспешил убраться как можно дальше от распахнувшихся дверей.

Первым шел старик — сухой, но крепкий, размерами он едва ли уступал здоровяку Киверу. По широкой груди рунда стелилась длинная седая борода, сплетенная в косы. В серебристых волосах, перетянутых кожаным ремешком, виднелись бусины из различных металлов, дерева и даже столь редкого на севере цветного стекла. Старик улыбался — обветренное морщинистое лицо скалилось желтыми зубами.

За ним шли четверо рундов помоложе. Первый — крепкий, как дуб, нес перевернутое вверх тормашками копье с намотанной белой тряпкой — символ мирных намерений, который, впрочем, тут же забрали гвардейцы — от греха подальше. Второй детина тащил в могучих руках окованный железом сундук. Двое последних хмуро оглядывались по сторонам, выискивая угрозу — должно быть, они служили телохранителями при после.

Старый рунд, опираясь на посох, испещренный затейливой резьбой, прошел несколько шагов и остановился перед стеной гвардейцев, преградивших ему дорогу.

— Подойди ближе, гость, — приказал Грегор.

Переговорщик улыбнулся еще шире и, каркнув что-то по-рундски своей свите, наконец предстал перед Волдхардом.

— Ты желал говорить с вождем хайлигландцев. Я — Грегор из рода Волдхардов, и я правлю этой страной. Кто ты и зачем пришел? — король принял расслабленную позу, но его холодные глаза неотрывно следили за послом.

— Мое имя — Ойвинд Долгий язык, — пророкотал рунд на безупречном хайлигландском. — Это прозвище я получил потому, что могу говорить на нескольких наречиях. Впрочем, в молодости тому были и другие причины. — Сказав это, старик усмехнулся и стукнул посохом о пол. — Но я пришел говорить не от себя, а от имени Магнуса Огнебородого — вождя, что объединил северные кланы. Он установил мир на своей земле и теперь хочет того же и с Хайлигландом.

Альдор обмер от неожиданности. Грегор на миг застыл, не веря собственным ушам. Подавшись вперед, он поставил локоть на колено и оперся подбородком о ладонь.

— С чего вдруг рунды заговорили о мире? Сотни лет наши народы враждовали и пролили море крови за клочок земли. Так почему твой вождь хочет мира сейчас?

— Потому что сейчас мы можем друг другу помочь, — любезно поклонился переговорщик. — Грядет зима, вождь хайлигландцев, и мы знаем, что твоя земля родила мало зерна. Мы знаем, что ты поссорился с южанами, сидящими в далеком Белом городе. У твоей страны почти нет друзей, а те, что остались — ненадежны. И сейчас ты стоишь перед выбором: либо воевать с нами и дать умереть с голоду своему народу, либо отдать подданным хлеб, но ослабить свою армию. Трудный выбор. Но от голодных солдат толку мало, уж мы-то знаем. И потому у моего вождя есть к тебе предложение.

Брови Альдора невольно поползли вверх. Он прочитал немой вопрос в глазах Волдхарда и пожал плечами.

— Вы слишком хорошо осведомлены для дикарей, — заметил король.

Старик громко расхохотался.

— Вы считаете рундов дикарями, но мало кто из вас бывал дальше границ. Пленные видели разве что Тронк, — ответил он. — Но вы не бывали в Эксенгоре, стоящем на великой реке Сире. Вы не знаете Вевельстада, где уже давно торгуют купцы с дальнего юга и сказочного востока. Воюя с нами за небольшой кусок почвы, что вы именуете Спорными землями, вы закрыли глаза на все прочее. Ты не знаешь рундов, вождь хайлигландцев. Ты думаешь, что рунды срут и спят на снегу, едят сырую медвежатину и воруют ваших баб, чтобы позабавиться с ними.

Грегор холодно улыбнулся.

— По крайней мере, одну такую историю я все же слышал. Когда погиб мой брат, а верная моей семье вагранийка попала в плен.

