Она дико и визгливо захохотала, так что идущие навстречу горожанки шарахнулись в стороны.

— А тебе следить за Найрой, — пробормотала она и, прокричала вслед женщинам: — Кто сделает это лучше меня? А? Никто!

Горожанки прибавили ходу. Раскачивалась из стороны в сторону, Магда пошла дальше куда глаза глядят. Она долго бродила по городу, разговаривая сама с собой и время от времени разражаясь приступами смеха. Встречные горожане расступались, провожая взглядами её худую сутулую фигуру. А дети громко кричали вслед:

— Ведьма сошла с ума!

И бросались комками сухой грязи.

Неожиданно Магда вышла к своему дому. Усомнившись, он ли это, обошла его несколько раз. Разглядывала, словно впервые, с удивлением подмечая, какой он старый и покосившийся.

Чувствуя сильную усталость, опустила на крыльцо и обхватила себя за колени — только сейчас она заметила, что подол изорвался в лохмотья. Провела рукой по голове — платка не было.

«А, может, уйти, оставив Найру в схроне? — подумала она. — Самой ей выбраться будет тяжело. Так и умрёт от голода. И задание выполню, и не буду видеть, как мучается».

Однако она понимала, что это глупо: даже если представить, что Найра не сможет сама выбраться из схрона, всё равно, она начнёт кричать и звать на помощь. Хоть дом и стоит на окраине, к Магде часто приходят за помощью. Кто-нибудь из горожан зайдёт, услышит вопли из-под пола и спасёт бедняжку.

— Магда? — раздался слева голос Найры.

Она дико вскрикнула и подняла голову. Найра стояла рядом и смотрела на неё с тревогой.

— Ты как?! Выбралась как?! — сдавленно спросила Магда.

Девушка пожала плечами:

— Подняла доски, а потом через дымоход в потолке. Ты же подперла дверь…

— Я сказала тебе не выходить!

— Тебя долго не было, — Найра указала на платье, испугано спросила: — Тебе в Башне его так порвали?

Магда хмуро покачала головой:

— Нет.

Она тяжело поднялась, убрала доску, подпирающую дверь, сказала.

— Заходи в дом.

— Что там было? Для чего тебя забирали Хранители? — Найра, не отводила от неё глаз.

— Ничего.

— Но для чего тебя вызывали?

— Одному из Хранителей стало плохо, а врачевателей рядом не оказалось.

Найра проглотила эту нехитрую ложь, успокоено пробормотала:

— Слава Праматери! А я уже чего только себе не надумала.

Он вошли в дом, Магда кивнула на потухший очаг:

— Разведи огонь.

Сама рассеянно прошла по комнате, остановилась возле полки, где стояли несколько флаконов с ядами. Просто смотрела на них, ничего не планируя и мысленно перечисляя: «Сок корня обажа. Лишает памяти, вгоняет в невыносимую тоску. Яд кольцевого ящера. Смерть долгая, мучительная. Для врагов, которых ненавидишь всем сердцем. Настойка из пыльцы цветка агибуса. Смерть лёгкая, во время сна…»

За спиной копошилась Найра: складывала в очаг дрова, стучала огнивом по кремню.

«Всего лишь одна глупая жизнь, — подумала Магда. — Что полезного она сделала для Элсара? Служила для потех мужчин. Разрушала семьи».

Она медленно протянула руку, взяла настойку из пыльцы агибуса. Флакон был прохладный, но почему-то обжёг пальцы. У Магды появилось странное ощущение, будто рука не принадлежит ей. И мысли тоже. Кто-то чужой зашёл в дом, пока её нет, и хозяйничает. Но стоит Магде вернуться, как он сбежит. А она может вернуться в любой момент — как только захочет.

От очага потянуло дымом, у Магды привычно защипали глаза, навернулись слёзы.

«Всё от дыма», — подумала она, сжимая флакон.

Дым растекался по комнате, поднимался к потолку, выходя в пробитую там дыру.

А тебе следить за Найрой… Кто сделает это лучше тебя?

На негнущихся ногах Магда подошла к столу, поставила флакон рядом с кувшином, на дне которого оставалось немного воды.

— Готово, — радостно сказала за спиной Найра.

Магда медленно повернула голову: в очаге разгорался огонь. Языки пламени неуверенно, словно пробуя на вкус, облизывали сухие поленья. Найра стояла рядом с чёрными от сажи руками и улыбалась счастливой улыбкой дурочки.

