Кажется, скрипнула лестница. Неужели к ней идут?

Найра задержала дыхание, боясь вспугнуть спасителя. Нет, всё по-прежнему. Показалось. Только гул голосов снизу, да стук бутылок. Чтоб они все упились до смерти!

Её прошиб холодный пот:

— Ой, что я такое пожелала! Нет, нет, Матерь! Я не хочу никому смерти. Пусть напиваются на здоровье. Пусть облюют всё на благо… Только спаси меня, Матерь! Ну, пожалуйста! Знаю, ты помогла мне в прошлый раз, а я не исполнила, что обещала… Но ты же знаешь, почему: мне нужно платить за лечение Фриды. Где я ещё возьму камни? Но теперь — обещаю, я точно изменюсь. Буду делать только добро, выйду замуж, рожу детей, буду верной…

Она задумалась: что бы ещё такого благочестивого придумать?

Но ничего не придумывалось. Да и Праматерь не спешила на помощь. Наверное, обиделась на прошлый обман…

Время текло, как ему хотелось. Никуда не торопилось, ничего не хотело, ни о ком не грустило. За окном светлел купол, перед глазами от жажды мелькали точки, как будто кто-то сыпал песок. Найре стало казаться, что она не в комнате Весёлого дома, а вновь в пещере на краю скалы, где стоял Элсар. В той самой пещере, которую нашла Фрида. И с потолка, как в тот день, сыпется песок. Забивается в ноздри, выедает глаза, першит в горле. Найра повернула голову налево: вот и Фрида рядом. Лежит на земле, в свете догорающего факела видно, что её ноги скрыла гора из камней. О нет! Ведь они выбрались! Найра стёрла в кровь пальцы, пока копала проход найденной в пещере ржавой тарелкой.

Или не выбрались? Она огляделась по сторонам: неровный низкий потолок, чадящий факел, справа стена, слева стена, впереди и за спиной нагромождения камней. Оказывается, ничего не закончилось. Они с сестрой по-прежнему замурованы под землёй.

— Пить! — прошептала Фрида потрескавшимися губами.

Её лицо исказилось от муки. Найра потянулась к факелу, желая потушить его. Лучше пусть наступит мрак, чем смотреть на лицо сестры; видеть, как она страдает, и быть не в силах помочь.

— Что… ты… делаешь? — едва слышно спросила Фрида.

— У меня болят глаза от света, — соврала Найра.

— Нет… я хочу… видеть… — сестра не договорила, прикусив губу.

Поколебавшись, Найра сдалась.

Некоторое время молчали. Найра знала, что Фрида думает о Хадаре, о том, как он бросил их здесь умирать. Найра и сама о нём думала.

Они пришли сюда втроём. Фрида, обладающая юркостью и гибкостью ласки, первой поднялась по скале, перепрыгивая с выступа на выступ, и исчезла в тёмном проходе пещеры. Найра с Хадаром зашли следом. Длинный узкий коридор, где не смогли бы разойтись два человека, внезапно расширился настолько, что Найра потеряла стену справа. Хадар зажёг факел, и всё вокруг заискрилось от покрытым блестящим жёлтым металлом стен. Девушки в страхе и восторге завизжали, прикрыли глаза руками.

Чуть погодя, Найра убрала ладони и увидела, что они находятся в небольшой комнате, примерно восемь на восемь шагов. Вдоль стен стояли большие сосуды, окованные железом сундуки, посередине — каменный ящик, в котором мог поместиться взрослый человек.

— Хадар! — задыхаясь от восторга, прошептала Фрида. — Ты видишь это?!

Не дожидаясь ответа, она бросилась любимому на шею, потом отстранилась и стала целовать: жадно, торопливо.

— Подожди, сумасшедшая. Я факел уроню, — Хадар со смехом отстранил девушку. Свет факела метался по сторонам, отбрасывая брызги света от блестящих сосудов из неведомого металла.

Найра подошла к одному из них и заглянула внутрь. Сосуд оказался запечатан. Тогда она подняла крышку стоящего рядом сундука. Он был доверху наполнен «беляками»[1]. От волнения у девушки ослабели ноги. Опустившись рядом с сундуком на колени, она захватила пригоршню и прижалась к ним пылающим лбом. Богаты! О, Матерь, мы богаты! Теперь она станет хозяйкой Весёлого дома. Найра живо представила свой дом — в три этажа, самый высокий в Элсаре, с коврами работы мастериц Леса, винтовой лестницей, тяжёлыми бордовыми портьерами с кистями и широкими ложами, на которых возлежат девушки в прозрачных одеждах. А ещё в окнах обязательно будут цветные стёклышки, какие Найра видела в доме одного богатого торговца. От предвкушения таких радостей в животе стало щекотно, а на глаза навернулись слёзы.

