Мира прерывисто вздохнула и скосила на него глаза, впервые увидев в страже живого человека. Как и маги, они все были для неё будто манекены: одинаковые и бездушные. А этого захотелось разглядеть: темноволосый, с монголоидным типом лица, короткой редкой бородкой, которую правильнее было бы вовсе сбрить, волосы затянуты в хвост, нос когда-то был сломан и сросся неровно.

— Если бы это их спасло, я бы согласилась, — глухо произнесла Мира.

Страж хотел что-то сказать, но его перебил идущий за спиной товарищ:

— Ничего, скоро на её магию найдут управу. Я слышал, Колдун поднял все архивы Ордена.

У Миры от страха застыла спина. Поднял архивы? Что он хочет там найти?

— Не думай, что таких как ты в Азаре не было, — продолжал страж. — Имелись, да им быстро хвосты прижигали.

— Возможно, это была я же, — пробормотала Мира. — Одна из трёхсот восьмидесяти шести копий. Хотя вряд ли. Я бы себе об этом сказала.

— Что ты там бормочешь? — рассмеялся страж за спиной. — Скоро нагнут как всех. Не бывает такого, чтобы на кого-то не могли найти управы.

«Не предоставлю вам такой радости, — подумала Мира. — Я и так загостилась в вашем „славном“ городке».

Она решила всё же попытаться сбежать из Башни — даже несмотря на оцепление из магов. Нужно усыпить их бдительность, а потом дать дёру.

«Убегу из Башни, проберусь за ворота, угоню лодку и прямиком в Лес, — думала она. — Этот город обречён, вот пусть и погибает. Ещё бы до шляпы с голограммой добраться! Хадара обвинили в том, что он хотел свергнуть законную власть, но у меня как раз есть доказательства того, что власть Великого Хранителя и его наследника Тиреда — не законная. В одиночку размахивать шляпой, конечно, глупость несусветная. Её отберут и уничтожат. А вот если заручиться поддержкой лесных и приехать в Элсар на канжди, разговор будет совсем другой. Осталось добраться до шляпы. Ещё бы в точности узнать, куда унесли сундук...»

Они остановились возле закрытой комнаты. Страж, с которым Мира разговаривала, открыл дверь, и она вошла внутрь. Эта камера была как бы зеркальным отражением той, в которой некогда жила Мира — всё также, но наоборот. Мира пробежала глазами по кровати, тазу, кувшину с водой, столу, отхожему месту в углу. Окно в камере не предусматривалось. Страж поставил на стол лампу.

— Спасибо, — проронила Мира.

Он ничего не ответил и вышел. Мира подождала, повернётся ли в замке ключ. Не повернулся. Значит, до них, наконец, дошло, что запирать её бесполезно — если только магией. Мира направилась было к двери, но даже не дошла, как пол под ногами закачался, а перед глазами всё поплыло. Голову пронзила такая боль, словно её ткнули раскалённым прутом. Вскрикнув, Мира отступила, сама не помня как добралась до кровати и потом ещё долго лежала, постанывая, и ощущая, как гаснет в правой половине головы "пожар".

— Вот вам и вседержительница, — пробормотала она. — Выйду из Башни, проберусь за ворота, угоню лодку и прямиком в Лес...

Тут её охватил безудержный истерический хохот. Катаясь по кровати, она тряслась как в лихорадке, по щекам катились слёзы, и Мира вскрикивала:

— Выйду из Башни! Прямиком в Лес! Вседержительница!

Неожиданно левую щеку обожгла пощёчина. Тут же истерика отпустила — будто кто-то повернул рубильник. Убрав прилипшие к лицу спутанные, мокрые от слёз и пота волосы, Мира увидела что к столу подошёл страж, прежде назвавший её тварью. Мира запоздало сообразила, что во время катания по кровати платье неприлично задралось, быстро встала, поправила.

— Что... Что ты тут делаешь? — спросила она осипшим от истерики голосом.

— Поесть принёс, — ответил он.

На столе в самом деле появились плошки с едой, кружки и большой кувшин. Мира почувствовала сильную жажду. Во рту прямо спеклось всё.

— Что в кувшине? — спросила она.

— Вода.

Подойдя к столу, она обеими руками взяла кувшин и стала пить прямо через край. Вода стекала по подбородку на грудь. Напившись, Мира вытерла губы тыльной стороной ладони, поставила кувшин на стол. Взгляд сам полез по тарелкам. Страж молча смотрел на неё, перекатывая между пальцами небольшую продолговатую и плоскую вещицу.

Мира схватила с одной тарелки лепёшку, напоминающую на вид подошву ботинка, с другой какой-то зелёный овощ и с жадностью вгрызлась в них зубами. Лепёшка и на вкус напоминала подошву, а овощ оказался ничего, на варёную тыкву похож.

Бросив взгляд на дверь, Мира отметила, что та плотно закрыта.

— Не ожидала, что придёшь именно ты, — пробурчала Мира с набитым ртом. — Насиловать меня будешь?

— Зачем? — удивился страж.

— Так, от скуки.

— Нет. Ты не в моём вкусе.

— У-у, — она собрала с платья на груди крошки, отправила в рот и облизала пальцы. — А чё тогда не уходишь?

— Поговорить хочу.

Мира бросила на него короткий взгляд, взяла кувшин с водой, опять поднесла к губам.

— Кружка есть, — сказал страж.

Она демонстративно выпила из кувшина, поставила на стол и с вызовом спросила:

— Опять будешь к моей совести взывать? Так у меня её нет. Я же виллова ведьма.

Он смутился, даже вещицу перестал вертеть.

— Почему ты в коридоре сказала, что даже добыча воды не спасёт мокрозяв?

Мира глядела на него исподлобья. Что это ещё за фрукт? Кем подослан? Колдуном? Великим Хранителем? Или обоими сразу?

— Забудь, я пошутила, — сказала она.

Хотела отвернуться, но страж схватил её за руку, повернул к себе лицом. У него были такие глаза... Как у людей, которые ищут правду. А что, если его никто не подсылал?

— Почему? — повторил вопрос страж.

«Какие у меня варианты? — подумала Мира. — Сидеть безвылазно в этой комнате, пока Колдун не отыщет в архивах способ заставить меня стать водокачкой для всего Элсара? Может этот парень мой единственный потенциальный союзник?»

Она устало вздохнула: как не крути, а чтобы узнать, правильный шаг сделала или нет, сперва нужно шагнуть.

— Так почему? — в третий раз спросил страж.

— Потому что старик не будет рисковать водой, — ответила Мира. — У меня раньше не было таких способностей и никто не гарантирует, что они будут всегда. А без откукренной воды город умрёт.

Вещица опять начала движение между пальцами стража: от большого к мизинцу и обратно.

— Они затеяли весь этот цирк ради психологического давления на меня, — продолжила Мира. — Чтобы я стала личной водокачкой Колдуна.

Внезапно до Миры дошло, что он вертит: магнитный ключ от домофона. Она в изумлении указала на вещицу и спросила:

— Это... как здесь?

— Мой брат как-то протащил его в этот мир, перед турниром мокрозяв передал мне. Сказал, вернусь — отдашь. Но не вернулся. Ключ здесь бесполезен, знаешь же, тут свои металлы и свои законы физики. Но я с тех пор всегда ношу его с собой — чтобы напоминал о том, кто я.

Именно эта вещица окончательно убедила Миру довериться ему. Хоть она и понимала, что даже это может быть игрой, но ... Хотя бы кому-то же нужно верить! Иначе — просто удавиться.

— Я всё равно не понимаю, почему ты отказываешься помочь мокрозявам, — сказал страж.

Мира тяжело вздохнула:

— Как тебя зовут?

— Жәй[4].

— Так вот, Жэй, я не против помочь, понимаешь? Мне даже хотелось бы стать доброй волшебницей, которая приходит, делает вот так, — она подняла руки ладонями вверх, — и всем становится хорошо. Но я уже столкнулась с тем, что мои добрые дела используют для зла. В прошлый раз это привело к смерти, — Мира запнулась, потом с усилием закончила: — дорогого мне человека.

— Получается, никому не нужно ничего делать, чтобы некто гипотетический не использовал это для зла? — спросил страж. — Это называется эгоизм.

Мира изумлённо моргнула:

— Эгоизм-то тут каким боком?

— Ты ставишь личные разочарования и страхи выше блага для многих людей.