— Вы перепрятали бумаги, — энниец покосился на тайник. — Я уже убедился.

— Именно.

Плечи Ихраза поникли, когда он снова взглянул на стилет. Энниец отложил оружие в сторону.

— А что… — он запнулся. — Что случилось с другими?

«Кое-что увлекательное!»

Демос помедлил, крутя в руках трубку.

— Я убил их. Всех, кроме одного. И я должен знать, куда сбежал этот человек, ибо он видел то, чего видеть был не должен.

Ихраз недоверчиво поморщился.

— Вы? Убили? Каким образом?

— Нашелся способ. И это уже не твое дело.

— И теперь настала моя очередь, — заключил энниец.

«Так просто? Сегодня? Я похож на безмозглого варвара? Нет, с тобой я еще не закончил. Более того, я только начал».

— Люди, которых ты привел, были из Коллегии?

— Угу, — хмуро подтвердил телохранитель, повесив голову. — Церковникам служат не только монахи.

«Тогда у меня появилась проблема посерьезнее указов».

— Вставай, — приказал Демос. — Пойдем.

— Куда?

— Полагаю, вид мертвой сестры откроет тебе глаза на Эклузум.

— Я уже все понял, — слова застряли в горле у Ихраза, и он окончательно сник. Исчезли злость и решительность, уступая место привычной покорности. — Мне стоит последовать за ней, не оставлять ее одну… там. Я должен.

— Нет, ты будешь жить. Более того, я даже не стану тебя наказывать. Ты получил настолько болезненный урок, что мне и добавить нечего. — Демос заглянул в ошалевшие от мучений глаза слуги. — И потому я дам тебе шанс — один шанс — попытаться исправить свою ошибку там, где это возможно.

«Что я делаю, будь я неладен? Я должен был сжечь его на месте. Испепелить, превратить в горстку золы и развеять ее над нужником в казарме дворцовой стражи. Однако я чувствую, что лишь сейчас смогу заполучить его в свое распоряжение без остатка. Вот он, распятый и голый передо мной, тонет в пучине своей боли и ошибок… Время действовать, и пусть смерть Лахель не будет напрасной».

Ихраз замер, переваривая услышанное.

— Не заставляй меня повторять, — раздраженно сказал Демос, потушив трубку. — Ты совершил ошибку. Думаешь я не отпустил бы вас, если бы ты попросил? Лахель бы повиновалась, уговори я ее, и была бы сейчас жива! Может теперь, потеряв дорогого человека, ты станешь лучше меня понимать. Но не думай, что я простил твое предательство. Я бы с удовольствием заставил тебя страдать еще больше, и ты знаешь, что заслуживаешь этого. Но я готов дать тебе еще один шанс и надеюсь, что ты не позволишь новому предательству запятнать добрую память о твоей сестре. Ну, каково твое решение? Исправишь содеянное кровью или делом?

Ихраз тряхнул головой и торопливо намотал шарф вокруг лица.

— Я… Конечно. Я в вашем распоряжении, лорд Демос.

Деватон бесцеремонно запустил руку под воротник слуги и сдернул кулон с его шеи.

— Чтобы больше я не видел этого, — сказал он и швырнул серебряную подвеску в разинутую пасть камина.

Энниец глядел, как сверкнула тонкой змейкой цепочка, и маленький блестящий диск шлепнулся на истлевшие угли, подняв облачко золы.

— Не увидите, — хрипло сказал Ихраз. — Клянусь, я искуплю! Я…

— Мог бы просто внимательнее меня слушать.

Энниец рухнул на колени, вцепившись в сапог Демоса. Канцлер едва удержался от желания стряхнуть слугу, как назойливую собачонку.

«Но это будет слишком жестоко. Он подавлен и сломлен — до него дошло, что именно он наделал. Незачем втаптывать его в грязь еще глубже».

— Простите меня, — взмолился Ихраз. — Простите.

— Проси прощения у Лахель.

«Со своей стороны прощение я не гарантирую, но могу попытаться, если ты меня больше не подведешь».

— Я сделаю что угодно.