— Чему ты так радуешься? — хмуро спросила Магда. — Впервые огонь разожгла?

— Нет, — ответила девушка. — Просто рада, что ты вернулась. Я так испугалась, когда тебя увели. Она потёрла лоб и оставила на нём чёрную полосу.

— А ещё нос сегодня болит меньше, чем вчера, — добавила Найра.

Магда отвернулась к столу, взяла кувшин, налила в кружку воды, открыла флакон и добавила несколько капель настойки. Удивилась тому, что рука не дрожит — а ведь должна бы.

— Хорошо, что тебе лучше, — сказала она чужим, механическим голосом. — Но нужно ещё выпить лекарство.

— Оно не очень горькое?

— Не знаю, не пробовала, — угрюмо ответила Магда, убирая флакон в карман. Рука нащупала рядом что-то небольшое, твёрдое.

Достав штуковину, колдунья увидела, что это фигурка Праматери — та самая, которую она взяла на кровати. Магду накрыло осознание того, что она собирается сделать.

— Я лечу людей, а не убиваю! — прошептала она, сжимая в руке фигурку и чувствуя, как та врезается в кожу. — Гай никогда меня не простит. И я сама… Никогда себя не прощу.

— Что ты говоришь? — спросила Найра.

Магда резко обернулась к ней, рявкнула:

— Убирайся отсюда!

Девушка испуганно моргнула.

— Убирайся сейчас же! — заорала Магда. — Ну, что встала, дура?!

Она схватила со стола пустую плошку, швырнула в Найру. Девушка с визгом увернулась, и плошка разбилась о стену.

— Магда, ты чего? — спросила Найра, обходя её мелкими шажками и приближаясь к двери.

— Пошла вон отсюда! И больше никогда не приходи!

Видя, что Найра в нерешительности остановилась, она схватила со стола нож. Девушка взвизгнула и рванула мимо неё к двери. Выскочила на улицу. Дверь захлопнулась.

Магда выронила нож, села за стол, закрыла лицо руками и зарыдала.

— Какой путь ты выбираешь? — голос Даяны отразился от каменных сводов зала для кукрения, где Мира была перед турниром. Сейчас, кроме Даяны, в нём присутствовали два стража, стоящие в карауле по обе стороны от двери, и писарь: худой мужчина неопределённого возраста с гладко прилизанными волосами и длинным острым носом. Перед ним лежал сероватый лист, напоминающий картон; стояла чернильница. В покрытой вздувшимися венами руке писарь держал перо, готовый занести новую запись в статистику Азара.

Мира сидела на стуле с высокой жёсткой спинкой — крайне неудобном, от которого вскоре заболела спина в области лопаток. Даяна стояла перед ней, источая сладковато-пряный аромат духов. Сегодня на ней было платье цвета индиго, спускавшееся до пола мягкими складками, обхваченное на талии широким поясом под серебро, волосы заплетены в косу. При всей неприязни к ведьме, Мира не могла не признать, что одеваться со вкусом она умеет.

— Отвечай, когда к тебе обращается представительница Великого Ордена, — сказал Мире писарь менторским тоном.

— Не понимаю, зачем сто раз повторять одно и то же, — поморщилась она. — Я уже объявила, что хочу быть лодочницей.

— То было неофициальное заявление, — продолжил «лечить» писарь. — Сейчас заполняется книга учёта.

«Бюрократы», — подумала Мира и, глядя на Даяну, язвительно произнесла:

— Ставлю представительницу высокого Ордена в известность, что я выбираю профессию лодочницы.

Она вдруг заметила, что у ведьмы двойной подбородок. Какая приятная неожиданность: роскошная Даяна имеет изъян.

— Известно ли тебе, что выбор делается один раз на всю жизнь? — торжественно спросила колдунья. Ещё бы на стул забралась — для пущей значительности.

Перо заскрипело по бумаге, краем глаза Мира видела, как писарь склонился над столом, старательно записывая их вопросы и ответы.

— Да, — ответила она. — Наставник известил меня об этом.

— Глупый выбор, — заметила Даяна.

Хотелось бы знать, что именно так бесит колдунью, но распирающая её злоба доказывала, что Мира сделала всё правильно. Писарь поднял голову, неодобрительно взглянул на Даяну.