Но сейчас от слабости не могла даже пошевелиться.

А рыжая уже потерялась в толпе. Её высокая фигура появилась на миг возле двери и исчезла насовсем.

[1] Беляки — обработанный скоцелит. Добывается в каменоломне и служит самой высокой денежной единицей на Азаре.

Мира не сразу поняла, что они плывут. Оглянувшись, сквозь сероватую пелену увидела, что от острова их теперь отделяет широкая полоса воды. На берегу сгрудилась толпа людей. Они что-то кричали им вслед, потрясали над головами кулаками, но голоса сливались в один сплошной гул. Мира перевела взгляд на Гая. Он грёб, хмуро глядя на воду.

С каждый взмахом вёсел страшный остров становился всё дальше, пока не превратился в узкую тёмную полоску, людей стало не различить. Вокруг вновь была вода, вода и вода. А сверху небо: низкое, сизое, дождливое. И ни одной птицы. Жуткий мир, мёртвый. Перед глазами по-прежнему стояло искажённое от боли лицо Олыны. Мира понимала, что теперь это будет с ней навсегда.

Гай продолжал грести, делая вид, что он в лодке один. В памяти Миры вертелся его разговор с рыжим.

Гай: Я работаю на Башню. Если отдам вам, что скажу хранителям?

Рыжий: Ну, придумай что-нибудь. Мы заплатим больше хранителей!

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что она попала к работорговцу, который везёт её к каким-то хранителям. И, убив рыжего, Гай защищал не её, а свои деньги. А она, дура, сперва считала его спасителем! Но кто такие, эти хранители? И что с ней сделают?

— Раньше здесь всё было не так, — произнёс Гай.

Мира вздрогнула от неожиданности и тихо спросила:

— Как не так?

— Прежде всего, река звалась не Мёртвой, а Великой. Со всеми вытекающими.

— А потом что случилось? — спросила Мира, подумав, что нужно узнать об Азаре как можно больше.

Как известно, знания — сила; а незнание — потерянные возможности. Например, знай, она раньше, что бывает с островными от воды, попыталась бы убежать, пока Гай разговаривал с рыжим. Но в тот момент Мира была уверена, что они не дадут ей отплыть и затащат обратно на берег. Теперь оставалось только кусать локти и жалеть об упущенном шансе.

— Если вкратце, — говорил лодочник, — несколько поколений назад здесь велась война между двумя Великими домами: властителями Элсара и Сухири. Элсарцы проигрывали, и тогда их маги отравили воду Сухири. Но что-то пошло не так, и мёртвой оказалась вся вода в реке. Мелкие города полностью вымерли, крупные на три четверти обезлюдели. Воду выдавали из старых запасов по каплям, но все понимали, что даже при самом экономичном использовании она скоро закончится. Тогда же выяснилось, что проклятие не действует на пришлых из других миров, которые каким-либо образом попали на Азар. Естественно, их способность решено было использовать. То был период примирения азарцев. Великие дома даже породнились, вместе они выловили всех чужаков и пробовали на них разные способы очищать воду. Первым повезло магам Элсара. Так появились мокрозявы. Дом Элсара, естественно, сразу же объявил изобретение своей собственностью и перемирие закончилось. С тех пор, все озабочены лишь тем, где взять денег на откукренную воду. Ну и, конечно, мечтают, как бы раздобыть секрет кукрения.

— Что значит кукрить?

— Делать воду безопасной для азарцев.

Безопасной. Она вновь вспомнила покрытое ожогами тело Олыны.

— Как это происходит технически? Ну… как кукрят?

Он поморщился:

— Об этом тебе расскажут хранители.

— Почему хранители?

— Потому что я не хочу.

Мира бросила на него угрюмый взгляд:

— На острове вас тоже называли мокрозявом.

— Называли, — нехотя подтвердил Гай.

— Значит, вы такой же, как я. Тогда почему не хотите рассказать? Я ведь ни о чём вас больше не прошу!

По лицу лодочника скользнула усмешка, будто он хотел возразить: «Пока не просишь». Но промолчал. Мира решила не отступать.

— Пожалуйста, расскажите, что меня ждёт, — она подалась вперёд, коснулась его холодной и шершавой руки, заглянула в лицо. — Ведь вы тоже мокрозяв!