— Она была вагранийкой, а с ними у нас свои счеты, — ответил Долгий язык. — Но мой вождь знал, что ты не забудешь такого оскорбления. Артанна нар Толл была дорога твоему отцу, вождь хайлигландцев — хотя бы потому, что от ее руки пало немало моих сородичей. Но то, что с ней сделали, когда она оказалась у нас в плену, хвалебных песен не достойно. Поэтому Магнус Огнебородый шлет тебе этот подарок.

Старик знаком приказал поставить сундук перед столом короля. Кивер и Альдор вызвались открыть его. Едва поднялась крышка, в нос эрцканцлеру ударила вонь разложения. Положения не спас даже толстый слой смолы, густо нанесенный на отрубленную голову. Разобрать черты лица уже было невозможно, но оно, определенно, принадлежало человеку.

— Кто это? — спросил Грегор, равнодушно осмотрев дар.

— Нуд Сталелобый, — оскалился переговорщик. — Точнее, то, что от него осталось, после того, как мой вождь его казнил. Магнус мог не убивать его, но сделал это, зная, как досадил этот сталелобый болван твоему отцу и его ручной вагранийке. Нуд убил твоего брата, вождь, пленил и пытал множество ваших солдат, обесчестил Сотницу. Он показал себя хорошим воином, умел командовать, и убивать его было жаль. Но как иначе мы могли доказать, что действительно хотим переговоров? Это, — Ойвинд указал на сундук с головой, — Знак наших мирных намерений. Нуд не желал мира с Хайлигландом и погиб за это.

Грегор рассеянно кивнул, обдумывая сказанное.

— Чего же хочет твой вождь?

Рунд, все еще скаля желтые зубы, оглянулся по сторонам и снова грохнул посохом по полу.

— В наших краях не принято отправлять стариков на побегушках, чтобы решать судьбы целых народов. Наши традиции предполагают, что вожди должны встретиться лицом к лицу, дабы болтуны вроде меня не исказили смысл переговоров. Магнус Огнебородый хочет говорить с тобой, вождь хайлигландцев. Лицом к лицу. С глазу на глаз.

— Твой вождь многого хочет, — Грегор обошел сундук и внимательнее заглянул внутрь. — Откуда мне знать, что это не ловушка? Откуда мне знать, что это — голова Нуда?

— Мы понимаем твое недоверие, правитель. Но знай, что ради вашей встречи Магнус убил не просто одного из лучших вождей. Он убил верного друга, который был врагом тебе. Он дает слово, что не прольет крови и не навредит ни тебе, ни кому-либо из твоих людей. Ни один рунд не нападет на хайлигландца даже в Спорных землях, покуда вы с Огнебородым не потолкуете, — громогласно, так, чтобы его слова были услышаны даже в самом дальнем конце зала, возвестил Ойвинд. — О нас могут говорить всякое, но никто не усомнится в том, что мы умеем держать слово.

Волдхард подошел ближе и встал на расстоянии вытянутой руки от посланника. Альдор заметил, что рука короля лежала возле рукояти меча.

— И где же твой вождь хочет встретиться? — спросил Грегор.

— В Спорных землях, где же еще? Выбор места он предоставляет тебе.

— Так, значит, он хочет поговорить о мире…

Старый рунд пождал плечами.

— Смотри правде в глаза, вождь хайлигландцев. Мир будет установлен, и неважно сколько людей умрут за это. Но если жертв можно избежать… Под знаменами Магнуса Огнебородого собирается большая часть севера. И если мы обрушим всю свою ярость на твои Спорные земли, спорить за них очень скоро станет некому. По крайней мере, в Хайлигланде. Если хочешь совет старого болтуна, то я скажу, что вам нужно встретиться. За спрос мзду не берут — может и договоритесь, удивите толстозадых южан мирным союзом. А потом, как знать…