Рядом, точно дети, веселились Хадар и Фрида. Они зачерпывали пригоршни беляков, просеивали их сквозь пальцы или бросались друг в друга.

У Найры закружилась голова. На какой-то миг ей показалось, что сейчас она умрёт от счастья. Даже сердце замерло. Она испуганно высыпала камни обратно в сундук, поднялась с колен и приблизилась к каменному ящику. На его боках были выбиты всевозможные закорючки и кружочки. Найра была безграмотной, но всё же заметила, что буквы отличаются от тех, которые рисовал Хадар. Уж он-то грамотей. Недаром служил писарем в великом доме.

На крышке ящика лежала широкая цепочка из блестящего металла, внутри неё горел слабый огонь. Будто кто-то ушёл, забыв потушить костёр, а он тлеет, и при порывах ветра по углям пробегают красные всполохи. Странно…

…

— За что он… так… с нами? — голос сестры вернул её из воспоминаний. Найра посмотрела на Фриду: по серым от пыли щекам текли слёзы, оставляя светлые дорожки. На её ноги, скрытые под горой камней, Найра старалась не смотреть — чересчур страшно.

— Не знаю, — прошептала она в ответ. На зубах хрустнул песок.

— Я думаю, ты… ошиблась, — простонала Фрида. — Он нас не бросил. Он ушёл за помощью.

Найра не стала спорить. Если сестре так легче, пусть думает, что Хадар хороший, пусть ждёт.

Хотя как ещё понимать удар, которым он отбросил Найру в пещеру, прежде чем завалить за собой выход, как не предательство? Да и сам обвал, скорее всего, случился не просто так.

— Он придёт, — прошептала Фрида.

— Придёт, — как эхо повторила Найра.

Сестра всхлипнула.

Дышать стало тяжелее. Факел почти догорел — и гасить не надо.

Найру охватил приступ ярости. Нет, они не умрут здесь, как бы этого не хотелось Хадару! Они выберутся, и она сама выцарапает его лживые глаза! А Фриде найдёт хороших врачевателей, которые спасуют её ноги. Сестрёнка опять будет танцевать.

Если бы можно было вновь попасть в залу с сосудами! Драгоценности из них можно выбросить, а сами сосуды использовать для расшатывания перекрывших вход валунов. Но туда не вернуться. Валуны завалили все входы и выходы, оставив сестрам крохотный пятачок, где ни встать в полный рост, ни ноги не вытянуть.

Найра стала обшаривать пол, погружая руки в песок и надеясь наткнуться на какой-нибудь черепок, которым можно копать.

В этот момент сверху раздался скрежет, точно великан раскусил орех. Подняв голову, Найра увидела, что по потолку ползёт трещина. Она росла, изгибаясь и ширясь, а потом сквозь неё хлынула мутная вода. Она обрушилась на голову, залила глаза, рот, нос.

«Наконец-то Фрида напьётся!» — подумала Найра и очнулась.

Она лежала на кровати в комнате Весёлого дома, и над ней склонились встревоженные люди. Много людей, целая комната. Ближе всех Хозяйка, рядом с ней кухарка, из-за юбки которой выглядывал щедро усыпанный конопушками внук.

— Слава Праматери! Ожила! — воскликнула кухарка.

Все сразу загалдели, заходили, от мельтешения лиц и рук у Найры закружилась голова. Хозяйка требовала принести полотенца и мазь, кухарка бестолково кудахтала, мальчишка носился туда-сюда, спрашивая: «Где мазь? Где полотенца?»

Чей-то мужской голос предлагал накрыть мёртвого островного, другой — раздеть и осмотреть; одни говорили: «Надо вынести его вон», им сейчас же возражали: «Пусть лежит до прихода хранителей»…

Почувствовав прикосновение к ноге чего-то шершавого, Найра опустила глаза. Женщина, лица которой не было видно из-за густых рыжих волос, зажала в изящной руке цепочку Найры. Мгновение, и цепочка исчезла в широком рукаве её тёмного платья.

В другой раз Найра вскочила бы и закричала:

— Держите воровку!