— Тогда, пока я буду занят, заставь трупы исчезнуть из моей спальни. И позаботься о своей несчастной сестре.

— А вы?

Демос освободил ногу из захвата и свысока уставился на влажные от слез глаза слуги.

— А что должен делать человек, которому объявили войну? Готовиться к ней, разумеется.

«Ибо этот старый ублюдок в хрустальной короне окончательно перешел черту».

Рантай-Толл.

— Я не знаю, что с ней не так! — Заливар швырнул на стол мешок с осколками печати и рухнул в кресло под грохот и перекатывание камешков.

На губах Артанны заиграла легкая усмешка. Наемница щедро плеснула себе воды и залпом осушила стакан, вызывая воспоминания о вкусе вина. Советник, провалиться ему в самый нижний подвал ада, теперь почти не давал ей выпивать.

— Что ты так бесишься? — флегматично спросила Сотница, расположившись напротив Заливара, и с наслаждением вытянула ноги. — Ты ждал возможности открыть эти врата полжизни — сам же говорил. Не суетись, снова покопайся в архивах. Где-то же должен быть намек на то, как работает тот механизм.

В глубине души Артанна мстительно радовалась очередному провалу Данша. Не столько потому, что все еще оставалась его пленницей, пусть ее темница и стала куда более комфортной. Не потому, что тщательно взращивала в себе ненависть к этому человеку, каждую секунду думая, как если не убить его, то хотя бы сбежать из Ваг Рана, предварительно призвав Шано к ответу за предательство и смерть бойцов «Сотни». Была причина поважнее.

Наемница своими глазами видела, сколь надежно спрятана тайна, которую Заливар решил вытащить на поверхность во что бы то ни стало. Они каждый день пытались отворить врата, перепробовали мыслимые и немыслимые способы, но треклятая дверь так и не поддалась. Что бы ни было спрятано за теми двумя каменными створками, теперь Артанна не чувствовала былого задора и сомневалась в своем желании увидеть это. Чем дальше, тем сильнее она начинала убеждаться в правоте первых Шано, потративших столько усилий, чтобы помешать потомкам сунуть носы не в свое дело.

Ибо вся эта история заставляла нервничать даже ее. Артанна не понимала причин своего страха и опиралась исключительно на развитую интуицию. Характерный для ее авантюрного нрава зуд в заднице в кои то веки умолк, тяга к приключениям поиссякла, уступив место желанию смыться из этого города как можно дальше.

— Я уже не знаю, где искать, — устало произнес Данш.

— Ты говорил, что мой отец организовывал экспедиции. Правильно ли я понимаю, что ученые ползали по всяким древним руинам не только здесь?

— Конечно! — советник в очередной раз возмутился невежеству наемницы. — Руфал сделал Рантай-Толл столицей, но это же не единственный в стране город! Как же Шаккор, Асеш, Ленгай?

— За первые два не скажу, но Ленгай вроде процветает и сейчас, — припомнила Артанна.

— Не особенно. С тех пор, как разросся порт в Варшуне, морские суда предпочитают прибывать туда. Порт в Ленгае переживает упадок.

Сотница это запомнила. Стремление вырваться на свободу постоянно заставляло ее продумывать многочисленные, но заведомо обреченные на неудачу планы побега. Выбор был невелик: три тоннеля, что вели в Хайлигланд, Освендис и Бельтеру, все еще оставались запечатанными по велению наспех созванного временного совета. Новая правящая верхушка состояла из наиболее лояльных Заливару ошметков Старших и Младших домов, с аппетитом проглотивших красивую ложь о заговоре. Север оставался недоступным: как Артанна сдюжит перебраться через высоченные горы, столь любезно передвинутые Руфалом для защиты Ваг Рана от рундов? Единственный относительно свободный путь из страны пролегал по морю, однако Сотница не сомневалась, что порт в Варшуне нынче был набит стражей, как бочка с сельдью. Джерта так и не поймали, а Данш не мог позволить уйти эннийцу, видевшему слишком много. И оттого напоминание о Ленгае отчасти воодушевило Сотницу. Там, следовало полагать, стража проявляла меньшую бдительность, но и шансы сесть на корабль были существенно ниже.