— Я лодочник, а не мокрозяв, — сказал он таким тоном, что Мира отпустила его руку.

— А в чём разница? — резко спросила она. — В лодке?

— В том числе. Ещё в инструкции.

Она опешила:

— Какой инструкции?

— По которой я не должен с тобой разговаривать. Забрал, доставил, всё, — он сплюнул за борт.

Мира нервно рассмеялась:

— Какая может быть инструкция посередине реки?! Кроме нас двоих об этом разговоре никто не узнает.

Он усмехнулся:

— Сразу видно, что ты не служила в армии.

— Да, представляете, такая вот аномалия: не служила.

Она ожидала, что он скажет: ещё послужишь. Но Гай промолчал. Наверное, тоже следовал какому-то пункту инструкции. Её жгло разочарование: какой же он оказывается солдафон! Тупой исполнитель приказов! Мира всю жизнь ненавидела таких вместе со всеми их инструкциями. Жить нужно, следуя порывам души. Только тогда человек может называться человеком. Чувствуя, как пылает лицо, Мира перегнулась через борт и, набрав пригоршню воды, умылась. Она ощущала на себе взгляд лодочника, но когда подняла голову, он смотрел мимо неё, на реку. Нужно успокоиться. Психозами и истериками от этогомужика ничего не добьёшься.

— Хотя бы где находятся эти хранители, вы сказать можете? — спросила она, не рассчитывая на ответ, но Гай произнёс:

— В Башне.

— Как она выглядит?

— Большая дура. Хорошо охраняемая. Рабочие мокрозявы содержатся на нижнем этаже с пятью уровнями охраны.

Миру покоробило словосочетание «рабочий мокрозяв». От него несло предопределённостью судьбы и металлическим запахом простейших механизмов.

— И много нас там?

— Не знаю, не пересчитывал.

Скорее всего, их система здесь построена, как у неё дома: сначала становишься мокрозявом и кукришь, что бы это не значило, потом за какие-то заслуги можешь дослужиться до лодочника. Тебе выдадут лодку, станешь таким вот бородатым вонючим уродом, будешь плавать по реке и плевать за борт. В черничной мгле реки промелькнуло нечто большое. Мира напрягла зрение, но больше ничего не увидела. Показалось — река же Мёртвая.

— И что, все мокрозявы потом становятся лодочниками? — спросила она.

— На всех лодок не хватит, — ответил Гай.

Всё выходило, как она и предполагала.

— И за какие заслуги можно стать лодочником?

Он не ответил.

Мира склонилась над водой, думая, как построить разговор дальше. Всё же, на какие-то вопросы лодочник отвечал. Значит, нужно придумать те самые, правильные. Больше всего её интересовало, как попасть домой. Но спрашивать о таком у работорговца, априори обречено на провал.

«А если пригрозить, что расскажу в Башне о том, что он нарушил инструкцию? — подумала Мира. — Хотя нет, с этим кренделем шантаж не прокатит. Не исключено, что никакой инструкции на самом деле не существует. Выставлю себя дурой и ничего больше».

Но если не шантажом, то как?

Что ценят работорговцы больше всего? Конечно же, деньги.

— Вам за меня островные много хотели заплатить? — осторожно спросила она.

— Для них — много; для меня — мало.

— А если я заплачу больше, вы меня отпустите?

Гай перевёл на неё тяжелый взгляд:

— Нет.

— Но почему?! Я заработаю, клянусь! И сразу же верну. С процентами.

— Нет! — оборвал он. — Я должен привезти тебя в Башню. И баста.

От злости у Миры задрожали губы, и на глаза навернулись слёзы.

— Но я могла утонуть! Вы же можете сказать, что не успели меня выловить.

— Я не мог не успеть.

Надо же, какое самомнение!

— Если не отдам в Башню я, тебя всё равно найдут агенты, — сказал он мягче.

Агенты… Это ещё кто?

— Я притворюсь азаркой! — с жаром возразила Мира. — Не буду пить неоткукренную воду…

— Тебя раскусят. Поверь мне, у них в таких делах большой опыт.

Она подалась вперёд и, сжав его кулак в своих ладонях, попросила: