Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Барсик с Васькой проследовали следом за нами и сейчас тоже уставились на здоровенного бурого зверя. Причём Васька с явной опаской. А вот Барсик заинтересовался. Он вдруг сорвался с места и рванул прямо к клетке.

Я, признаться, испугался. Что же будет-то? Хотел его схватить, но он ловко увернулся от моих рук и с лёту запрыгнул прямо в клетку к медведю.

Так, теперь нужно срочно настроиться, чтобы приказать медведю не трогать кота.

Вдруг очень некстати вспомнил, что медведи имеют особенность убивать и съедать молодняк. Вдруг он котёнка примет за медвежонка и тоже его убьёт? с.

Я уже хотел было закричать, но тут медведь принялся вылизывать котёнка. Не так, как биологический папаша, все-таки, язык у медведя покрупнее, но было похоже. Кажется, миновало…

Глава 17

Корона Российской империи

Утро. Сонька еще спит, так и пусть спит девчонка, а я могу спуститься в кабинет, поработать.

Только уселся, как просунулась голова моего секретаря. Вот, как-нибудь соберусь, да защемлю эту пустую голову, чтобы штабс-капитан запомнил, потому что замечания и увещевания не помогают. Но жалко, а секретарь (а еще, ввиду военной поры — мой адъютант), парень толковый.

— И что у вас? — отрывисто бросил я.

— Ваше величество, комендант Зимнего дворца, подполковник Сатин только что позвонил — Зимний дворец горит!

— Зимний?!

— Так точно. Ночью полыхнуло, но он вначале тушение организовал, а уже потом вам решил сообщить. Да и неоткуда было — аппаратная с кристаллом сгорела, все телефоны во дворце из строя вышли, пришлось в штаб бежать.

— Машину и охрану.

Про охрану можно было бы и не говорить, Пегов у меня всегда неподалеку.

Если горит Зимний дворец, символ самодержавия — это плохо. А это не только символ, но и собрание картин, мебели и фарфора, что собирали мои предки столетия. Он же не только обитель государя, но и музей, едва ли не самый крупный в империи, а то и в мире. А все, что висит или стоит — собственность не только моя, а всего моего народа.

— Что с людьми? — поинтересовался я.

— Прислуга и охрана эвакуированы, за исключением тех, кто вытаскивает ваше имущество.

Хотел выругаться, но не стал. Имущество они, видите ли спасают. Понимаю, что если сгорит «Мадонна Литта» или что-то такое, особо ценное в культурном смысле, но все равно, ни одна картина человеческой жизни не заменит. Подполковник Сатин в комендантах недавно. Прежний (тот, из-за которого в прошлом году я замерзал), дослужившись до генеральского чина, отпросился на фронт. Дивизией, разумеется, не командует, занимается тыловым обеспечением, но это нужно дело. А Сытин, как раз, с фронта переведен в тыл, из-за ранения. И так бывает, что и интенданты, и тыловики попадают под раздачу, вражеским снарядам-то все равно.

Может, по фронтовой привычке взыграло ретивое? Дескать — спасать имущество любой ценой? Вон, уже замучился писать приказы, чтобы летчики, у которых подбит самолет, не дотягивали до земли любой ценой, а выпрыгивали. И танкисты порой из горящего танка не уходят, а выводят его к своим, а потом еще и пытаются тушить, даже если горит боеукладка.

Блин, ну когда же они поймут, что в Российской империи самое главное — это люди? Будет люди, так все у нас будет. И танки, и самолеты, и даже картины. Жаль, конечно, если сгорит Тициан, или Веласкес, но людей все равно жальче.

Предок мой, Николай Павлович, во время пожара в Зимнем дворце, лично выгонял дворцовых гренадер, которые увлеклись спасением старинного зеркала, прикрученного к стене, не замечали, что к ним уже подступает огонь. Пришлось государю врезать по зеркалу так, чтобы оно разлетелось вдребезги, чтобы спасать уже было нечего, а гвардейцев выставлять едва ли не пинками, показав, что жизнь русского человека для императора важнее, нежели венецианское стекло. Венеция, чай под воду пока не ушла, закажем ей новые зеркала, лучше прежних. Или свои отольем.

Машину отчего-то подали с пятиминутным опозданием, потом застряли на выезде из Царского Села — не могли разъехаться с автомобилями «Скорой помощи», что везли в Медицинский центр кого-то из больных. Все-таки, нельзя, чтобы больные ждали.

Русские столицы имеют обыкновение гореть. Считали, сколько раз сгорала Москва — то от случайно упавшей свечки, то из-за нашествия Тохтамыша или Наполеона, а то и по милости поджигателей, но точных данных все равно нет. И Санкт-Петербургу не был исключением. И в восемнадцатом веке несколько раз горел, и в девятнадцатом, а позже — во времена революции и Великой Отечественной войны. К счастью, к двадцатому веку с пожарами уже наловчились бороться, опыт приобрели, техника появилась, так что, удавалось отделаться «малой кровью».

А уж как царским да императорским дворцам доставалось! И Кремль горел не один раз, и Зимний дворец выгорал. Опять-таки, не стоит всякий раз искать злой умысел там, где имеется обычное разгильдяйство. Совершенно согласен с мнением Льва Толстого, который считал, что в тысяча восемьсот двенадцатом году Москву никто не жег — ни Растопчин, ни Наполеон, а имело место обычное разгильдяйство, опасное даже в мирное время, а что уж говорить о военном, когда нет ни пожарных команд, ни насосов, а имеется хаос и неразбериха?

Пока ехал, перебирал причины, от которых мог случиться пожар. Разумеется, первым в голову полез вариант вражеской диверсии. Не забыл я еще шаровую молнию, которым меня атаковали и славных казаков, положивших жизнь не за императора даже, а за цесаревича. Вполне возможно, что террорист умудрился спалить дворец либо с помощью магии, либо с помощью более привычных средств — бутылок с керосином или бензином. Ну, с этим мои пожарные разберутся.

Поджог императорского дворца не даст военного преимущества неприятелю, зато даст ему моральное удовлетворение, потому что неудачи на фронте можно прикрыть радостными сообщениями о пожаре в стане врага. И где?! В столице, да еще и во дворце императора. У немцев и французов радости будет… Как говаривали во времена моего детства «радости — полные штаны!».

Кроме врагов внешних, способных на такое преступление, имеются и враги внутренние. Скажем, недобитые социал-революционеры, сектанты, что напали на Сонечку. Или люди моего дядюшки, великого князя Кирилла. Кстати, а почему я его до сих пор не лишил титула? Хм… Непорядок. Имею право.

Намеренный поджог могли совершить и по другой причине. Не политической, а сугубо корыстной, так сказать, экономической. Во все времена существовали преступники, которые пользовались пожаром как инструментом для ограбления покинутых жилищ. Поджечь чужие дома, вынести имущество — дело очень прибыльное, но и опасное. Выловленного поджигателя в полицию не сдадут, а забьют на месте. Но когда злоумышленников останавливал страх перед наказанием? Да никогда. Каждый ведь считает, что он-то выкрутится, он-то сумеет скрыться. Как однажды говорил мне в моей реальности мой друг — следователь: «Половина обвиняемых говорит — „Я в тюрьму не сяду!“ А куда ты денешься, голубчик, если у меня на тебя доказательства собраны? Сядешь, как миленький!»

Думаете, мародеры (или, как таких людей правильно называть?) не стали бы покушаться на дворец императора? Ага, как же. Церкви «обносят», иконы воруют без зазрения совести, кружки для сбора пожертвований из храмов утаскивают. Украсть из храма, по моему мнению, все равно, что ограбить Господа Бога. А уж что там говорить про помазанника Божиего? Фи. Во всех сказках народов мира имеются герои, что воровали у своего повелителя либо коня, либо казну. В крайнем случае — царскую дочь.

Надо будет, если опять попаду в «Чертоги», порасспросить императрицу Екатерину — верно или нет, что однажды она застала двух мужиков, увязывающих в скатерти серебряные канделябры? Может анекдот такой, а может и правда.

Так что, все в этом мире возможно. И особо отчаянные преступники могли и государю «красного петуха» подпустить, чтобы поживиться.

338
{"b":"905841","o":1}